Дневники св. Николая Японского. Том V

За Литургией было много христиан, в том числе несколько русских. После Литургии долго говорил с Стефаном Доде, очень озабоченным обращением в Христианство своего старшего брата, ныне отправившегося в Хоккайдо заведывать рыбоводней, где производятся опыты разведения морской рыбы, на островке близ Отару; Стефан уверен, что он, живя там в одиночестве, скоро вдумается в сущность Христианского вероучения и уверует, а тогда и мать сделается христианкой, и весь их дом просветится. Дай Бог!

Вечером была всенощная, пропетая причетниками; молились учащиеся.

22 апреля/5 мая 1902. Понедельник

Фоминой недели.

С семи часов Литургия, потом панихида, кончившаяся в начале одиннадцатого часа, ибо, по обычаю, очень много было поминаний. Потом священники и христиане поминали покойников на кладбище, чему, к сожалению, немало мешал дождь. Чтобы не терять завтра день для занятий, я должен был отправиться сегодня в Иокохаму разменять пришедшие векселя, посему представил служение панихиды священникам, и после Херувимской песни оставил Собор и уехал в Иокохаму. Там спросил размена в трех банках, с которыми Миссия имеет дело, и везде сказали разно; по одному пришлось бы потерять четыреста ен, по другому — девяносто ен; разменял в третьем, самом выгодном. Немножко неловко, спросив размен, промолвить: «thanks! I will see» и уйти, чтобы не возвратиться — да что будем делать! Нужно радеть о пользе Миссии; и всегда так надо делать, нисколько не стесняясь, — для того и имеется дело в разных банках. Рассчитавши что нужно на текущий счет, избыток положил у Мицубиси, где больше других дают процентов в Токио, — часть на три месяца, часть на шесть месяцев; первое на 6,5%, второе на 7%.

23 апреля/6 мая 1902. Вторник

Фоминой недели.

В школах начались занятия. Мы с Накаем сели за перевод богослужения, начиная с паремий на утрени и Великой субботе.

После полудня — чтение накопившихся писем.

О. Яков Такая пишет, что в Оби американский миссионер очень старается совратить наших христиан, и просит поэтому о. Яков туда катихизатора. Но где же его взять? Написано, чтобы поселил там на время Кирилла Сасабе, которому поручено заведывать из Миязаки Церковью в Оби. Больше ничего нельзя сделать для Оби. И на Соборе едва ли выдан будет отдельный катихизатор для сей Церкви, по незначительности ее.

Яков Яманоуцы, бывший катихизатор, ныне живущий в Хараномаци, в Сендае, и помогающий добровольно по проповеди, просится снова в катихизаторы; один христианин оттуда тоже просит назначить его проповедником, — Никак нельзя! В тюрьме сидел за мошенничество по торговле, когда состоял катихизатором и в то же время пускался в торговые предприятия. Как же можно такого опять в среду служащих Церкви, имя которых должно быть честно и чисто? Тотчас же отвечено в этом смысле.

О Василии Хираи, катихизаторе в Сеноо, разбитом параличом, пишут, что его взяла к себе дочь его, живущая замужем в Оосака. И ладно. Значит, Церковь может не издерживаться больше на него. И без того он стоил очень дорого Церкви: был плохим учителем церковной школы в Хакодате, пока она существовала, затем все время состоял проповедником, без малейшего признака, что может проповедывать и научить кого- нибудь.

24 апреля/7 мая 1902. Среда

Фоминой недели.

Уже другой раз приходил язычник из провинции Акита «жаловаться на одного христианина оттуда же, по фамилии Сасаки, за то, что сей надул его на полторы тысячи ен. Сасаки представился христианским проповедником нашей Церкви, овладел его доверием и взялся продать „одному иностранцу” принадлежащую ему гору с рудником, для того же забрал по частям означенную сумму на путешествие в Иокохаму, на хлопоты по сделке и тому подобное. Просит язычник, чтобы Церковь, которой Сасаки приходится сыном, если не возместила ему полторы тысячи, то дала в долг сию сумму». — Я не вышел к нему, потому что занят был переводом, а Давид Фудзисава, секретарь, объяснил ему, что Церковь вовсе не обязана отвечать за Сасаки, что обманул его не христианин, а мошенник, что Церковь тоже часто надувают подобным же образом мошенники — так, например, на днях один мошенник добыл от Церкви сто сорок две ены (Сиина, смотри выше) и подобное. Прождал он объяснения со мной от девяти часов до двенадцати, но так и ушел, не дождавшись; совсем нечего мне было ему говорить. Впрочем, кажется, не в стачке ли он сам с Сасаки. В течение разговора он проговорился, что «Сасаки жил у него целый год, был весьма близок ему, обязан ему многими заботами о нем». Как же, при такой интимности, Сасаки мог остаться неизвестным ему со стороны надувательной? И лицо у сего язычника совсем не такое, чтобы его можно было надуть, а скорее из тех, кто сами надувают. Во всяком случае, Миссии нечего делать с такими людьми.

После обеда окончено чтение праздничных писем и приветствий. Всего было шестьдесят четыре письма, пятьдесят семь листов и тридцать четыре телеграммы.

Деловые письма также все прочитаны. Замечательные из них посланы в редакцию «Сейкёо—Симпо». Некоторые очень красноречиво описывают празднование Пасхи. Везде праздновали с одушевлением.

25 апреля/8 мая 1902. Четверг

Фоминой недели.

До обеда кончили Страстную службу и отдали переписывать оставшуюся до праздника непереписанную службу Великой субботы. Когда будет переписано, все еще прочитаем, и — в печать. Вечером начат перевод Пентикостариона, Благослови Боже!

Фома Оно, катихизатор в Сиракава, пишет: «Нельзя как–то разрешить брак сыну Сия, тамошнего богача, на двоюродной сестре? Мать его, умирая, завещала перевенчать их. О. Тит Комацу не венчает». Нашел о чем просить! Чтобы не нарушить завещание глупой старухи, надо разрушить закон Церкви, запрещающий кровосмешение. В сем смысле строго отвечено.

Савва Сакурода из Хиробуци пишет, что «производимые там ныне выборы в Парламент помешали праздновать Пасху: всего четыре–пять человек собралось». Хороши у него христиане! Недаром плохой катихизатор. Единственное пасхальное письмо в сем роде.

Савва Ямазаки из Наканиеда описывает большой пожар, происшедший там: «Третья часть города выгорела; девять христианских домов сгорело; Церковь цела». Послано восемнадцать ен, по две на дом, с соболезновательным письмом.

26 апреля/9 мая 1902. Пятница

Фоминой недели.

Сын доктора Моисея Оота, из Хамамацу, гимназист Алексей, по поручению родителей приходил рассказать, как праздновалось там освящение Церкви 1–го мая. Освящал о. Матфей Кагета; собралось на праздник сто десять христиан, в том числе были все катихизаторы ведения о. Матфея; певчих было пятнадцать человек, управлял ими Стефан

Такеиси, прибывший для того из Тоёхаси; пели на два голоса, предварительно хорошо спевшись. К часу пополудни кончено было освящение и Литургия, потом все отправились в гостиницу с садом и праздновали там речами, трапезой и прочими невинными увеселениями до пяти часов. Гости из других Церквей возвратились по домам на другой день. В память освящения всем розданы рюмки с изображением на них креста и надписи. Одну из них и мне прислали Оота. Благослови Бог доброго христианина Моисея Оота и всего его семейство за благочестие! Церковь построена его усердием. — Завтра послано будет ему сто сорок ен, в дополнение к посланным прежде ста — соединенная плата за церковный дом и квартиру катихизатора за десять лет, с чем вместе Миссия навсегда освободится от сей статьи расхода, ибо при Церкви построено и помещение для катихизатора.

О. Симеон Юкава приходил известить, что церковным зданиям в Асакуса и Ситая объявлена подомная «мензей» — свобода от платы правительственного налога на дома. Конечно, то же самое сделано правительством и для всех Церквей по всему государству (и наших, и всех христианских исповеданий). Слава Богу! Христианство все больше и дальше делается признанною и покровительствуемою верою в Японии. «Кто должен быть представителем церковного недвижимого имущества и заведывателем его пред правительством?» — спрашивал о. Симеон.

— Конечно, священник, — ответил я.

— Но христиане в Асакуса желают, чтобы к моему имени в этом случае было присоединено три имени тамошних христиан.

— Этого нельзя. И для сношения с правительством неудобно, и замешательств по экономическим делам Церкви можно опасаться, как было, например, в Хакодате, где три номинальные владельца церковных домов, возмутившись без всяких уважительных причин против священника, истратили церковные деньги на газетные пасквили против него. Законный номинальный владелец церковного имущества — священник. Если ему вверены души христиан, не тем ли более он достоин доверия относительно церковного имущества?