Дневники 1920-1922

Общий очерк быта Совдепии: винный король; интеллигенция с чугункой (эсерствующая библиотекарша Лидия Михайловна).

Утро: дом, обращенный в казарму, чугунка из каждого окна, выходят растрепы, и их учит мальчишка: «Налево кругом!» Вечер: огонь из верхнего окна, снизу: еб. мать! и проч. За Сосной мещане обложились навозом, откапывают из-под снега награбленное и меняют на муку и пшено.

16 Января. Внезапно по всему городу разнесся слух, что поляками занят Смоленск и занят Петроград и что отступление Деникина имело целью заманить на юг красную армию. — А я не знаю, что верить или не верить — Верить нельзя, а надеяться можно. — Надеяться нужно, без этого жить нельзя: закупаем свежину, значит, надеемся.

Живем на женском положении: тут инстинкт самосохранения, и между прочим все, только все на практике познается, идеи на блюде в жареном виде: совершенно другое, чем исходящее от головы в соединении с волей, как у мужчины. Вот что значит эта вечная бабушка у печки, теперь поняли? И какой тут теперь может быть еще женский вопрос, никакого тут нет вопроса, когда очевидность! Напротив, вопрос мужской это действительно есть вопрос.

Наши разговоры:

— Давно мы с вами не говорили по душе… ну… ах, я забыл вам сказать, свежина попадалась по 120 р., вам нужно?

— По 120 купите, пожалуйста, а не нужен вам лук?

— Почем?

— На соль.

— Сколько же соли за фунт?

— За фунт соли три фунта лука.

— Это подходит. Присылайте, а на дрова записались?

— Я записался, только не могу добиться, на складе нет.

17 Января. Моя коробушка пустеет с каждым днем: мои ежедневные клиенты, мужики, евреи, дезертиры, типа: дезертир Синяев (разрубил мясо — в Германии научился, а впрочем, <3 нрзб.>мой мясник), эсерка Каплан, мещанка Плахова («Зачем вы евреям даете?», богатая мужичка ищет ротонду голубого цвета («нёбного»), ссора между евреями: из-за шали, те нажили два миллиона, а моя эсерка бедная (вы, конечно, эсер? — я — большевик), беженка свежину принесла (муж больной, куча детей).

Слухи политические все растут: раздел России 7-ю державами и что наша часть отходит немцам.

— Товарищ, вы заведуете всеми библиотеками?

— Я заведую.

— Нет ли у вас для Че-ка портретов?

— Каких портретов?

— Ну, Ленина и Троцкого… Этих портретов…

— Да этих…

Есть и в этой жизни хорошее, что потом хорошо вспомнится: это как мы двое с Левой дружно жили…

«Идиот» Достоевского: он может отталкивать (князь Мышкин) от себя, когда представишь себе полного человека: женщина, ребенок и даже просто «обыватель» несут в себе миссию этого полного жизненного человека будущего против уединенной культуры самолюбия современного человека. Если подходить с этой точки к социализму, то тут много правды: этот полный человек у них называется «общественный человек».

18 Января. На рождении Влад. Ростовцева он говорил неистово:

— Что этот Мих. Ив. Черняховский, что Варгунин и т. п. либералы, вечные ворчуны и оппоненты, и разные меньшевики, эсеры — вся интеллигентская слякоть! все заслужили своего униженного положения, все виноваты и жнут то, что посеяли. Я противник большевиков, но не такой, как вы, я бледный противник, я по противоположности стою против, а вы где-то далеко, соль несоленая, теплые люди.

— Мы эволюционисты!

— Никакие не эволюционисты, а просто мещане вы… вы берете готовый процесс, a posteriori [1] , объективное, свершение, в нем уже не видно личности, а только якобы закон, и делаете этот «закон» вашим личным богом, спокойным, теплым и несоленым и с этим чужим выступаете против большевиков-революционеров. Так называемая эволюция — это включение личности в склеп.

После месяца торговли, беготни по спекулянтам без отдышки я, наконец, создал себе продовольственный фонд:

1

Диктуемое опытом (лат.).

16 пуд. картофеля

68 фунт. свинины

15 ф. масла

35 ф. сахару

15 ф. соли

30 пуд. дров

16 мешков навозу.

Теперь сажусь на 2–3 месяца за работу: 1) Собрание сочинений, 2) Обработка дневниковых записей, 3) «Клочки воспоминаний».

19 Января. Приехала баба покупать у меня ротонду. Я выхожу к ней в ротонде и говорю:

— Верх пойдет на платье, подкладка на одеяло, воротник кенгуровый.

— Молью тронут.

— Сама ты, матушка, молью тронута, говори прямо, берешь или нет?

— А что вы возьмете?

— Пять пудов свежины.

— Нет, ежели бы цвет.

— Какой тебе цвет?

— Нёбного цвета ищу ротонду, обожди, а где же у ней рукава?

— Рукава!

20 Января. Флюс. Лихорадка. Логово медвежье. Дезертир с обещаниями (Сергей Александрович Синяев и Семен Андреевич Галкин из Покровского).

Вдруг входит Сытин и говорит: «Получена телеграмма, что блокада снята союзниками».

21 Января. Из-за болезни (зубной) я вовсе отделился от мира, и глухо долетают разные слухи бессмысленные, видно, совершенно уже отделенные от фактов.

Время идет, как при большом пасьянсе, раскладываются: мужики, бабы, спекулянты евреи, дезертиры, эмигранты, — и когда все сложится — неизвестно.

Когда раскладываешь пасьянс, то знаешь этот момент, из-за чего все это делается: когда вдруг начинают складываться и все застывшие карты, пойдут на место, как весенний лед после взлома.

Вот если описывать пасьянс и знать внутреннюю сторону дела (душу пасьянса), то человека, раскладывающего пасьянс, лучше описывать в третьем лице; если же пасьянс незнаком и видна только внешняя сторона, то нужно описывать, как представляется пасьянс лишь со стороны — в первом лице.

Появление Щекина из Москвы и назначение меня в Архив.

Новый свет: первый день — предвестник весны (а зима стоит все сиротская). Самое ужасное в этой совдепии, что ихняя совдепская сеть накинута на самые священные таинственные уголки России и вся Россия со всеми своими медвежьими и раскольничьими заповедными местами лишилась тайны.

Падение Империи было столь велико, что никакой промежуточной партии не может возникнуть, вплоть до пришествия иностранцев.

Москва: салазки, салазки, как муравьи, перебираются, и среди них совдеповский мотор пыхтит и воняет на бензине, на керосине и черт знает чем.

22 Января. Жульничество освобожденного дезертира. Общество холостых поваров.

23 Января. В моем пасьянсе раскладывается «картинная галерея» зверья, а зверье не так, как мы его представляем (по привычке), но зверей истинных, т. е. безумных — они (звери) вообще безумны, — и мы не замечаем, что живем на земле сумасшедших: наши идеалы — это цепи безумия, каше сознание — цепь.