До ее смерти осталось сто дней

“Слава Мерлину, что хотя бы поднял, когда я уронила ее возле библиотеки, иначе проблем было бы не избежать, а так остался хотя бы маленький шанс”, - с облегчением подумала Гермиона и, сделав еще один небольшой шаг назад, - на всякий случай - заговорила:

– Малфой… - Гермиона замялась, чем Драко не преминул воспользоваться.

– Грейнджер, - едко ответил, едва не склонился в шутовском поклоне, как будто они находились на каком-то светском приеме, а не в старой классной комнате, что можно было понять по письменному столу, заваленному старыми книгами.

– Ты собираешься меня здесь еще долго держать? Я услышала в коридоре шум, вышла проверить, увидела свет, подошла, поняла, что там твой отец и уже хотела вернуться к себе, когда ты меня схватил. Я ведь не пленница, а гость, правда, Малфой?
– Гермиона, конечно же, приврала, но она искренне надеялась, что в этот раз Драко удовлетворится подобным объяснением, ведь, в конце концов, Гермиона действительно ничего не услышала, хотя и планировала.

– Конечно, Грейнджер. Ты гостья моего отца. Но не моя. А знаешь, какова моя роль во всем этом спектакле под названием “спасти крошку Грейнджер”? Я твоя нянька, - всю показную сонливость с Драко как рукой сняло, и Гермиона поняла, что, видимо, все же неправильно подобрала фразы.

– Что? Малфой, ты сам себя назначил? Тогда успокойся, я снимаю тебя с должности, - Гермиона занервничала, потому что Драко оторвался от двери и медленно, как кот, ловящий мышь, двинулся к ней. Хотелось сделать хоть что-нибудь, вернуть роли, которые у них были в школе: враги, но хотя бы на равных правах. А здесь Гермиона была бесправна, здесь ей оставалось только пятиться назад, судорожно соображая, сможет ли она сбежать, если Малфой в действительности окажется таким чудовищем, как и его отец.

– Сам? Грейнджер, я похож на сумасшедшего? В действительности сия почетная миссия была дана мне сразу двумя: стариком Дамблдором и моим отцом. Ведь мы с тобой ровесники, Грейнджер. У нас должны быть общие интересы. Мы должны вместе проводить время. Ты должна быть жива и здорова. И самое главное - ты должна быть хорошей девочкой, и не совать свой нос в то, что тебя не касается, - за время своего монолога Драко подошел совсем близко, а Гермиона уперлась в письменный стол и теперь судорожно шарила руками по толстым книгам.

– Малфой, я никуда не сую нос. Я же тебе все объяснила, - Гермиона отстранилась еще сильнее, уже едва не усевшись на стол, а потом, не успев подумать, едко добавила: - А что, твоему отцу есть, что скрывать? Опыт не учит?
– Зря она это сказала. Гермиона поняла это быстро, но не достаточно для того, чтобы увернуться от руки Драко, которую он резко поднял, обхватив густые волосы Грейнджер на затылке и заставив ее запрокинуть голову. Кожа на шее натянулась так, что даже дышать стало больно, и Гермиона сипло прохрипела что-то, но слишком неразборчиво и тихо. Драко же подтолкнул ее еще сильнее назад, заставляя усесться на стол и теперь склоняясь к ней настолько близко, едва не соприкасаясь лбами.

– Знаешь, иногда в жизни приходится делать что-то отвратительное. Ну, например, выращивать всяких уродцев на занятиях Хагрида. Нужно о них заботиться: так, чтобы не сдохли, но и чтобы не забывали, что они дерьмо, не достойное внимания. Так вот ты для меня просто проект, который, поверь мне, я выполню на отлично. Ты не умрешь, Грейнджер, по крайней мере не в ближайшие сто дней. Но есть ма-а-асса способов добиться послушания. Помни об этом, когда в следующий раз решишься бродить ночью по дому. Помни, что в темных углах прячутся чудовища, - Драко еще сильнее сжал волосы, наблюдая, как у Гермионы невольно выступили слезы. Она, может, и хотела бы что-то сказать, но могла только смотреть на него своими огромными глазами, в которых, как и всегда в тяжелый момент, страх уступил место решимости и уверенности. Грейнджер умерла бы достойно, без страха. Драко ухмыльнулся, резко отпустил волосы и быстро вышел из комнаты, не сказав больше ни слова и не оборачиваясь.

Гермиона еще несколько секунд сидела на столе, жадно глотая воздух и потирая саднящее горло. Она часто моргала, чтобы прогнать непрошенные слезы. Она не будет плакать, не напишет об этом никому, не будет жаловаться. Это ее война, и она встретит следующий бой в полной готовности. И пусть это подростковый максимализм, но Гермиона хотела сейчас быть фаталисткой. Она не будет ждать, она узнает все тайны этого дома и его обитателей, даже если придется преодолевать препятствие по имени Драко Малфой.

========== Часть 4 ==========

Заснуть Гермионе долго не удавалось. Она неподвижно лежала в кровати, невидящим взглядом смотря на потолок и пытаясь выстроить план дальнейших действий. С одной стороны гораздо правильнее было бы провести эти три месяца спокойно, старательно избегать общества семьи Малфоев и посвятить себя учебе, но с другой - ей предоставилась такая замечательная возможность узнать что-либо новое, помочь Гарри, развеять или, наоборот, подтвердить его подозрения относительно Малфоев. В итоге, немного успокоившись, Гермиона решила, что не будет делать глупостей и слишком рьяно шпионить в чужом доме, но внимательно наблюдать она могла. Возможно, что-то удастся узнать, если, конечно, Драко не будет так ответственно выполнять приказ отца и следить за каждым шагом Гермионы. В конце концов, измученная переживаниями сегодняшней ночи, она провалилась в тяжелый, неспокойный сон.

Когда Гермиона проснулась, было уже начало десятого. На столике, возле кровати, стоял поднос с завтраком, и Грейнджер недовольно поморщилась, потому что это было довольно унизительно: ее никто не спрашивал, где она намерена завтракать, а просто ставили в известность, что вниз ей спускаться не стоит. Подавив желание сделать наперекор, Гермиона тяжело вздохнула, встала с кровати и направилась в ванную, где долго лежала с закрытыми глазами, пытаясь унять пульсирующую боль в висках и набраться смелости для очередной встречи с Драко Малфоем. После вчерашнего инцидента она впервые испугалась его, поняла, что он уже не тот мальчишка, которого можно безнаказанно ударить, да и у нее нет защиты друзей, а есть только она одна и ей необходимо быть осмотрительнее, сдержаннее.

Когда вода окончательно остыла, Гермиона наконец-то вышла из ванной, быстро оделась, кое-как расчесала непослушные волосы, и, сделав глоток уже холодного чая, решительно направилась к двери. В конце концов, Гермиона имела полное право осмотреть дом, в котором ей предстояло жить, и этим правом она намеревалась воспользоваться.

Преодолев коридор и спустившись на первый этаж, Гермиона замерла в нерешительности, но потом все же двинулась направо, где, она помнила, располагалась библиотека. Подойдя к тяжелой дубовой двери, Гермиона постучала, но, не получив ответа, аккуратно повернула дверную ручку и, предварительно опасливо заглянув в темное помещение, медленно вошла. Свет не пробивался сквозь задернутые шторы, поэтому она осветила комнату с помощью волшебной палочки и, убедившись, что здесь никого нет, двинулась между высокими стеллажами, намереваясь выбрать для себя книгу. Преодолев несколько рядов, Гермиона наконец-то остановила свой выбор на учебнике по зельеварению и, аккуратно вытащив тяжелую книгу, двинулась к выходу, уже предвкушая день, проведенный за интересным чтением. Но так и не дойдя до двери, Гермиона замерла, осмотрелась кругом и потом, тяжело вздохнув, все же присела на самый краешек мягкого кресла, стоящего у окна. Проводить целые дни в комнате, занимаясь выполнением домашнего задания и изучением книг из обширной библиотеки семьи Малфоев было, конечно же, заманчиво, но ей не хотелось потом сожалеть об упущенных возможностях. А это означало, что Гермиона должна с самого начала дать понять, что не намерена отсиживаться наверху, как узница. В конце концов, Дамблдор дал ясно понять, что положение Люциуса сейчас не самое завидное, поэтому в его интересах и в интересах его семьи было как можно более вежливо относиться к своей нежеланной, но все же гостье. Поэтому Гермиона решила определить для себя степень дозволенного в этом доме, а дальше действовать по обстоятельствам.

***

Гермиона настолько увлеклась чтением, абсолютно позабыв о времени, что, когда через несколько часов дверь библиотеки тихо открылась, даже не заметила этого. Зато Люциус мгновенно обратил внимание на девчонку, которая сосредоточенно хмурилась, рассеянно поглаживая уголок книги указательным пальцем. Первым порывом Малфоя было прогнать ее, сказать, что бродить по чужому дому, а тем более брать что-либо без спроса - это дурной тон, и ей, как лучшей студентке Хогвартса, должно быть это известно. Но Люциус быстро подавил раздражение, ведь, по сути, она находилась здесь на правах “члена семьи”, как бы отвратительно это ни звучало, и он не смел запрещать ей что-либо, опасаясь, что это дойдет до школы, что было чревато очередными проблемами, если не повторным заключением.