Дни черного солнца

Здесь со всех сторон ощущается присутствие множества людей, но все голоса доносятся несколько снизу: похоже, собравшиеся сидят. В нос ударяют ароматы еды, смешанные с запахами светильников, человеческих тел и вездесущей зелени Древа. Кажется, мы в большом пиршественном чертоге.

— Йонт, — негромко произносит низкий и властный голос немолодой женщины.

Наплывает запах, напоминающий о цветках хираса; я снова подумала о доме Сумасброда. Мы остановились.

— Отсюда я ее провожу… Эру Шот? Не желаете проследовать со мной?

— Леди Серимн! — В голосе Йонт мешались беспокойство, волнение и восторг. — К-конечно…

Она выпустила меня, и мою руку приняла незнакомая ладонь.

— Мы тебя ждали, — сказала мне женщина. — Я провожу тебя в отдельную маленькую трапезную. Если попадутся ступеньки, я тебя предупрежу.

— Хорошо, — благодарно отозвалась я.

Йонт не додумалась предупреждать меня, и я дважды больно ушибала пальцы на ногах. Идя следом за женщиной, я размышляла об этой новой загадке.

Йонт назвала ее леди Серимн, хотя она определенно не была богорожденной, — откуда бы в этом-то гнездилище ненавистников младших богов. Значит, очень высокородная, причем амнийка, судя по обилию согласных, которые так нравились амнийцам, но лично мой язык в них заплетался. Погодите, у амнийцев вроде не было знати, кроме… Нет-нет, невозможно!

Мы миновали дверной проем и оказались в небольшом, куда более тихом помещении, и тут-то я почти обо всем позабыла, настолько вкусно здесь пахло. Жареная птица, какие-то моллюски, зелень, чеснок, винный соус — и еще какие-то ароматы, которые я затруднялась сразу назвать. Еда богатеев! Только когда Серимн подвела меня к накрытому для пира столу, я с запозданием поняла, что вокруг него уже расположились другие. Благоухание еды настолько заворожило меня, что я едва заметила их.

И вот я сидела среди этих незнакомцев за роскошной трапезой и изо всех сил старалась не выдать волнения.

Подошедший слуга стал накладывать мне в тарелку еду.

— Не желаете ли утки, госпожа Орри?

— Да, пожалуйста, — вежливо ответила я и запоздало отметила, как он ко мне обратился. — На самом деле я — просто Орри. Никакая я не госпожа.

— Не надо себя недооценивать, — сказала Серимн.

Она сидела справа от меня, нас разделял угол стола. Вообще, здесь трапезничали, самое меньшее, человек семь; я слышала, как они переговаривались вполголоса. Стол же имел форму длинного прямоугольника или овала, и Серимн помещалась во главе, а еще кто-то — с другой стороны, напротив нее.

— Нам подобает называть тебя госпожой, — продолжала Серимн. — Пожалуйста, разреши нам оказывать тебе эту любезность.

Я смутилась:

— Какая же из меня госпожа? Во мне ни капельки благородной крови. У нас в Нимаро вообще знатных никого нет, они вместе с Землей Маро погибли.

— Что ж, полагаю, с этого можно и начать объяснение, почему мы тебя забрали сюда, — сказала Серимн. — Уверена, ты об этом гадаешь.

— Да, действительно, — отозвалась я, подавляя некоторое раздражение. — Хадо… Мастер Хадо кое-что рассказал мне, но больше так, намеками…

Мои сотрапезники отозвались смешками. С другого конца стола послышались два более низких, мужских голоса. Я узнала один из них, и кровь бросилась мне в щеки: здесь присутствовал Хадо.

Моя оплошность позабавила Серимн.

— Мы чтим тебя не за положение или богатство, госпожа Орри. Все дело в твоем происхождении.

— Мое происхождение соответствует всему прочему во мне — оно вполне обыкновенное, — несколько резко ответила я. — Мой отец работал плотником, мать выращивала и продавала лекарственные травы. А их родители, мои бабушки и дедушки, были земледельцами. Во всем моем фамильном древе самым выдающимся персонажем был мелкий контрабандист!

— Позволь мне внести ясность.

Серимн отпила вина, наклонилась вперед, и я уловила какой-то отблеск с той стороны, где она находилась. Я повернула голову, желая присмотреться, но источник свечения оказался уже затенен.

— Вот что любопытно, — подал голос один из сотрапезников. — Большую часть времени она ведет себя как обычная слепая и даже не пытается повернуться в ту или другую сторону, но сейчас она, по-моему, увидела тебя, Серимн.

Мысленно я дала себе пинка. Возможно, скрывать мои способности было уже поздно, но я все равно не хотела им лишний раз ничего о себе открывать.

— Да, — сказала Серимн. — Датэ в самом деле упоминал, что она обладает неким восприятием, если речь идет о магии.

Она что-то сделала, и я вдруг совершенно ясно увидела то, что прежде заметила краешком глаза. Это был небольшой плотный кружок, испускавший золотое магическое сияние. Нет, не так! Кружок не был единым целым. Я невольно подалась ближе, прищуривая глаза. Кружок состоял из многих дюжин угловатых, колючих сигил — букв божественного языка. Да не просто букв — тут были слова, предложения, да какое там, целый трактат! Они вились, закручивались по спирали, наползали одна на другую, начертанные так плотно, что издали кружок в самом деле казался чем-то неделимым.

И тут я поняла, что к чему, и потрясенно отшатнулась.

Серимн вновь шевельнулась, давая волосам упасть на место, и по тому, как появлялся и пропадал магический кружок, я поняла: он находился у нее на лбу.

Не может этого быть! Бессмыслица какая-то. Не верю! Но то-то и оно, что я увидела это своими собственными глазами, чувствительными к волшебству.

Я облизнула внезапно пересохшие губы, сложила на коленях задрожавшие руки и призвала все свое мужество, чтобы сказать:

— Что связывает чистокровную Арамери с мелким еретическим культом, леди Серимн?

Я ждала чего угодно, только не всеобщего смеха. Когда хохот улегся — я молчала, чувствуя себя очень неловко, — Серимн произнесла голосом, в котором еще звенело веселье:

— Пожалуйста, госпожа Орри, отдай должное угощению. Мы ведь можем насладиться и беседой, и блюдами, верно?

Я проглотила несколько кусочков. Потом в лучших традициях хороших манер промокнула губы и выпрямилась, подчеркнуто изображая вежливое ожидание ответа на свой вопрос.

Серимн вздохнула и тоже вытерла губы.

— Ну что ж, — сказала она. — Меня связывает с этим «мелким еретическим культом», как ты его назвала, некая цель, и я здесь ради ее достижения. Замечу только, что Новые Зори — и не мелкий, и не еретический, и не культ.

— Ну а меня воспитывали на том, — ответила я медленно, — что любая форма поклонения, кроме той, что проповедует орден, является еретической.

— Это неверно, госпожа Орри. Согласно закону Блистательного — по закону, установленному моей семьей, — еретическим является лишь почитание иных богов помимо Итемпаса. Но форма поклонения, которую мы выбираем, значения не имеет. Другое дело, орден предпочитает, чтобы два понятия — послушание Блистательному Итемпасу и послушание ордену — являлись синонимами.