Дневники режиссера. Кино о войне. Чухрай, Бондарчук, Быков, Ростоцкий, Герман, Озеров, Лиознова, Кулиш, Шепитько, Говорухин, Роговой, Смирнов, Рязанов

Спустя несколько дней угроза гибели уже нависла над вторым режиссером фильма Владимиром Златоустовским. По его же словам: «Басмача-предателя играл ашхабадский художник, который панически боялся высоты. А тут ему по роли надо было подстреленным падать со скалы. Мы с ним примерно одного роста, вот я и решил «упасть» вместо него. Туркмены внизу натянули брезент, я повернулся спиной, шагнул вниз и… промахнулся! Рухнул башкой прямо им на руки. «Страховщики» испугались и тут же бросили меня вместе с брезентом. Очнулся – «Скорая», врачи, сотрясение мозга…»

Едва не погиб в той экспедиции и оператор фильма Михаил Кириллов. Так, чтобы снять рельсы под мчащимся поездом, ему пришлось привязать себя под вагоном и снимать в таком положении. Однако в тот момент, когда поезд замедлил ход, веревки развязались и оператор упал на рельсы. К счастью, трагедии не случилось – Кириллов угодил только в больницу. Однако над съемками нависла угроза длительного простоя. Кириллов стал уговаривать режиссера взять вместо него другого оператора. Но Роговой наотрез отказался это делать, считая, что это будет предательством – ведь Кириллов отснял уже большую часть фильма. Поэтому на те несколько недель, что он провалялся на больничной койке, его место за камерой временно занял сын Кириллова Андрей, который тогда заканчивал ВГИК (он потом снимет фантастический блокбастер «Москва – Кассиопея»).

За исключением описанных эпизодов туркменская экспедиция прошла без эксцессов. Даже Юматов не подводил группу, не беря в рот ни капли спиртного. Во многом это объяснялось тем, что он был влюблен в свою партнершу – Покровскую. Однако та не могла разделить его чувство, поскольку была тогда влюблена в другого мужчину – своего будущего мужа. По ее словам: «То, что Жора ко мне неравнодушен, было видно невооруженным глазом. Но я делала вид, что ничего не происходит. Я уже тогда встречалась со своим будущим мужем, за Жору очень переживала Муза. У нас бы ничего не вышло… Поэтому мы везде ходили втроем: Жора, Вася и я. Прямо как в фильме. Помню, в Ашхабаде мы вышли после съемок погулять. Вася взл меня за руку, помогая спрыгнуть с высокого бордюра. Юматов рассвирепел и бросился бежать, не разбирая дороги. А на 8 Марта они мне сделали роскошный подарок: пробрались в ашхабадскую валютную «Березку» и купили французские духи «Магриф», которые считались страшным дефицитом…».

Главпур – против, народ – за Туркменская экспедиция продлилась до 23 марта. Затем съемочная группа вернулась в Москву, где начался монтаж фильма. Он продолжался недолго, поскольку большая часть монтажно-тонировочных работ была уже проведена в процессе съемок. 9 апреля 1971 года все работы по фильму были завершены, и он был представлен на суд худсовета Киностудии имени Горького. Тот принял его практически без поправок. Однако в Госкино на его счет сложилось иное мнение. Там к фильму отнеслись куда строже: заставили вырезать из него ряд эпизодов (в частности, под ножницы попала сцена расстрела фашистами советского офицера) и дали ему, под давлением военспецов из Главного политуправления армии, 3-ю категорию. Подкачали и прокатчики, которые выпустили «Офицеров» на широкий экран в разгар отпусков – 26 июля. И хотя место для премьеры было выбрано самое престижное – столичный кинотеатр «Россия», однако народу в огромный зал набилось чуть больше половины. Однако на том просмотре оказалась жена министра обороны СССР Андрея Гречко, которая была настолько потрясена увиденным (в главной героине фильма она узнала себя в молодости), что в тот же день поделилась своими впечатлениями с мужем. Тот затребовал копию фильма к себе и отправился ее смотреть на дачу к Брежневу. И обоим «Офицеры» понравились. Вот почему в сентябре, когда в столицу подтянулся отпускной народ, состоялась вторая премьера фильма. И она уже прошла при полном аншлаге. Как итог: в прокате 1971 года «Офицеры» взяли 1-е место, собрав на своих сеансах 53, 4 млн. зрителей. По итогам последнего пятилетия «Офицеры» заняли 6-е место в списке самых кассовых советских блокбастеров, пропустив вперед себя такие фильмы, как: «Бриллиантовая рука» (76,7 млн.), «Кавказская пленница» (76,5 млн.), «Щит и меч» (68,3 млн.), «Война и мир» (58,3 млн.) и «Освобождение» (56 млн.).

По опросу журнала «Советский экран» лучшим актером 1971 года был назван Василий Лановой за роль Ивана Варравы в фильме «Офицеры». По правде говоря, справедливым было бы в этом случае назвать лучшими двух актеров, приплюсовав сюда и Георгия Юматова. Но его кандидатура почему-то не рассматривалась.

Сразу после выхода «Офицеров» в прокат благополучно разрешилась судьба самого юного актера фильма – Володи Селиванова, который сыграл роль годовалого внука Алексея Трофимова. Как мы помним, от мальчика вскоре после его рождения отказались его родители и он оказался в детском доме. Однако по воле случая мать мальчика оказалась на одном из показов «Офицеров» и узнала в юном актере своего сына. И хотя до этого у нее и в мыслях не было забирать его обратно (она обходилась без него почти полтора года), здесь сердце непутевой мамаши дрогнуло. И спустя несколько дней после посещения кинотеатра она забрала сына из детдома.

Лучший фильм о войне… без войны («Баллада о солдате», 1959)

Смерть не бывает красивой

Несмотря на то, что после смерти Сталина минуло уже пять лет и в стране бушевало время, именуемое «оттепелью», идеологические путы продолжали сковывать советское искусство, в том числе и кинематограф. Освободившись от одних мифов, мастера искусств продолжали плодить новые. Взять тот же военный кинематограф. На смену таким суперпафосным постановкам, как «Третий удар» (1948) или «Падение Берлина» (1950), пришли пусть менее пафосные «Бессмертный гарнизон» (1956) или «Без вести пропавший» (1957), но правды войны в них было не многим больше, чем в творениях сталинского кино. Главные герои новых фильмов если и погибали, то также красиво и героически, как это было раньше (в «Третьем ударе» солдат Минутко зажимал зубами телеграфный провод, чтобы обеспечить связь штаба армии со Ставкой Верховного Главнокомандования, и умирал под суровую музыку, звучавшую с экрана, а в «Бессмертном гарнизоне» почти под такую же музыку погибали защитники Брестской крепости). У людей, знающих о войне не понаслышке, такое кино вызывало либо отторжение, либо снисходительную ухмылку. Вот почему многие советские кинорежиссеры, сами прошедшие войну, не спешили обращаться к этой теме в своих произведениях, поскольку знали, что настоящую правду им снять не дадут. Станислав Ростоцкий снимал мелодраму из деревенской жизни («Дело было в Пенькове»), Владимир Басов экранизировал дилогию К. Федина «Первые радости», Георгий Чухрай обратился к экранизации лавреневской повести «Сорок первый». Но в глубине души каждый из них продолжал вынашивать идею снять когда-нибудь хорошее кино о Великой Отечественной.

Первым на это решился Чухрай, у которого буквально душа обливалась кровью, когда он видел, какое кино «про войну» снимают, а точнее будет сказать «клепают» его коллеги по режиссерскому цеху. По его же словам: «Меня огорчало, что даже в хороших фильмах были кадры с солдатами, которые шли в атаку, «красиво» умирая на глазах у зрителей. Я думал: «В этой цепи, среди атакующих, мог быть и я, а зритель, развалившись в кресле, любовался бы, как я красиво умираю». За войну я видел очень много смертей и знаю: смерть никогда не бывает красивой. Любоваться ею безнравственно. И тогда я решил, что обязательно сниму фильм о своем сверстнике – русском солдате. Я еще не знал, каким будет мой фильм. Но я уже твердо решил, что в этом фильме не будет показана смерть героя – это, казалось мне, зрелище неэстетическое…»

Все началось летом 1957 года, когда по экранам страны с триумфом шел первый фильм Георгия Чухрая «Сорок первый». Как-то домой к режиссеру заявились два сценариста – Валентин Ежов и Будимир Метальников, которые предложили ему осуществить совместный проект – фильм на колхозную тему. Сюжет был незамысловат: председатели двух разных колхозов соревнуются между собой не только на трудовой ниве, но и на личной – они оба влюблены в красивую девушку-доярку. Чухраю проект не понравился, и он рассказал сценаристам свой – про молоденького солдата, который едет с фронта в отпуск к своей матери. Гости сказали, что это намного лучше, чем треволнения двух колхозных председателей. И согласились облечь чухраевскую идею в сценарную плоть.

В декабре 1957 года на «Мосфильм» была подана сценарная заявка на будущий фильм. Однако среди авторов сценария значились только двое: Чухрай и Ежов, поскольку Метальников из проекта вышел, увлекшись более современной темой (он напишет сценарий к хорошему фильму «Отчий дом»). 14 декабря с Ежовым и Чухраем студия заключила официальный договор. И работа закипела.

В отличие от предыдущего фильма – «Сорок первый», где Чухраю приходилось воевать чуть ли не за каждую строчку со своим соавтором Г. Колтуновым, в этот раз ситуация складывалась совершенно иначе. Можно смело сказать, что они с Ежовым работали душа в душу. Более того, Ежов публично заявил, что пишет свой сценарий для режиссера и на режиссера, максимально учитывая его творческие особенности. Редкий сценарист мог похвастаться таким заявлением. Видимо, огромное значение при этом имело то, что Ежов тоже был фронтовиком и его мироощущение абсолютно точно совпадало с чухраевским.

Друзья и противники «Баллады о солдате»

В начале 1958 года сценарий был готов. Однако в киношном мире его встретили в штыки. Дело в том, что аккурат в те дни Никита Хрущев выступил с очередной программной речью, где призвал работников искусства исследовать не прошлое, а создавать произведения о современности. «Наше сегодняшнее время не менее богато подвигами, чем далекое прошлое», – заявил глава государства. Коммунисты восприняли этот призыв как руководство к действию. На «Мосфильме» состоялось открытое партийное собрание, где те авторы, которые пытались запуститься с фильмами на тему пусть даже недавнего, но прошлого, были подвергнуты остракизму. В числе них были и Чухрай с Ежовым.

Режиссер Александр Зархи, который год назад закончил работу над фильмом о современных монтажниках-высотниках «Высота» и теперь приступал к работе над фильмом о мостостроителях «Люди на мосту», стал прямо с места стыдить Чухрая, закончив свою пламенную речь недвусмысленной репликой: «Равнение на Канны вас к добру не приведет!» (Многие коллеги до сих пор завидовали успеху чухраевского «Сорок первого» в Каннах.)

Чухрай в ответ попытался объяснить свою позицию следующими словами: «Еще не высохли слезы вдов, еще у меня открываются раны. А для вас Великая Отечественная война – далекая история. Как вам не стыдно!» Но в зале его мало кто слушал. Оператор Владимир Монахов, снявший с Зархи «Высоту», заявил: «Отечественная война – это не современность, это история. А партия призывает нас делать современные фильмы». Самое смешное, но спустя несколько месяцев сам Монахов приступит к съемкам фильма «Судьба человека», посвященному событиям Великой Отечественной.