Дневник посла

По просьбе Сазонова три союзных правительства пытаются тем не менее вернуть Турцию к нейтралитету, настаивая на немедленном удалении всех германских офицеров, состоящих на службе в оттоманских армии и флоте.

Попытка, впрочем, не имеет никаких шансов на успех, так как турецкие крейсера бомбардировали только что Новороссийск и Феодосию. Эти нападения без объявления войны, без предупреждения, этот ряд вызовов и оскорблений возбуждают до высочайшей степени гнев всего русского народа.

Воскресенье, 1 ноября Поскольку Турция не пожелала разорвать связи с Германией, послы России, Франции и Англии покинули Константинополь.

К западу от Вислы русские войска продолжают победоносно наступать по всему фронту.

Понедельник, 2 ноября

Император Николай обратился с манифестом к своему народу:

«Предводимый германцами турецкий флот осмелился вероломно напасть на наше Черноморское побережье. Вместе со всем народом русским мы непреклонно верим, что нынешнее безрассудное вмешательство Турции в военные действия только ускорит роковой для нее ход событий и откроет России путь к разрешению завещанных ей предками исторических задач на берегах Черного моря».

Я спрашиваю Сазонова, что значит эта последняя фраза, как будто извлеченная из сивиллиных книг.

– Мы будем принуждены, – отвечает он, – заставить Турцию дорого заплатить за ее теперешнее затмение… Нам нужно получить прочные гарантии по отношению к Босфору. Что касается Константинополя, то я лично не желал бы изгнания из него турок. Я бы ограничился тем, что оставил им старый византийский город с большим огородом вокруг. Но не более.

Вторник, 3 ноября

Два дня тому назад графиня прислала мне следующее письмо: «Дорогой друг! Не подумайте, что я собираюсь молоть вздор. Но одно странное и мистическое существо попросило меня перевести его раздумья о Франции на французский язык и направить эту записку вам. Предупреждаю вас, что это просто набор бессвязных слов.

Я также направляю вам оригинал записки на русском языке, если только можно назвать „оригиналом“ прилагаемые каракули. Может быть, вы найдете еще кого-нибудь другого, кто окажется более компетентным для того, чтобы уловить мистический и, возможно, пророческий смысл этой записки. Сама госпожа Вырубова направила мне эту записку с просьбой перевести ее для вас. Я предполагаю, что вся эта идея с запиской исходит с самого верха…

Ваш преданный друг О. Л.».

В это письмо был вложен листок бумаги, неистово исписанный крупным, неровным и безграмотным почерком. Записка представляла собой беспорядочную смесь слов, написанных вкривь и вкось резкими движениями и отдельными толчками пера. Написание букв было настолько грубым и настолько бесформенным, что их расшифровка требовала немалого труда. Но если рассматривать листок бумаги в целом, то он был столь же выразительным, как и гравюра, выполненная способом офорта; можно было представить себе, как тряслась рука, когда выводила каждое слово; перед глазами представал образ человека, одаренного богатым воображением и немалой дерзостью, человека, склонного к эмоциональным порывам и к сладострастию. Подпись под запиской была более или менее разборчивой: Распутин.

Перевод госпожи Л. русского текста записки был следующим:

«Бог дает согласие на то, чтобы вы могли жить подобно России, а не подобно критикам страны, например, подобно ничтожествам [8] . С этого момента Бог дарует вам чудодейственную силу. Ваши армии узреют силу небес. Победа будет с вами и за вами! Распутин».

У листка бумаги, на котором была написана эта неразборчивая записка, был оторван верхний левый угол, т. е. угол с императорским гербом. Распутин, должно быть, написал эту записку прямо в царскосельском дворце.

8

К слову „ничтожествам“ есть такое примечание графини Л.: „Госпожа Вырубова думает, что это означает, что Россию не следует порицать за ее монархический принцип“. – Прим. авт.

После тяжких раздумий я продиктовал графине Л. довольно расплывчатый ответ, идея которого состояла в следующем: «Французский народ, который руководствуется сердцем, прекрасно понимает, что персона царя олицетворяет у русского народа любовь к родине…» Мое письмо заканчивается так: «Ваш пророк может быть спокойным! Франция и Россия находятся вместе на вершине своего общего идеала».

Среда, 4 ноября

Численность русских войск, предназначенных для проведения боевых операций против турок в Азии, достигла 160 000 человек. План русского Генерального штаба заключается в том, чтобы немедленно овладеть всеми стратегическими позициями, которые господствуют на подходах к Азербайджану, и затем занять стойкую оборону.

Графиня Л. пишет мне:

«Вы прекрасно ответили на мое письмо, и ваш ответ попал в августейшие руки. Я убедилась в том, что у меня были все основания думать, что распоряжение о переводе записки поступило с самого верха.

С самыми лучшими пожеланиями. О. Л.».

Четверг, 5 ноября

Англо-французская эскадра бомбардировала передовые форты Дарданелл.

В Армении русские приступом взяли крепость Баязид, которая господствует над дорогой в Ван. Точно так же они начинали свои кампании 1828 и 1877 года.

Англия аннексирует остров Кипр, который она оккупировала с 1878 года в соответствии с условиями договора о союзе с Турцией.

В Северной Франции и в Бельгии немцы истощают свои силы в неистовых и яростных попытках пробиться к Кале.

Пятница, 6 ноября

В районе Варшавы немцы, столкнувшись с угрозой окружения их левого фланга, поспешно отступают в западном направлении.

В Галиции упорное сражение, продолжавшееся в течение трех недель в районе реки Сан, вчера завершилось всеобщим и поспешным отступлением австрийцев.

Великий князь Николай попросил меня направить генералу Жоффру следующую телеграмму:

«После наших успехов на Висле наши войска только что добились полной победы. Австрийцы беспорядочно и стремительно отступают на протяжении всего галицийского фронта. Стратегический маневр, о котором я информировал вас, когда он только начинался, таким образом счастливо завершился, увенчавшись наиболее значительным успехом, достигнутым нами со времени начала войны».

Суббота, 7 ноября

Я провел беседу с начальником Генерального штаба.

Я спросил его, каким образом может повлиять разгром австрийцев на предстоящий дальнейший ход военных операций.

Привожу краткое изложение того, что мне продиктовал генерал Беляев:

1) На австрийском театре военных действий. Можно считать, что австрийская армия разгромлена. Ее остатки безжалостно преследуются в теснинах Карпат. Великий князь намерен направить двенадцать кавалерийских дивизий, поддерживаемых пехотными частями, в верхнюю долину реки Тиса с целью создания угрозы Будапешту; но вместе с тем эти войска не продвинутся вперед более чем на сто километров. Эти двенадцать дивизий насчитывают 48 000 человек, из которых 30 000 казаков. Последние включают в себя специальную «дикую дивизию», поскольку она набрана из числа представителей наиболее жестоких и воинственных племен Кавказа. Великий князь ожидает, что эта масса кавалерии наведет панику в Венгрии.

2) На немецком театре военных действий. Немецкие армии отступают по всему фронту, но дело обстоит так, что они, по-видимому, остановятся на линии Торн – Позен – Бреслау – Нейсе, вдоль которой в спешном порядке воздвигаются фортификационные сооружения. Немецкие вооруженные силы состоят из семи корпусов, к которым, возможно, будут добавлены еще пять корпусов, действующих в Восточной Пруссии. Русские вооруженные силы насчитывают тридцать семь корпусов (без учета пяти корпусов в Восточной Пруссии). Великий князь Николай намерен наступать на Берлин по фронту приблизительно в 250 километров с левым флангом, примыкающим к Карпатам.