Дни изгнания

Мальчишку с лошадьми оставили на опушке и дальше пошли пешком, надеясь поднять оленя. Собаки рвались вперед, поскуливали, вынюхивая след, пробирались сквозь папоротники. Над ними высились старые дубы, отбрасывая прохладную тень, и невольно думалось о близкой зиме. Пертис и Данри сотни раз охотились вместе, пробираясь по следу бесшумно, подобно диким животным. Пертису отчаянно хотелось, чтобы они снова стали юношами, не связанными никакими обязательствами и клятвами, без мыслей о войне. Они добрались до поляны, пронизанной солнечными лучами, Данри свистнул собакам и взял их на сворку.

– Они даже не напали на след, – сказал Пертис.

Данри повернулся к нему и вяло улыбнулся.

– Мой ответ неизменен, – продолжал Пертис. – Я не поеду с вами весной.

– Упрямый, как барсук, право слово. Но я приехал, чтобы кое-что тебе сказать, и если ты еще любишь меня, не говори никому, откуда ты это узнал.

– Ты же знаешь, что я буду молчать.

– Ну, что ж, слушай. Перро, все стало еще хуже. Ты правильно сделал, что привез сына домой. Не я один подумал о твоих правах на престол. Есть кое-кто, кто с радостью посадит на это место Дрего.

– Сначала им придется убить меня.

– Именно это они и постараются сделать.

Пертис похолодел, несмотря на жаркое солнце.

– Он будет не первым ребенком, посаженным на трон, который для него завоевали взрослые дяди, – говорил между тем Данри. – До меня доходили только слухи. Никто не будет при мне говорить об этом открыто, потому что всем известно – мы с тобой друзья, связанные клятвой верности. Было бы куда легче прекратить эти разговоры, будь ты одним из нас.

Пертис отвернулся.

– Если они придут за мальчиком, как ты их остановишь? У тебя нет войска. Боги милосердные, у меня сердце рвется пополам, Перро.

– Так, может, тебе стоит присоединиться ко мне и к королю?

Данри вздрогнул и замотал головой.

– Не могу. Моя совесть не даст мне потом покоя.

– Моя мне тоже не даст, если я присоединюсь к мятежникам. Хочу тебя предупредить. Если твои союзнички придут за моим сыном, приготовься увидеть, как меня убивают.

Данри чуть не плакал, У его ног скулила собака, то дергая поводок, то вновь прижимаясь к хозяину. В лесу пели птицы, наполняя его радостными мелодиями жизни.

– Если я погибну, а ты останешься в живых, – медленно проговорил Пертис, – молю тебя, будь отцом Адрегину. Если вокруг него останутся одни волки, ему будет очень нужна преданная собака!

Данри, соглашаясь, кивнул. Пертис помедлил, хотел сказать что-то еще, но говорить было не о чем, И он решил провести этот последний день с другом и сделать вид, что все идет по-старому.

– Пошли поохотимся, хорошо?

Данри махнул рукой, и собаки рванули вперед. Они еще час молча бродили по лесу, собаки постепенно впадали в уныние, как вдруг одна из них принюхалась и задрала голову. Пертис наложил стрелу и натянул тетиву. В кустах раздался треск, и прямо на них выскочил олень. Собаки кинулись за ним, раздался свист, и стрела, выпущенная Данри, впилась в дерево. Поднял лук Пертис и плавным движением спустил тетиву.

Олениха сделала несколько шагов, споткнулась и рухнула на землю, собаки кинулись на нее. Пертис побежал за ними, вытаскивая на ходу кинжал, но она уже была мертва – стрела пронзила ей сердцё. Пертис отогнал собак. Подбежал Данри, волоча за собой лук, схватил скулящих собак за ошейники и оттащил их.

– Ну, парень, – ухмыляясь, сказал Данри, – ты лучше всех в Элдисе владеешь луком!

Пертис только улыбнулся, подумав, что его жена без усилий побьет его. Данри пытался заставить собак лечь подальше от добычи, а Пертис наступил оленю на шею и двумя руками вытащил стрелу. Она не сломалась, а привести ее в порядок можно. Он рассматривал стрелу, думая о своей жене и вспоминая ее истории о давно прошедших и забытых войнах. Сердце его вдруг забилось в мрачной надежде. Он глянул на Данри и почувствовал себя виноватым, как грабитель, застигнутый на месте преступления.

– Перро! Я умоляю тебя – присоединись к нам.

– Не могу. Во мне, друг мой, слишком много от барсука.

– О черт тебя подери! Ну, так тому и быть.

Их день окончился, последний день, когда они оставались друзьями, и любовь их еще не превратилась в кошмар. Пертис успел отвернуться до того, как слезы навернулись ему на глаза.

Поздно ночью, когда все в дане спали, Пертис вошел в свой кабинет и зажег две свечи в серебряных подсвечниках. Сквозняк колыхнул пламя, по стенам заколыхались тени, и Пертис опять подумал о зиме, последней зиме его жизни, как он считал. Однако в одном он был уверен – его смерть будет очень дорого стоить его врагам.

– Будет ли бесчестьем, – спросил он оленью голову на стене, – если я приведу длинные луки в Элдис? Мне всегда говорили, что будет. А с другой стороны, плевать я хотел на это бесчестье. Мятежники, в том числе и мой закадычный дружок, куда более бесчестны со своими треклятыми заговорами.

В мечущихся по стенам тенях глаза оленя словно ожили, будто он взвешивал сказанное Пертисом, но ответа лорд не получил. Пертис отыскал книги своего предка, его научные труды, соединенные в два тяжелых тома, каждый весом не менее пятнадцати фунтов, на светлых кожаных обложках которых был оттиснут девиз клана. Он водрузил второй том на конторку, зажег еще несколько свечей и начал переворачивать страницы. Прикосновение к книгам доставляло несказанное удовольствие, он словно прикасался к собственной истории, ко всем лордам Майлвадам, возвращаясь на сотню лет назад к самому отрекшемуся принцу. Если мятежники объявят Адрегина своим королем, у Верховного Короля не останется выбора – он будет вынужден убить мальчика.

– Чушь все это бесчестье! – сказал он оленьей голове. – Они убьют моего сына, пытаясь усадить его на чужой трон! И я имею полное право прикончить столько этих поганых ублюдков, сколько смогу, пока жив. Посмотрим, уговорю ли я купцов свозить меня на запад, когда они вернутся домой.

И он продолжил чтение, обнаружив в книге еще несколько сюрпризов, хотя совсем иного рода.

Утром Данри уехал, весело помахав на прощанье рукой и отпустив какую-то шутку. Пертис велел груму оседлать для него коня и направился к домику Невина. Пертис шел через садик, залитый жарким солнечным светом, и не мог отделаться от неприятного ощущения, что за ним следит множество глаз. Он всматривался в каждую тень, но не видел ничего, кроме вскопанной земли и растений. На его стук Невин открыл дверь и с поклоном пригласил его войти.

– Доброго дня, мой лорд! Чем я заслужил такую честь?

– Я просто хотел перекинуться с вами парой слов.

Невин улыбнулся. Пертис оглядел комнату, напоенную ароматами сотен трав и корешков, и горьких, и сладких.

– Дело в том, что вчера я читал книгу моего предка и наткнулся на очень любопытное место насчет двеомера. Это была «Книга Качеств». Может, вы ее тоже читали?

– Читал, но это было очень давно.

– Я думаю. Позвольте, я освежу вашу память. Весьма знатный принц рассуждал о том, существует ли двеомер, и заметил, что он знавал одного мастера двеомера.

– О, в самом деле? Кажется, я вспоминаю это место.

– Я и не сомневаюсь. Большая честь, когда чье-то имя внесено в книгу, чтобы люди помнили о нем через долгие годы.

Невин, слегка нахмурившись, посмотрел на него и неожиданно засмеялся.

– У вашей светлости быстрый ум. Вы более чем достойны имени своего благородного предка.

– Вы хотите сказать, я правильно догадался?

– О чем? Вы же не думаете, что я и есть тот человек, которого знавал принц Майл?

– Гм… ну… это, конечно, выглядит невероятно…