Дневники св. Николая Японского. Том ?I

Крещено в Уено больше 110 человек; из них 91 принадлежат здешней Церкви; но из них только 68 теперь налицо, 23 — в отлучке или померли. — Сицудзи 6: Павел Хосоно, Петр Икава и проч. Все христиане — в Уено, за исключением одного — в Сано, и 5 христиан в Акасака — составляющем продолжение Сано. По заявлению Яцки и Павла Хосоно в Сано решительно будут слушатели, если там водворится проповедник; гонения от бонз и заговора не принимать христианства, составившегося года четыре тому назад, теперь и следов нет. От Сано к северу в 2 ри в деревне Танума есть и теперь слушатели; прочие деревни вокруг Сано также все расположены к христианству. По мнению Яцуки — денкёося непременно д. б. [должен быть] поселен в Сано (именно в Сано, а не у Павла Хосоно, напр., пот. что в дом к сизоку простой народ стесняется приходить), где он должен и общественную молитву отправлять по субботам, — в воскресенье же в Церкви, в доме Хосоно.

П. Хосоно угостил отличной закуской и обедом, после которого тотчас же отправились дальше в путь. В Сано нужно было нанять дзинрикися, дальше — по направлению к Уцуномия; крайне раздосадовали японцы медленностью; ровно час дорогого времени потерян на бестолковые переговоривания и поиски; наконец, когда я уже рассердился, быстро слажена была бася, и отправились. И Яцуки — несносен своим гузу–гузу и красивостию везде и во всем. Неудобен он и своим порядочным–таки нахальством: затвердил, что в Уено–мура и Сано меня ждут и непременно обидятся, если я не буду и не скажу проповедь, и настоял, что я согласился побыть в Уено–мура и Сано, хотя прежде совсем не располагал и Павлу Хосоно сказал в Тоокёо, что буду разве на обратном пути. Оказалось, что совсем никто не ждал, и проповедь говорить не перед кем: в Сано — в 2 часа назначена была проповедь, но там и места–то никто не думал приготовить для нее, не только собрать слушателей. В Уено Павел Хосоно тоже, видимо, не ждал — встретил у самого дома и, видимо, не с радостию от души. Поди — полагайся на слова катихизаторов! Нужно, однако, вверяться приглашениям с большою осторожностью. И Пав. Хосоно — вон опять приглашал остаться у них и погостить, но стоило видеть его физиономию и слышать голос! Следовало бы наказать за японскую хитрость и остаться действительно.

В 7–м часу прибыли в Уцуномия. Остановились в гостинице, где прямо предупредили, что с иностранца 1 ена за ночлег (ибо отдельная комната ему нужна). Пока я чистился, Роман привел катихиз. [катихизатора] Павла Сибата. Здесь, в Уцуномия, христианин всего 1 (Марк), и притом до того плохой, что даже не позаботился охристианить свое собств. семейство. Есть еще христианин из Тоокёо Иоанн Ямазаки, с женою и матерью, — камбёонин в военном госпитале. Слушающих вновь учение в Уцуномия — ни одного; а ходит Сибата в окрестные деревни, где слушают у него учение: в Нисикава, 1/2 ри от города, учитель, в Симотоками, 1 ри, доктор, и Симокакеносита, 1 1/ 2ри, кочёо (если все это правда; малый, кажется — просто ленится). Угостил его ужином и отпустил, наказав, чтобы он побыл до Собора в Кицурегава и Сакуяма и привез известия на Собор об них, так как я и адресов не знаю там, к кому бы заехать.

17/30 мая . 1881. Воскресенье.

В Сиракава.

Утром Павел Сибата ни свет ни заря притащил всю свою Церковь; темно еще — говорят — такой–то; мешают только эти кейтеи своими ни к чему не служащими вежливостями — тут бы заснуть оставшийся лишний получас, чтобы после носом не клевать в телеге, а они лезут с усердием непрошеным — провожать. Пришли — сели, и ну — молчать, изволь еще разговором занимать их, когда собираться нужно. Нечего делать, в виде награды за их усердие спросил и для них завтрак и накормил их. Поехали сегодня на бася. Вместе сидели трое чиновников с женою одного из них, и какой–то купец, все дремавший. Тесно, жарко и пыльно. Так как немало было за день подъемов в гору и неудобных мест, то много пришлось вставать и идти пешком. Больше, чем за 2 ри пред Сиракава встретили первые — катихиз. [катихизатор] Петр Кавано с одним из христ. [христиан], и — потом, на всем протяжении 2 ри до города встречали все группы христиан и христианок. При второй же встрече пришлось — нечего делать, оставить совсем тарантас и плестись с кейтеями пешком; в деревне я велел посадить всех на телеги и отправились было, но сейчас же за деревней опять встреча, опять вылезай и плетись пешком, ибо нельзя же, как–то неловко бросать их и драть самому впереди, особенно когда между ними есть в почтенных летах. Таким образ., до Сиракава я устал ужасно и сбил вдобавок одну ногу. И их–то, бедных, жаль — ведь усердие какое! С ребятишками тащутся далеко–далеко встречать, но любезность эта вместо удовольствия причиняет досаду, пот. ч. [потому что] мучает их и тебя. Ревность не по разуму! Или глупость и малорассудительность катихизаторов! Сколько раз было говорено и толковано, что не нужно вовсе выявления усердия в таких видах, пусть бы усердствовали перед Богом и в благоповедении христианском! Не верят, думают — все–таки приятное сделать. Нужно будет на Соборе натвердить ясно и положительно, что вовсе не нужно делать такие вещи; а нужно собираться, в ожидании Епископа, у Церкви, или в том месте, где собираются для молитвы, и встречать Епископа так, как это делают в России. Нужно будет рассказать им порядок путешествия Епископа в Русской Церкви и отношения его при этом к народу, и народа к нему, и твердо поставить на вид, что и здесь должен быть вводим этот, а не другой порядок. При чем сказать, что если даваемая инструкция будет нарушена, то катихизатор будет виноват в непослушании.

Пришли наконец в Сиракава, в дом сицудзи — Петра Накано — продавца иностранных часов. Я был такой усталый, что попросил, чтобы указали какой–нибудь угол, чтобы переодеться и несколько успокоиться — до 7–ми часов, с какого времени назначил быть вечерне и затем проповеди и разговору с братиею. Сказали, что ванна готова, — воспользовался ею, потом за неимением чаю напился теплой воды с прибавлением какой–то кислой влаги — в бутылке под названием иностран. вина, — вместо ужина съел каких–то тяжело сделанных конфет. Богослужение началось почти в 8, так как братия разбрелись по домам обедать и нескоро собрались. Отслужили вечерню, и сказал наставление, обращаясь — наполовину к собравшимся в значительном количестве язычникам, наполовину — к христианам; продолжил беседу с час, расспросил потом о состоянии Церкви и предложил заявить нужды ее. Христиан в Сиракава 47 только, но число это имеет значительно увеличиться уже потому, что христиане большею частью по одному в доме, и остальные члены семейств — в непродолжительном времени д. б. крещены. Сицудзи 1: Петр Накано, в доме которого и собираются для молитвы; катихизатор же помещается в другом месте. Церковь состоит из людей б. ч. [большей частью] серьезных, в летах, и кажется в цветущем состоянии по расположению христиан. Задумывали уже христиане, чтобы построить молитвенный дом, но Петр Кудзики, (бывший здесь катихизатором до последнего времени, ныне отставленный на время, если исправится от наклонности пить, так как пьяный — на второй день Пасхи прибил своего же приятеля — протестанта), смутил их: «стройте, мол, храм вашего сердца, а наружный храм строить не нужно еще». Если даст Бог, эта Церковь будет расти, судя по всему; в проповеди между прочим советовал им выразить свою любовь к Богу — пожертвованием на постройку квайдо. На побуждение заявить нужды Церкви христиане, посоветовавшись между собою, просили на Соборе выхлопотать им в катихизаторы Петра Кавано, которого они, кажется, действительно любят. Обещался хлопотать об этом. Постоянный катихизатор здесь решительно необходим, чтобы Церковь не остановилась в росте. В 12–м часу успокоилось все. Для меня нарочно устроили — чудовищнейшую кровать — длинный широкий мелкий ящик, наполненный спальными принадлежностями, в головах и у ног — открытый, так что я должен был ковчег этот притащить к стене, — о усердие!

18/31 мая 1881. Понедельник.

В Фукусима.

Утром, в 6–м часу, отправились дальше; взяли с собою и катихизатора Фукусима — Петра Кавано. День был пасмурный; много подъемов в гору, при которых нужно было сходить с тележки. Перед вечером проезжали Нихонмацу; но катихизатор оттуда ушел, видимо, чтобы избежать встречи со мной, так как целый год очевидно ленился: два верующих, говорят, приобрел; к одному из них мы заезжали, должно быть, к лучшему, но его не оказалось дома, — или, быть может, не сказался дома. Василий Сукей, по рассказу Кавано, помещен был сюда при старании сего последнего, для водворения христианства на находящейся в городе шелкоразматывательной фабрике, но это не удалось почему–то. Сукей между тем остался для проповеди в городе, кстати же, это его родной город, — получал ежемесячно большое содержание, — ну и проповедывал двоим верующим, из коих нет ни одного. Сам удрал — всего 2–3 дня; пришел к Кавано; «нет, мол, дела в Нихонмацу — что делать»? Кавано послал его в Сакуяма, т. е. спрятал от меня, пока я буду проезжать здесь. Не знаю, что делать с таким господином, как Сукей; посмотрим на Соборе; нужно будет оставить в Тоокёо для испытания или же совсем бросить. Не воздержался я, в продолжение дня, чтобы не сказать в присутствии Кавано, что не желательно, чтобы кейтеи Фукусима — растянулись при встрече тоже на несколько миль, особенно сегодня, при дожде. Заказывал я в Сиракава, чтобы в Фукусима не извещали, но Кавано дорогой упомянул, что из Фукусима просили известить, и, вероятно, братья Сиракава сделают это сегодня. Действительно, далеко еще до города, больше чем за два ри, два кейтея встретили; встал в грязь, раскланялся, благословил, извинился и сел опять в тележку. Кейтеи понеслись рысью, и предупредили в деревне собравшихся кейтеев, симай и детей, и те толпой выступают из какого–то дома — ремонтируемого и заваленного кругом кучами глины — сегодня размокшей нестерпимо. Я встал, погрузился по щиколку в тесто глины, перепрыгнул под навес и принял встречающих, между которыми, к жалости, были дети. Затем все–таки должен был извиниться, что сяду в тележку, так как шел дождь и решительно невозможно было брести пешком — в длинном, широком платье. Что за жалость! В дождь все эти добрые люди должны были 6–7 верст плестись обратно, — п. ч. [потому что] едва ли нашлись дзинрикися, и из–за чего! Чтобы и мне же причинить неудовольствие — выпачкаться в грязи! Нет, решительно нужно будет сказать на Соборе, чтобы не делали такие вещи.

Дзинрикися провезли в гостиницу, где занята была комната для меня. Через часа полтора позвали к собравшимся христианам — в место их теперешних собраний для молитвы. Место это — дом христианина Павла Такахаси, единственный христианский дом, уцелевший во время страшного пожара, несколько недель назад испепелившего 6/7 города, и между прочим только что выстроенный христианами молитвенный дом, стоивший им до 700 ен.

Проповедь в Фукусима началась чрез некоего Павла Касай, служившего здесь чиновником; он начал здесь говорить о христианстве, и многих из своей братьи увлек, — все больше молодые люди и чиновники или учащиеся. Потом прислан был сюда, за неимением лучшего, плохой проповедник Петр Бан; по лени, он не утвердил приставших к христианству в знании его; а между тем всем им преподано было крещение, или по крайней мере оглашение. Когда сердечное увлечение прошло, а знания настоящего не было, тогда — натурально — немало из них охладело к христианству и даже совсем перестало считать себя христианами. После назначен был сюда Иоанн Катакура и, как основательный проповедник, вновь произвел движение между людьми способными к принятию христианства, и приобрел многих, но большею частью совершенно новых, — прежде же охладевшие так и остаются чуждыми Церкви. Из них иные рассеялись по разным странам, так как были пришлые здесь (чиновники), иные остаются в Фукусима, но на молитву не приходят и христианами себя не высказывают. Двое из таких были здесь же в доме, куда я пришел; но оставались в группе язычников, когда я совершал вечерню и потом говорил с христианами; обращаясь по временам к язычникам я и не подозревал, что иной раз в упор смотрю на своего же христианина и говорю ему, что он остается во мраке.

Всех крещенных и оглашенных в Фукусима: 101 ч. [человек] Но из них только 24 человека теперь постоянно собираются на молитву по праздникам, и составляют собою здешнюю Церковь. Кроме них, насчитывается до 12 чел. — охладевших к христианству; еще в деревне Оомори, 1 ри от Фукусима, 8 христиан; никто не заботится об них; но они не бросили учение. В Вакамацу 3 христианина: Павел Хаяси, брат и жена, торговавшие в Фукусима и перешедшие в Вакамацу. Они требуют проповедника туда.

О разошедшихся по разным странам поручено Петру Кавано собрать сведения и приготовить ко времени моего обратного следования или же доставить мне, когда придет на Собор. Всех таковых не только из здешней Церкви, но и из всякой другой нужно держать в виду, чтобы помогать им содержать себя христианами. В тех местах, где есть проповедники, им поручать пришлых, где нет — наблюдать, чтобы с ними сносились их священники. Об этом нужно будет сказать на Соборе.

Христиане здесь в 10 домах, из которых 9 сгорело; остался один дом — Павла Такахаси, в котором христиане и собираются теперь для молитвы. Он же вместе с Стефаном Касай, братом Павла, служит сицудзи, и их всего двое. Христиане очень просили сюда опять Петра Кавано катихизатором — до Собора будущего года, и располагают будущей весной вновь построить Церковь. Вообще, после пожара дух христиан не упал; отчасти этому способствовала присланная из Хонквай денежная помощь; иные на нее начинают поправляться; наприм., один сразу нажил 30 ей на одном торговом деле. Павел Такахаси отдает своего сына на службу Церкви, т. е. — в Семинарию пока; только мал больно он; велел, впрочем, приходить к сентябрю. Дочь тоже выпросилась — хоть петь научиться в женской школе при Миссии, — если нет вакансий, чтобы быть принятой ученицей в школу. Совершил молитву, причем пели человека три, четверо детей — и, к удивлению, стройно, хоть в один голос; видно, что Кавано может научить простому пению. После молитвы проповедь — отчасти к язычникам.

19 мая/1 июня. 1881. Вторник.

В Сендае.

Утром еще спали, как христиане и христианки собрались провожать, хоть я с ними распрощался вчера. Нужно было угостить их завтраком, вместе с Романом и Кавано. Распрощавшись потом с Кавано и христианами, мы вдвоем с Романом отправились дальше, в Сендай, до которого от Фукусима 22 ри. Целый день был пасмурный и холодный; после же 3–х часов зарядил дождь на все время. В 8 часов, при фонарях, грязные и иззябшие, мы прибыли в Сендай и остановились в гостинице. Христиане не были предупреждены, и потому не было встреч, и кстати: без помехи погрелись и отдохнули. Первым делом было послать Романа купить по теплой шерстяной рубашке мне и ему — стужа просто нестерпимая. За записыванием дневника скоро заснул.

20 мая/2 июня 1881. Среда.

В Сендае.

Утром в 6 часов послал Романа за И. [Иоанном] Оно, который сейчас и пришел; потом прибыли о. Матфей и несколько других христиан. С ними отправился в Церковь. Здание то же, что видел 4 года назад, старо и черно; впрочем, Церковь держится чистенько. Метрические записи ведутся, но так, что и сами катихизаторы долго не могли добиться, сколько всех крещено в Сендае и сколько крещено в нынешнем году. Нужно будет настоятельно подтвердить на Соборе, чтобы исправно вели метрики, и непременно отпечатать и раздать формы книг. Всех крещенных в Сендайской Церкви 545. В год со времени прошлогоднего Собора крещено 45 чел.; оглашенных теперь 15. Брак в год был 1, умерло 9. Старших в Церкви для текущих дел 10, для особенных 20. Первые совещаются каждую субботу после вечернего богослужения; но не всегда есть дела; в последнюю же субботу месяца непременно делают собрание после всенощной. Когда дело особенной важности, наприм., выбрать представителей на Собор, тогда собираются все 20 сицудзи.