Дни изгнания
Шрифт:
– Ты отберешь у меня дочь, девушка. Я боюсь тебя.
– Что? Я не собираюсь отбирать у вас дочь!
Альшандра озадаченно покачала головой, будто Далландра не поняла ее.
– Не лги – я это хорошо вижу. Ты заберешь у меня дочь. Но взамен я получу награду. Запомни это, девушка!
Она начала раздуваться, увеличиваться и протянула к Далландре пальцы, похожие на когти. Далландра упала на колени, нащупала рукоятку ножа и выдернула его из земли. Альшандра в ужасе закричала и отступила назад.
Они стояли, обе перепуганные, и смотрели друг на друга, потом образ Альшандры заколебался и начал изгибаться,
Этой же ночью ей приснился Эвандар, сказавший только одно:
– Ты не должна была этого делать.
Далландра прекрасно поняла, что именно он имеет в виду. А вот Эвандар не понял, что она испытывает не страх, а чувство вины за то, что так напугала Альшандру.
Утром, завтракая в палатке лесными ягодами и мягким овечьим сыром, Далландра нарушила негласное соглашение о Стражах и рассказала Адерину, что с ней произошло. Он впал в бешенство, и это ошеломило девушку.
– Ты говорила, что никогда больше их не увидишь! – голос его дрожал от едва сдерживаемой ярости. – О чем, черт тебя подери, ты думала, когда опять пошла гулять в одиночестве?
Она уставилась на него, раскрыв рот. Он тяжело вздохнул, сглотнул и закрыл лицо руками.
– Прости меня, любовь моя. Я… они пугают меня. Я имею в виду, Стражи.
– Меня они тоже не особенно успокаивают.
– Тогда почему… – Он с трудом сдерживался.
Вопрос был справедлив, и Далландра долго думала, а он терпеливо ждал, только руки, сжатые в кулаки, выдавали его волнение.
– Потому что они страдают, – ответила она наконец – Во всяком случае, Эвандар, а его дочери кажется что с их народом что-то не так. И нужна помощь Адо.
– Что ты говоришь! Все равно я не понимаю, почему именно ты должна им помогать!
– Потому что у них нет никого, кроме меня.
– У меня тоже, и у всех остальных из твоего Народа!
– Я знаю.
– Так почему же ты продолжаешь всюду выискивать этих демонов?
– Да ладно тебе, никакие они не демоны!
– Хорошо, хорошо, извини. Просто они мне не нравятся! Кроме того, дело ведь не только в жалости, да? Они тебя очаровали!
– Я это признаю. Они – загадка. Мы искали всюду – и с помощью твоего наставника, и в книгах, и у других мастеров двеомера, и до сих пор не знаем, что же они такое. Только я могу это выяснить!
– Так что же это, просто любопытство?
– Любопытство? – Ее кольнуло раздражение. – Я бы не стала таким образом отделываться от разговора.
– Я и не думал отделываться.
– Да что ты!
И они впервые поссорились, шепотом говоря друг другу колкости – шепотом, потому что остальные обитатели алара ходили мимо палатки взад и вперед, занимаясь обычными утренними делами.
Не выдержав, Далландра выскочила из палатки, промчалась через весь лагерь и побежала на пастбище. Оглянувшись, она еще больше взбесилась, потому что Адерин не побежал за ней следом. Она отдышалась и пошла, сама не зная куда, описывая круги, но не выпуская из виду лагерь.
– Далландра! Далландра! – Звал
ее издалека тоненький голосок. – Подожди! Отец назвал мне твое имя!Девушка резко повернулась и увидела Элессарио, догонявшую ее. Она бежала, приминая траву, будто человек из плоти и крови, но при этом была полупрозрачной улыбаясь, протянула она руку, сжатую в кулачок.
– Это подарок тебе.
Далландра машинально протянула вперед руку, и ей на ладонь упал серебряный орех. Он выглядел, как грецкий орех в скорлупе, с черенком и листочком, но был сделан из серебра.
Когда Далландра пощелкала по нему ногтем, он зазвенел.
– Спасибо, конечно, но почему ты мне его даришь?
– Потому что ты мне нравишься. И потом, это проводник. Если ты захочешь попасть в нашу страну, он тебя туда отведет.
– Правда? Каким образом?
– Приложи его к глазам, и увидишь все дороги.
Опять машинально Далландра подняла к глазам руку с орехом, но в последнюю секунду спохватилась. Трясущейся рукой засунула она орех поглубже в карман штанов.
– Спасибо тебе, Элессарио. Я не забуду этого.
Девочка улыбнулась и выглядела такой счастливой и невинной, что невозможно было заподозрить ее в коварстве. Не то что Эвандара.
– Наверное, твой отец дал его тебе, чтобы ты подарила его мне?
– Да конечно. Он знает, где они растут.
– Ага. Я так и думала.
Элессарио что-то начала говорить, но вдруг завизжала, как побитая собака.
– Кто-то идет! Это он! Твой мужчина! – И исчезла.
Далландра обернулась и увидела спешащего к ней Адерина. Она побежала к нему навстречу, и он с таким облегчением улыбнулся, что Далландра тут же вспомнила, что они были в ссоре.
– Прости, что я так по-дурацки убежала, – сказала она.
– Это ты меня прости, что я тебе столько всего наговорил. Я так тебя люблю.
Она кинулась к нему в объятия и поцеловала его. В его объятиях она вновь почувствовала себя так надежно, и счастливо, и в полной безопасности. И почему-то совсем забыла рассказать Адерину о серебряном орехе. Наткнувшись на него потом, Далландра завернула орех в лоскуток и спрятала на самом дне своей личной седельной сумы, куда он никогда не заглядывал.
Еще через несколько месяцев, когда дни стали короче и в аларе начали поговаривать о зимнем лагере, Адерин понял, что Далландра регулярно видится со Стражами. Сначала это не приходило ему в голову. Конечно, она уезжала верхом одна не меньше трех раз в неделю, но им обоим требовалось время, чтобы побыть в одиночестве – для совершения ритуалов и для медитации.
Его собственная работа наставником отнимала у него столько времени, что он даже был благодарен Далландре за то, что она занималась своими делами. Еще позже ему пришлось признать, что он просто не хотел верить тому, что его женщина может так холодно и сознательно делать что-то против его воли. Ни одна дэверрийская женщина не поступила бы таким образом, а он всегда думал о Далландре, как о своей жене, похожей на его мать. Кроме того, она всегда брала с собой нож, а на лошади была упряжь с металлическими деталями, удила с мундштуком и стремена, а все это отпугивало Стражей. Только потом он понял, что она просто оставляла где-нибудь лошадь, а дальше шла пешком и встречалась со своими друзьями.