Дневник Саши Кашеваровой

И вот что надумала.

Настоящая любовь – это когда ты готов полюбить каждую черточку человека, включая его прошлые и будущие влюбленности, даже если тебе больше всего на свете хотелось бы, чтобы прошлые страдали, а будущих вообще не было, все равно, уметь любить и это тоже.

Я лежала рядом с ним, и все, что мне хотелось, – это поверить не просто в то, что счастье возможно в принципе (хотя и это сложно, если всю жизнь живешь по жестоким законам Москвы). А в то, что счастье возможно именно для таких, как я.

А под утро родилось стихотворение:

Юная Бовари ходит в баптистский храм, Смешивает кофе и виски напополам — В рамках приличий – не больше полсотни грамм. Снятся ей и Содом, и полет по Эдемским садам. Прячет фальшивый жемчуг в отцовский сейф, Красит волосы в синий, убегает на рейв. Юная Элоиз близорука, анорексично тонка. Иногда по ночам ей страшно, что жизнь коротка, Если в двадцать чувствуешь старость на кончике языка, В какой же кромешный ад занесет к сорока? Она убирает скрипку в старый футляр, Протягивает двадцать баксов – мерси, Абеляр. Юной Офелии в зеркале чудится бледная моль, Она красит ресницы и налегает на алкоголь. По субботам топит в ближайшем бассейне боль, Ей хорошо даются и брасс, и кроль, И баттерфляй, и особенно вольный стиль. Проплывает не меньше пятнадцати полных миль. Бовари говорит: выйду за Форбса, разорю его и сбегу К Аполлону – он будет ждать на другом берегу. Элоиз молчит, теребит серебряную серьгу. Офелия говорит: брошу пить к тридцати годам, Куплю себе дом у заросшего лилиями пруда. Куантро пьется легко, как святая вода. Пьют за светлое будущее, ночь до обидного коротка, Бледнеет луна и созвездие Гончих Псов, Они смеются, осушают рассвет в три неполных глотка, А кто-то незримый равнодушно поглядывает с потолка То на них, то на циферблат своих карманных часов.