ДНК для олигарха

— С тобой все в порядке? — напряженно уточняет Матвей, застывая на пороге. — Там кольца привезли. Пойдем, выберешь.

«Купи все!» — так и хочется предложить Шершневу. Но в который раз за сегодня язык прилипает к небу. И я покорно киваю. А потом, сидя почти вплотную на двухместном диванчике, вместе с Матвеем разглядываем сверкающие камни.

Мини-спектакль для директора ювелирного бутика.

Противно!

Но я с готовностью играю эту роль. Мне сейчас на руку предложение Шершнева.

И Матвей прав, предостерегая. Я сама не смогу обеспечить дочке нужный уровень безопасности. А значит, обязана согласиться.

Потом разберемся. Развод — дело нехитрое.

17. Кристина. Будь со мной поласковей

— Как тебе это? — холеные пальцы Матвея тянутся к кольцу с крупным одиночным камнем прямоугольной огранки. — Или хочешь что-нибудь похожее на Тиффани?

В душе не ведаю, о чем речь, поэтому замечаю несмело.

— Выбери сам, Матвей.

— Будешь носить постоянно? — вскидывается он.

— Конечно, это же твой подарок, — заверяю с улыбкой.

Продавщица смотрит на нас умильно. Небось рассуждает мысленно, как мне повезло.

Знала бы… Будь моя воля, обошла бы Шершнева стороной. Слишком Матвей напоминает мне… Заставляет сердце биться сильнее, а потом останавливаться на полувздохе.

Не он… Абсолютно другой, посторонний человек. Но забывшись, я снова тянусь к нему и сама себя ругаю за это.

На самом деле, есть много такого, что я предпочла не вспоминать. Хотя бы ради безопасности. Своей и Лизы.

Невозможно забыть ласковые пальцы, бегущие по спине. Обнимашки и поцелуи. Утренний ненасытный секс, когда только проснувшись, тянешься к любимому и просыпаешься окончательно под мерные толчки. Круассаны на завтрак и кофе в турке, который варил только он.

 Помню. И всегда буду помнить те дни, когда была счастлива. Такое уже не повториться. Но это как терапия, чтобы чувствовать себя живой. Радоваться солнцу, теплому дню, прибою моря.

— А вот это тебе не нравится? — снова возвращает меня в реальность Матвей. Глубокомысленно разглядывает колечко с овальным изумрудом, со всех сторон закрытым платиновым ободком.

Совершенно простое и вместе с тем изящное кольцо, полное благородства.

— Давай остановимся на нем, — предлагаю я, немного устав от обилия сверкающих камней и напряженного взгляда совершенно посторонней женщины.

— Точно? Тебе нравится? — серьезно уточняет Матвей. — Будешь носить? Или подберем другое.

— Это замечательное, — киваю, зачарованно наблюдая, как Шершнев надевает мне кольцо на палец. — Очень красивое. А к нему есть серьги? — спрашиваю у директрисы бутика. И заметив, как она нервно поводит плечами, внимательно смотрю на Матвея.

— Это кольцо моей матери, — негромко произносит Матвей. — Рад, что ты выбрала именно его. А серьги для комплекта я тебе закажу.

— Спасибо, — бормочу, не зная, куда девать глаза. Да и мадам напротив чувствует себя очень неуютно. Взгляд сразу из доброжелательного делается колючим. Но губы по привычке растягиваются в улыбке. Небось кое-кто планировал продать самое дорогое кольцо…

— Спасибо, — сухо кивает Матвей и, когда расстроенная директриса уходит, замечает с улыбкой.

— Отличное колечко! Оно сидит на тебе как влитое. Будто для тебя заказывали…

— Очень неудобно получилось, — роняю еле слышно.

— Ты о торговке бриллиантами? — надменно приподняв бровь, усмехается Матвей. Смотрит на меня испытующе. И я как дурочка теряюсь под его взглядом. — Наплюй! — морщится недовольно.

— Как? — вздыхаю я.

— Слюной, — бросает лениво и, притянув меня к себе, склоняется с поцелуем.

Инстинктивно выставляю локоть между нами. Но разве эта слабая преграда может остановить Шершнева?

Он легонько убирает мою руку в сторону и аккуратно сдвигает с плеча бретельку сарафана.

— Будь со мной поласковей, Кристиночка, — шепчет хрипло и добавляет после секундной паузы. — Если не хочешь неприятностей.

18. Кристина. Поцелуи

Легко подныривая под подол сарафана, ладонь Матвея уверенно ползет по моему бедру. Медленно и нежно переползает с внешней стороны на внутреннюю. Цепенею от наглости Матвея, но не могу произнести и слова.

Послать? Дать пощечину? Или огреть вон той китайской вазой, стоящей на комоде?

Ни один из вариантов не подходит.

Будь Шершнев нормальным человеком, не стал бы тянуть замуж, не угрожал бы отнять дочку. Но еще Саша говорил, что его старший сын любит идти к цели по головам. И если какая-то отлетит в сторону, то он просто не заметит.

«Обходи его десятой дорогой, — советовал Саша. Но у меня сейчас нет выбора. И дело тут не в наследстве.

Кто же считает деньги, если на кону стоит жизнь?

Терпеливо жду, когда у Матвея проснуться остатки совести. Но видимо или с совестью не густо, или она есть, но спит очень крепко.

— Что ты сидишь как по пояс деревянная? — неожиданно спрашивает Матвей.

Нормальный поворот! Я еще и виновата!

— Не могу так, — убираю его руку с моей ноги. — Люди в первый день знакомства пытаются наладить общение, а не лезут в чужие трусы.

— Ну положим, до трусов дело у нас не дошло, — хмыкает он, краснея от злости. — Мы с тобой вроде пожениться решили. Все обговорили, Кристина… До свадьбы люди вовсю трахаются… Небось с моим отцом ты долго не раздумывала!

Инстинктивно поднимаю ладонь, собираясь ударить по щеке. Но крепкие пальцы Матвея перехватывают мою руку.

— Давай без фокусов, — цедит он, глядя в упор. — Тут не театр юного зрителя. И актриса из тебя ну так себе…

— Ты делаешь мне больно, — пытаюсь выдернуть руку. Матвей ослабляет захват, но руку не разжимает.

— Хорошо, — усмехается криво. Гладит ладонь большим пальцем. Внимательно смотрит в глаза.

Опытный товарищ, хотя Саша звал старшенького затворником.

— Целоваться хоть можно, сударыня невеста? — роняет Шершнев с ехидцей. — Или на это тоже табу?

— Можно, — улыбаюсь напряженно. Собираю в кулак волю. Только бы не заорать.