Дни, полные любви и смерти. Лучшее

Вскорости он лишился своего первого за вечер состояния. Секрет Бэзила Багельбейкера заключался в том, что ему доставляло удовольствие разом потерять прорву денег.

Тем временем задумчивый человечек по имени Максвелл Маузер написал фундаментальный труд из области актинической философии, затратив на это ровно семь минут. При написании философских работ авторы нынче пользуются гибкой схемой основных тем и алфавитными указателями идей. Устанавливаешь активатор на нужное количество слов для каждого подраздела; опытным мастерам также служат подспорьем справочники парадоксов и миксер небанальных аналогий с дополнительной тонкой настройкой оригинального подхода и личностной сигнатуры. На выходе автоматически получаются произведения наивысшего качества. Надо полагать, и у Маузера вышла отличная работа.

– Посыплю еще орешков поверх глазури, – сказал Максвелл, нажал соответствующую кнопку, и трактат припорошило изрядной толикой таких слов, как «хтонический», «эвристика» и «прозимеиды», чтобы уж никто не сомневался, что перед ними философский труд.

Максвелл Маузер отправил произведение в несколько издательств, и каждый раз текст ему возвращали не более как через три минуты с критическим разбором и обоснованием отказа, – дескать, все то же самое уже делали раньше и лучше. Получив за полчаса десяток отказов, Максвелл заметно упал духом. Но тут ему повезло.

Десять минут назад Ладион опубликовал работу, которая произвела много шума, и критики единодушно пришли к выводу, что монография Маузера может послужить ей ответом и в то же время дополнением. В первые пять минут авторы критических отзывов еще соблюдали осторожность в формулировках, а затем начался настоящий бум. Трактат Маузера стал одним из величайших достижений философской мысли начала и середины ночи со вторника на среду. Многие утверждали, что он не утратит своей актуальности до утра и даже заинтересует завтрашних рассветников.

Натурально, Максвелл разбогател, и, само собой, около полуночи его посетила Ильдефонса. Максвелл, будучи ниспровергателем основ, рассчитывал на свободные отношения, но Ильдефонса настаивала на женитьбе. Поэтому Максвелл развелся с Джуди Маузер в Суде малых тяжб и уехал с Ильдефонсой.

Эта самая Джуди хоть и не могла затмить Ильдефонсу красотой, зато превосходила всех скоростью реакции. Она всегда выбирала мужчину момента и неизменно успевала его ухватить даже раньше Ильдефонсы. Ильдефонса считала, что отбивает мужчин у Джуди, а Джуди говорила – Ильди за ней подбирает объедки, только и всего.

– Я его первая забрала! – насмехалась Джуди, в очередной раз пробегая через Суд малых тяжб.

– Вот же вертихвостка сопливая! – вздыхала Ильдефонса. – Она и прически мои раньше меня поносить успевает.

Максвелл Маузер с Ильдефонсой Импалой провели свадебное путешествие на горном курорте Музыкальная Шкатулка. Там было чудесно! Горные вершины отделаны зеленым снегом по проекту Данбара и Фиттла (тем временем на Денежном рынке Бэзил Багельбейкер сколачивал свое третье и самое значительное состояние за ночь со вторника на среду – пожалуй, поболее, чем его же четвертое состояние за предыдущий четверг). На курорте шале для гостей были такие шалеистые, каких нет и в самой Швейцарии, и в каждой комнате имелись живые козы (а тем временем Стэнли Скалдаггер вышел в топ актеров-имаго середины ночи). Самыми популярными напитками середины ночи были булькотайзер, «Сова в трико» и рейнское с розовым льдом (а тем временем ведущие никталопы собрались на полуночный перекус в клубе «Верхушка»).

Поездка была волшебная, как и все замужества Ильдефонсы, но Ильди не особо увлекалась философией и потому заказала всего лишь тридцатипятиминутное свадебное путешествие по разряду «Особое обслуживание». На всякий случай проверив индикатор трендов, она выяснила, что популярность ее нынешнего мужа миновала и его трактат в насмешку называют «Осечка Маузера».

Состав клуба «Верхушка» постоянно менялся. Необходимым условием членства в клубе был успех. Багельбейкера от трех до шести раз за ночь принимали в клуб, избирали президентом, а потом выгоняли как жалкого нищеброда. В клубе состояли только люди значительные – или те, кто на мгновение стал значительным.

– Я, наверное, просплю период рассветников, – промолвил Оверколл. – Может, на часок загляну в то новое заведение, «Космополис». Там, говорят, хорошо. Ты, Бэзил, где спать будешь?

– В ночлежке.

– А я, пожалуй, посплю один час по методу мадианитян [13] , – сказал Бернбаннер. – У них шикарная новая клиника. Еще час, может, по системе Прасенки и час по Дормидио.

– Крэкл спит по естественному методу – один час за период, – заметил Оверколл.

13

Мадианитяне – полукочевой народ, упоминается в Библии и Коране.

– Я недавно такое пробовал, – отозвался Бернбаннер. – Полчаса проспал. Я считаю, часа на это многовато будет. Бэзил, ты пробовал естественный метод?

– Только им и пользуюсь. Естественный метод и бутылка красноглазки.

Стэнли Скалдаггер сделал самую стремительную лицедейскую карьеру за целую неделю. Натурально, разбогател, и около трех утра его посетила Ильдефонса.

– Я его первая забрала! – издевательски прозвенел голосок Джуди Скалдаггер, оформляющей развод в Суде малых тяжб.

Ильдефонса с малышом Стэнли умчались в свадебное путешествие. Всегда приятно завершить период с известным лицедеем. Есть в них этакая трогательная подростковая невоспитанность.

К тому же это реклама, а Ильдефонса обожала рекламу. Мельница слухов работала вовсю. Сколько у них продлится – десять минут? Полчаса? Час? Не будет ли это один из тех редких случаев, когда брак между никталопами сохраняется до утра? А то вдруг и до следующего вечера, такое тоже бывало!

На сей раз брак продержался около сорока минут – почти до конца ночного периода.

Ночь со вторника на среду выдалась тихая. Две-три сотни новых товаров завоевали рынок и отжили свое. Наделали шума десяток-другой театральных постановок, трехминутных и пятиминутных драм, несколько затяжных, шестиминутных, любовных историй. Самой популярной пьесой стала «Ночная улица, девять» – весьма достойное по своей унылой омерзительности произведение, если только в оставшийся до утра краткий промежуток не появится нечто еще более впечатляющее.

Стремительно вырастали стоэтажные здания, заселялись, устаревали и шли под снос, уступая место более современным постройкам. Только жалкие обыватели соглашаются жить в домах, построенных накануне дневниками или, паче того, рассветниками, и тем более никталопами прошлой ночи. За восьмичасовой период город полностью перестраивается как минимум трижды.

Ночь близилась к завершению. Бэзил Багельбейкер, самый богатый человек в мире, полновластный президент клуба «Верхушка», веселился в компании приятелей. Его четвертое за сегодня состояние вознеслось бумажной пирамидой на недосягаемую высоту, но Бэзил только посмеивался, с наслаждением вспоминая махинацию, на которой все это базировалось.

Твердой поступью в зал вошли трое вышибал клуба.

– Пошел вон, поганый бродяга! – сурово сказали они.

Сорвали с Бэзила роскошные шмотки и, кривясь в три издевательских рта, швырнули ему отрепье попрошайки.