Дневники Кэрри

— Я просто хочу знать почему.

— Трусы, — говорит Уолт, ставя поднос рядом с моим. — У них не хватает смелости даже на то, чтобы прийти в школу.

Я смотрю вниз, в тарелку. Жареная курица неожиданно напоминает мне большое насекомое, а пюре — лужу клея цвета перламутра.

Я отталкиваю тарелку.

— Зачем он это сделал? Скажи мне с точки зрения парня.

— Она другая. И так легче. Начинать отношения всегда легко, — отвечает Уолт, затем делает паузу. Это может даже не иметь к тебе никакого отношения.

Тогда почему я себя чувствую так, словно все это имеет ко мне самое непосредственное отношение? Я иду на все оставшиеся: уроки. Физически я в школе, но в голове беспрерывно прокручивается одна и та же картинка: я вижу ошеломленное лицо Лали, такое же, как вчера, когда я застала их целующимися. Я вижу, как рот Себастьяна кривится от неудовольствия, когда он понимает, что я вернулась. Возможно, он надеялся, что ему удастся ходить от меня к Лали и обратно.

— Она — маленькая сучка, — говорит Мэгги.

— Ты вроде бы говорила, что она тебе нравится, — задаю я каверзный вопрос. Мне нужно понять, кто действительно на моей стороне.

— Она мне и вправду нравилась, — говорит Мэгги, нервно крутя руль «Кадиллака», отчего машина едва вписывается в поворот, так что мы оказываемся на полосе встречного движения. — Пока она не сделала это.

— Стало быть, если бы она этого не сделала, ты бы по-прежнему с ней дружила?

— Не знаю. Возможно. Я никогда не была от нее в восторге. Она вечно такая надменная и самоуверенная. Вроде как все, что она делает, так круто.

— Да уж, — говорю я с горечью.

Фраза Лали «Я нужна ему» отдается звоном в ушах. Открываю ящичек для перчаток и достаю из него сигарету. Руки дрожат.

— Знаешь, что самое страшное? Если бы она это не сделала, я бы и сама по-прежнему с ней дружила.

— И что?

— Странно, не находишь? Дружишь с кем-то так долго, а потом раз — он делает что-то такое, и дружбе конец. А раньше этот кто-то был нормальным человеком. По крайней мере, ты так думал. Так что приходится гадать, всегда ли этот человек мог поступить с тобой плохо и просто ждал подходящего случая или это происходит неожиданно для него самого. Тогда, получается, человек остается нормальным, просто ты ему больше не можешь доверять.

— Кэрри, Лали так поступила, — говорит Мэгги так, словно ей приходится объяснять мне азбучную истину. — Значит, она плохой человек. Просто раньше ты этого не замечала. Но рано или поздно ты бы это поняла.

Мэгги притормаживает, когда в поле зрения появляется кирпичный фасад дома Себастьяна. Мы медленно проезжаем мимо. Красный пикап Лали стоит в проезде за желтым «Корветом» Себастьяна. Меня сводит судорога, словно я получила удар в живот.

— Я тебе говорила, — говорит Мэгги с видом триумфатора. — Надеюсь, теперь ты начнешь вести себя, как нормальный человек, и признаешь, что тебе нужно ее ненавидеть?

День второй. Я просыпаюсь злая и разбитая. Всю ночь мне снился сон, в котором я пыталась ударить Себастьяна по лицу, но никак не могла дотянуться.

Я лежала в постели, никак не решаясь встать. В голове не укладывается, что мне приходится жить в новых обстоятельствах. Это когда-нибудь закончится?

Они наверняка придут сегодня в школу. Я не могу не появляться в раздевалке и не ходить на математику два дня подряд.

Прибываю в школу. Решаю выкурить сигарету, прежде чем встретиться с ними. Вероятно, Себастьяну пришла в голову та же мысль. Когда я захожу в амбар, застаю их там вместе с Лали. Они с Уолтом сидят у стола для пикников.

— Привет, — говорит он как ни в чем не бывало.

— О, отлично! — восклицает Уолт нервно. — У тебя есть сигареты?

— Нет, — отвечаю я, прищуриваясь. — А у тебя?

Лали пока никак не реагирует на мое появление.

— Возьми у меня, — предлагает Себастьян, протягивая пачку.

Я смотрю на него с подозрением, но сигарету беру. Он открывает крышку зажигалки с изображением вставшей на дыбы лошади и дает мне прикурить.

— Спасибо, — говорю я, глубоко затягиваясь и выпуская дым.

Что они здесь делают? На секунду у меня возникает смутная надежда, что они пришли, чтобы извиниться, что Себастьян признает, какую он совершил ошибку, а то, что я видела два дня назад, не то, о чем я подумала. Но вместо этого он украдкой кладет ладонь на запястье Лали, потом спускается ниже и берет ее за руку. Она несмело поглядывает в мою сторону, на губах появляется неуверенная улыбка. Это тест, понимаю я. Они проверяют, как далеко можно зайти прежде, чем я взорвусь.

Я стараюсь не смотреть на них.

— Слушай, — говорит Себастьян Уолту. — Лали сообщила мне, что ты сделал серьезное заявление перед Новым годом…

— Ой, да заткнись ты, — обрывает его Уолт.

Он бросает сигарету и уходит. Я поднимаю руку, бросаю окурок на землю и давлю его ногой.

Уолт ждет меня на улице.

— Я хочу сказать тебе только одно слово, — говорит он. — Месть.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ Красивые картинки

Проходит неделя. Каждый раз, когда я встречаю Лали, мое сердце начинает биться учащенно, и становится страшно. Появляется чувство, что жизнь моя в опасности. Я старательно избегаю ее. На деле это означает, что мне приходится постоянно ее высматривать. Я обшариваю взглядом холл, ища глазами ее голову со взбитыми на макушке волосами. Мало того, я постоянно оглядываюсь, нет ли за спиной ее красного пикапа, и даже заглядываю под закрытые дверцы кабинок в туалете, проверяя, нет ли там знакомой обуви.

Я так хорошо знаю Лали. Мне знакома ее походка, я помню, как она размахивает руками возле лица, когда старается объяснить что-то важное, знаю, что ее передние зубы слишком вызывающе торчат вперед. В общем, я могу отличить Лали в толпе, даже если она будет от меня на расстоянии мили.

При всех моих предосторожностях мы дважды сталкиваемся лицом к лицу. Каждый раз у меня перехватывает дыхание, и мы стараемся не смотреть друг на друга, расходясь, как два безмолвных айсберга в тумане. Я постоянно слежу за Лали, когда она на меня не смотрит.