Дневники св. Николая Японского. Том ?II

11/23 февраля 1898. Среда.

Построечный отчет с нескончаемыми счетами, пересчетами и проверками и все–таки неразрешенным недоумением — куда подевались сорок сен? — Окончание рассылки содержания. — По обычаю, с завтрашнего дня Масленский отдых учащимся. — Отцы Сергий и Андроник продолжают посещать христиан.

12/24 февраля 1898. Четверг.

Утром был из Хигата молодой христианин Лука Ватанабе; говорил, что «катихизатор Павел Оокава болен глазами ныне, вообще же трудится, христианами любим; но мало его для тех мест: Хигата, Казава и Вакуцу. В Хигата хорошо поместить Моисея Касай, отца и предков которого очень уважали и до сих пор уважают там». Об этом нужно подумать на Соборе. При речи о том, что у Оокава, кроме двух дочек здесь в школе, дома еще четверо детей, я стал убеждать Луку помогать ему и чтобы прочие христиане делали тоже; но он и договорить мне не дал: «Помогаем, — всякий, кто чем может, помогает; об этом нам и о. Борис всегда толкует»… Стало быть, мои письма к священникам, чтобы убеждали христиан помогать катихизаторам в содержании, не совсем тщетны.

О. Павел Косуги пишет, что хорошо поместить Игнатия Канан в Маругаме; он был там, нашел одного христианина и желающих слушать учение, которые очень просят его туда; в Инеда же, где ныне Канан не имеет ни одного слушателя, перевести Даниила Хироока; быть может, новый катихизатор, пришедший с новою ревностью, возбудит ревность; Даниил очень просится туда, равно как Игнатий — в Маругаме. Я ответил согласием и послал обоим деньги на дорогу.

Роман Фукуи из Маебаси пишет, что Исикава, сделавший, что мы вот посылаем катихизатора туда, сам едва ли воспользуется сим случаем ко спасению; его там давно уже нет; он в Токио, но здесь его не слышно и не видно.

Из деревни Уено, округа Накагоори, недалеко от Мито, пишет язычник: «Отец мой умер: он был вашей веры; как хоронить его по ней? Скорей известите». Письмецо его тотчас же послано к Фоме Оно, катихизатору Мито, чтобы поспешил в ту деревню, узнал имя умершего и помолился о нем, а также известил сюда, чтобы отпеть его, или же о. Титу (путешествующему ныне по Церквам), чтобы он отпел. Пишущий упоминает, что и сам желает последовать вере отца. Дай Бог, чтобы это совершилось во спасение его и дома!.. Так–то разбросаны наши христиане, точно овцы по дебрям! А что делать? И кого винить? Мы здесь впервой узнаем о существовании сей деревни в Накагоори; и по картам никак не могли найти ее, даже и не знаем, ближе ли она к Мито, или к Оцу, а что в этом захолустном селении жил наш христианин, кто ж знал это? Отчего он не дал вести о себе? И что это: холодность? Но как же он сыну успел внушить ревность к своей вере? Не исповедимы пути промышления Божия в людях!

О. Симеон Мии пишет, что тринадцатого числа освятил оконченный постройкою церковный дом в Нагоя, хвалит его умелое устройство и расположение; при освящении крестил двоих и исповедовал до тридцати христиан. Но, будучи там, получил внезапное извещение, что сын его, шестилетний Филарет, в дифтерите и при смерти. Поспешно вернувшись, нашел его в госпитале, где употреблены были все средства к его излечению, и с помощью Божиею не безуспешно; ныне он опять здоров. Но дифтерит продолжает губить детей в Кёото: третьего дня о. Семен похоронил там восьмилетнего мальчика.

13/25 февраля 1898. Пятница.

Отцы Сергий и Андроник, кроме ревностного изучения японского языка, каждый день после обеда посещают домы христиан прихода Канда, руководимые церковными старшинами (гиюу). Я все время занят отчетами.

14/26 февраля 1898. Суббота.

Все трое мы были в двенадцать часов у посланника Романа Романовича Розена на блинах, согласно приглашению его третьего дня, когда он был здесь с супругою и когда я, между прочим, показал им нашу ризницу с великолепным сосудом для святого мира и прочими прекрасными вещами.

Сделано, по обычаю, распределение службы на первую неделю: в шесть часов — Утреня, в десять часов — Часы или Литургия, в пять с половиною — вечерня.

За всенощной был и после нее о. Федором Мидзуно представлен мне христианин из Тоогане — единственный тамошний христианин, и тот перешедший из католиков.

15/27 февраля 1898. Воскресенье — сыропустное.

Пред Литургией крещен один из Эцинго, из селения в трех ри от Симоямада, откуда Илья Танака катихизатор; новокрещенный Иоанн прибыл в Токио лечиться от глазной болезни, живет в соседней с Миссией глазной лечебнице Иноуе, стал ходить в Собор и слушать учение от о. Феодора Мидзуно и также от ближнего катихизатора Симеона Томии; по–видимому, нашел большое утешение в духовном свете, узренном его душою. Казался сегодня после крещения и приобщения святых тайн необыкновенно радостным; он — молодой человек, бывший школьный учитель; восприемным отцом его был отец Ильи Танака, уважаемый тамошний гражданин (член губернского правления), по делам ныне находящийся в Токио.

В пять с половиною часов были вечерня и Повечерие с прощанием в конце, предваренным от меня кратким поучением.

16/28 февраля 1898. Понедельник

первой седмицы Великого поста.

Церковные службы обычные; чтение внятное, пение прекрасное (хотя очень уж длинное: Великое повечерие продолжалось два с четвертью часа); но молящихся, кроме учеников и учениц, никого — ни из учащих, ни из городских христиан, что делало день очень грустным, так как сегодня последнее число месяца, и день расчетный, что мешало употребить промежуточное между церковными службами время на что–либо дельное, то день вышел чрезвычайно тягостным.

17 февраля/1 марта 1898. Вторник

второй седмицы Великого поста.

Судили о. Андронику отправиться после Пасхи — когда уже тепло будет — жить в Оосака, где он скорей может изучить японский язык, один находясь среди японцев; сам он желает этого. О. Сергий (архимандрит) поедет водворять его там; дорогой могут посетить Церкви.

18 февраля/2 марта 1898. Среда.

Обычные службы. За Обедней был русский — лейтенант Владимиров (Лев Львович); возвращается в Россию из Порт–Артура; зять Александра Александровича Колокольцева, известного адмирала.

19 февраля/3 марта 1898. Четверг.

Был христианин из Готемба, Конон Такеноуци; говорил, между прочим, что в одном ри от Готемба строится бумажная фабрика, на которой будут работать три тысячи человек, а со временем шесть тысяч; один из начальников фабрики наш христианин, прибывший откуда–то из другого места; один из строителей тоже наш хороший христианин, житель Готемба, служивший прежде по полиции, Иоанн Мория. Я послал сему последнему две иконки и книжку. Говорил еще Конон, что в Готемба живет аптекарем младший брат о. Петра Кано, Андрей, женатый на происходящей из той же местности, два ри от Готемба, и очень несчастливый своей женитьбой, — жена совсем нехорошего нрава; есть уже и ребенок у них. Нужно не допустить до развода по японскому обычаю.

Была одна несчастная христианка с малюткой сыном; муж служил прежде полицейским, но испортился поведением, и ныне неизвестно где; вызвал ее из Куроиси в Токио; прибыла она сюда и нигде не могла найти его; ныне — без средств и без возможности вернуться к родным в Куроиси; осталась бы где на месте здесь, но ребенок мешает; женщина, видимо, хорошая. Дал ей пять ен на дорогу.

Был с визитом американец–богач Thomas Walsh, знакомый по Хакодате тридцать шесть лет тому назад. Севастопольский герой — капитан «Посадника», флигель–адъютант Николай Алексеевич Берюлев, пикник его с офицерами на вулкане «Комагатаке», — в которой и я был приглашен, — Mr Walsh, тогда случившийся в Хакодате, также; ночлег в деревне Оно; приглашение «гейся» вечером и их танцы; мой уезд по сему поводу в Хакодате в глубокую темную ночь и прочее, — все это живо припомнилось при виде Вольша.

20 февраля/4 марта 1898. Пятница

Первой недели Великого поста.

О. Петр Кано пишет: муж и жена христиане, охладевши к вере, девятнадцать лет тому назад развелись, и муж женился на язычнице, жена вышла за язычника; в Церкви никогда не были и жили как язычники; но ныне жена язычника — христианка — больна при смерти и со слезами просит разрешить ее от грехов и приобщить святых тайн. Спрашивает о. Петр: «Можно ли?». Тотчас же отвечено, что в смертной опасности всякому искренно кающемуся, какие бы грехи ни были у него, преподаются таинства покаяния и приобщения святых таин. — Пишет в другом письме о. Петр Кано, что из немирных в Одавара четыре семьи помирились с ним, что катихизатор Илья Сато тайно на стороне врагов о. Петра, что он — о. Петр — прилежно проповедует и пять человек наученных им на днях будут крещены, что в Церкви на богослужении бывает человек сорок. Все это ладно. Но вместе пришло и со стороны врагов о. Петра прошение за коллективною печатью: пишут, что он не хотел пойти на погребение сестры Михаила Кометани без письменного приглашения от него, что поэтому вперед, если кто умрет у них, будут телеграфировать сюда о присылке священника для отпевания, и прочее.