Дневники принцессы

Позже, когда мы с Лилли убрали весь поп-корн и вернулись в ее комнату, она снова спросила меня, кого бы я выбрала, Джоша Рихтера или ее брата. Я сказала, что Джоша Рихтера, потому что он самый классный парень во всей школе, а может, и в целом мире, и я в него по уши влюблена, и это не потому, что, когда он наклоняется, чтобы достать что-нибудь из шкафчика, его светлые волосы падают на лоб, а потому, что я знаю: за фасадом классного парня скрывается заботливый, чуткий, тонко чувствующий человек. Я почувствовала это уже по тому, как он тогда в «Байджлоуз» сказал мне «привет».

Но я все думала, что, если бы конец света настал на самом деле, наверное, лучше было бы выбрать Майкла, потому что он, по крайней мере, умеет меня смешить. Мне кажется, когда наступит конец света, чувство юмора очень пригодится. Ну и, конечно, Майкл очень классно смотрится без рубашки. И если конец света наступит на самом деле, то Лилли умрет, и она никогда не узнает, что мы с ее братом занимаемся сексом.

Но я бы ни за что не хотела, чтобы Лилли узнала, что я могу думать о ее брате что-то подобное. Она еще решит, что это извращение. А это хуже, чем то, что я оказалась принцессой Дженовии.

Суббота, позже

Всю дорогу от Лилли до дома я переживала, что скажут мама и папа, когда я вернусь. Раньше я всегда их слушалась и никогда не бунтовала, честное слово, никогда. Ну, может, был один раз, когда Лилли, Шамика, Линг Су и я пошли смотреть тот фильм с Кристианом Слейтером, а вместо этого попали на ужастик, и я забыла позвонить домой и позвонила только после фильма, а он кончился в половине третьего ночи. Мы оказались на Таймс-сквер, и у нас не хватило денег на такси.

Но это был один-единственный раз. Я извлекла из того случая урок, и маме даже не пришлось меня пилить. Хотя она, конечно, ничего такого никогда не делает, я имею в виду, меня не пилит. Кто, скажите на милость, будет ходить в банкомат за деньгами, если меня распилят? Но папа – другое дело. По части дисциплины он совершенно несгибаемый. Мама говорит, это потому, что, когда он был маленьким, бабушка его наказывала и запирала в жутко страшную комнату в их доме.

Теперь, когда я об этом думаю, я начинаю догадываться, что лапа вырос на самом деле не в доме, а в замке и эта страшная комната, наверное, была подземной темницей. Поэтому не удивительно, что папа делает абсолютно все, что велит бабушка.

Как бы то ни было, когда папа на меня злится, то уж злится по-настоящему. Как в тот раз, когда я отказалась идти с бабушкой в церковь и молиться Богу, который допускает, чтобы дождевые леса Амазонки уничтожались ради новых пастбищ для коров. Эти животные потом превращаются в гамбургеры для невежественной массы, которая поклоняется страшному символу всего этого зла, Рональду Макдональду. Папа сказал, что, если я не пойду в церковь, он меня выпорет, мало того, он пригрозил, что больше никогда не разрешит мне читать интернет-журнал Майкла. Он до самого конца лета не разрешал мне подключаться к сети. Он разбил мой модем большой бутылкой "Шатонёф дю пап". [12]

12

Марка французского вина.

Вот это реакционер!

Поэтому когда я возвращалась домой от Лилли, я очень боялась. Я все тянула время и старалась просидеть у Московитцев подольше, помогла Майе загрузить тарелки в посудомоечную машину. Сама Майя в это время писала письмо конгрессмену с просьбой сделать что-нибудь для ее сына Мануэля, которого десять лет назад несправедливо осудили и посадили в тюрьму за поддержку революции в их стране. Потом я выгуляла Павлова, потому что Майклу нужно было идти в Колумбийский университет на лекцию по астрофизике.

Но потом Лилли объявила, что ей пора идти снимать специальную часовую серию, посвященную ступням. Только оказалось, что старшие Московитцы не ушли на занятия бодибилдингом. Они все слышали и сказали, что мне нужно идти домой, а им с Лилли нужно проанализировать, откуда у нее это желание помучить беднягу, помешанного на сексуальной почве.

Значит, дело обстоит так.

В общем и целом я очень хорошая дочь. Кроме шуток. Я не курю, не принимаю наркотики, я не родила ребенка на школьном балу. Мне можно доверять целиком и полностью, и я почти всегда делаю домашнюю работу. Если не считать какой-то несчастной двойки по алгебре, которая мне все равно в будущем не пригодится, дела у меня идут довольно хорошо.

И тут родители обрушили на мою голову сногсшибательную новость.

На обратном пути домой я решила, что, если папа попытается меня наказать, я обращусь к судье Джуди. [13] Он еще пожалеет о своем поступке, если ему придется предстать перед судьей Джуди. Уж она ему задаст, будьте уверены. Кто-то пытается заставить девчонку стать принцессой, хотя ей этого совсем не хочется? Ну нет, такого судья Джуди не потерпит.

Но когда я вернулась домой, оказалось, что мне вовсе не потребовалось звонить судье Джуди. Обычно мама по субботам уходит в студию, но в этот раз она не ушла. Дожидаясь меня, она сидела на диване и листала старые номера журнала «Севентин», на который сама когда-то меня подписала. Это было еще до того, как мама поняла, что я слишком плоскогрудая, чтобы меня кто-нибудь пригласил на свидание, и поэтому все, что они пишут в этом журнале, мне ни с какого боку не подходит.

13

Персонаж популярного телесериала, основанного на реальных случаях из судебной практики.

Тут же был и папа, он сидел на том же самом месте, что и вчера, когда я уходила, только сейчас он читал «Санди таймс», хотя была суббота, а у нас с мамой правило – не начинать читать воскресные страницы до воскресенья. Как ни странно, папа был не в костюме. Сегодня он был в вельветовых брюках и кашемировом свитере, наверняка этот свитер ему подарила одна из его многочисленных подружек.

Когда я вошла, он очень аккуратно свернул газету, положил на стол и смерил меня долгим пристальным взглядом, прямо как капитан Пикард перед тем, как начать отчитывать Рикера. А потом папа сказал:

– Миа, нам нужно поговорить.

Я сразу стала объяснять, что я же не ушла, не предупредив, куда иду, и что мне просто нужно было время, чтобы обо всем подумать, и что я была очень осторожна, не поехала на метро и все такое. А папа просто сказал:

– Я знаю.

Да, именно так: «Я знаю». Он просто сдался без боя.

И это мой папа!

Я посмотрела на маму, пытаясь понять, заметила ли она, что папа сошел с ума. А она сделала нечто еще более сумасшедшее. Она отложила журнал, встала, подошла ко мне, обняла и сказала:

– Детка, мы очень сожалеем.

Эй, что случилось? Неужели это мои родители? Может, пока меня не было, в квартире побывали похитители тел и подменили моих родителей биороботами? А как еще можно было объяснить, почему мои родители вдруг стали такими разумными?

И тут папа продолжает:

– Миа, мы понимаем, что тебе тяжело, ты переживаешь стресс, и мы сделаем все, что в наших силах, чтобы облегчить тебе переход в новое состояние.

Потом папа спросил, знаю ли я, что такое компромисс. Я сказала, что да, конечно, знаю, я же не третьеклассница какая-нибудь. Тогда он достал лист бумаги, и на этом листе мы втроем составили то, что мама назвала «Компромиссное соглашение Термополис—Ренальдо». Вот что это такое: