До и После: Исход
Шрифт:
– Ну, да. Я просто…
Алекс опять перебил его.
– Скидывай шкуру и запри ее в кладовке. Сейчас она тебе не понадобится. Если в доме кто-то и обитает, я с ним разделаюсь при помощи этой вот штуки, – он показал Кулькену кортик, а про себя подумал:
«Находчивый сукин сын. Здорово придумал с костюмом. Очень изобретательно для такого толстого ссыкуна».
Когда Кулькен начал снимать розовую шкуру, к резкому запаху дезодоранта добавился не менее резкий запах пота. Это убийственное сочетание заставило Алекса зажмуриться.
«Язык мой – враг мой!»
Потерев
– Почему ты занес катану над столом?
Кулькен потупился. Ему не хотелось делиться личными переживаниями с незнакомцем, но кушетка была такой мягкой и родной, что слова по инерции полились изо рта. Казалось, здесь даже стены располагали к диалогу. Этот кабинет обладал каким-то магическим воздействием на Кулькена. Чего только не услышала от него стоящая здесь мебель.
– Он подарил мне этот костюм. Я нашел пометку об этом в его записях.
– Отличный подарок, как я погляжу. Спас тебе жизнь. В чем же проблема?
– Да, но… – в голосе зазвучали обиженные нотки. – Это была шутка надо мной. Что я трусливый кролик, – он опустил голову, и в этом было столько досады, что даже Алексу стало не по себе. – Браламонтс был единственным человеком, которому я верил, а он так подшутил надо мной, зная, что я подумаю на другого. Это как если бы адвокат использовал доверие своего клиента против него же в суде. Это так, – он подбирал слово, – низко...
– Ну, приятель, нас всех кто-нибудь когда-нибудь предавал. Ты не единственный. Поэтому все, что ты можешь, это вытащить нож из спины, обработать рану и идти вперед, нарезая этим ножом себе яблочки.
– Ага, вот бы еще щит на спину повесить, чтоб больше не прилетало.
Они оба печально улыбнулись, понимая, что если повесить щит на спину, нож всадят в какую-нибудь другую часть тела.
– Когда ты смотрел записи, тебе не попалось ничего с именем «Ребекка»?
Кулькен помолчал.
– Он никогда не писал имена, он же врач. Врачебные тайны и все такое. Поэтому в записях он привык оставлять шифровки и сокращения. Себя я нашел под меткой "КК". Вам лучше самому взглянуть, – он указал на бордовую папку, лежащую на полу. – Кажется, там у него записано самое важное.
Пролистав папку, Алекс понял, что доктор не был великим шифровальщиком. Но может в этом и была суть: все понятно, но ни одной прописанной полностью фамилии. К "делу" такие шифровки не приложишь, но если доктор "случайно" забудет бумаги на видном месте, долго не придется ломать голову, о ком он это писал. На счет Ребекки в папке заметок не было. Все только по пациентам: встречи, счета, заметки. Зато возле телефона маленький желтый листочек пестрил тремя знакомыми и родными буквами "РФМ".
"Ребекка Фриер-Марс".
Алекс сразу понял, что нащупал ниточку. Простая комбинация ее инициалов, это не могло быть совпадением, ведь и своих пациентов профессор шифровал по схожей схеме, лишь иногда приписывая к буквам цифры. Небольшая записка состояла из двух частей: дарующих надежду слов "военная
база" и точного адреса. Алекс, прочитав ее, внутренне возликовал. Значит, она, скорее всего, жива.«Должна быть жива!»
И у него есть адрес. Он содрал со стены карту города. Наспех свернул ее и положил за пазуху.
«Доктор, доктор, если ты там с ней, тебя вышибут из седла. Потому что идет Алекс Фриер. Идет, чтобы вернуть свою жену вместе с дочерью! – сладостно подумал он и смутился. – А Крис высмеяла бы меня за то, что говорю о себе в третьем лице».
Но его внутреннее ликование было нарушено не только мыслями о Кристине. Урчание в желудке у бескостюмного кролика слегка опустило Алекса на грешную землю и заставило подумать о насущном.
Кулькен потупил взгляд.
– У тебя не найдется чего-нибудь поесть?
– А что, в доме у богача шаром покати?
– Я не знаю. В шкафах я ничего не нашел, а холодильник открывать боюсь. От него и так исходит не очень приятный запах.
Алекс улыбнулся.
– Значит, ты тут уже все осмотрел.
Кулькен кивнул, а Алексу вдруг стало весело, он не смог сдержать улыбки.
– Так ты разгуливал тут в костюме кролика, шаря по тумбочкам и шкафам?
Лицо Кулькена залил румянец.
– Ну, не совсем так. Я уже снимал свой костюм. Вести осмотр в нем было бы не просто, а когда ты... – подбор слов давался тяжело, – когда ты пришел, я уже оделся и собирался пройтись по соседним домам в поисках еды, но вернулся в кабинет...
– Чтобы разнести основное пристанище доктора?
Неловкий кивок.
– Глупо это... – как бы извиняясь, сказал Кулькен, – но он сам учил меня не держать злость в себе.
Алекс похлопал толстячка по плечу, без слов говоря «я тебя понимаю». Кулькен и смутился, и обрадовался такому контакту. Этот диалог был одним из самых продолжительных, которые он когда-либо вел с незнакомцем. Но Алекс не дал ему в полной мере насладиться моментом. Рука с плеча соскользнула, и с дружеского тона диалог переключился на деловой:
– Мы отклонились от темы. У меня в машине есть еда. Что предпочитаешь на ужин?
Кулькен пожал плечами.
– Я думаю, – продолжил Алекс, – заночевать стоит здесь, а завтра двинем на военную базу. Ты со мной?
Кулькен воодушевленно закивал.
– Так, что? Банка ананасов, батончики или фасоль?
«Фасоль, – Алекс тут же подумал о Кристине. – Как же она опротивела этой маленькой вредной девчонке». По сердцу опять пробежала мышка со стальными коготками, которую Алекс тут же прогнал.
– Ананасы, – толстячок смутился, – если можно, конечно.
Алекс усмехнулся.
«Фасоль, фасоль, никто тебя не любит».
– Ну ладно, пойдем, приятель, познакомлю тебя с Губернатором. И если он не будет против поделиться, я даже накормлю тебя заварной овсянкой. Сможешь напихать в нее ананасов, иначе не представлю, как можно есть этот клейстер.
– Губернатор? – растеряно спросил Кулькен, – нашей республики или какой-то другой?
Алекс захохотал.
– О, этот Губернатор, всем губернаторам губернатор. Ну, ты и сам все поймешь, когда увидишь.