До каких пор буду звать?

Мы вошли в комнату, и над нами закружилась стая летучих мышей. Они пронеслись над нами и, покружив, стремглав бросились прочь, наружу.

— Душно, — пожаловалась Каджри.

Мы прошли следующее помещение, пол которого был выложен ровной плиткой. Каджри сказала:

— Пошли назад, здесь одна дверь, дальше хода нет.

Но я не двинулся с места, только поднял факел повыше. В его свете я увидел лестницу, ведущую вниз.

— Каджри! — взволнованно произнес я. — Видишь?

— Ну, лестница!

— Давай спустимся.

— Нет, нет, назад, на свежий воздух. Ну зачем тебе быть раджой, Сукхрам, и натам неплохо живется.

— Замолчи! Со мной дух моих предков, и ты тоже со мной.

— Но я всего лишь натни, твои предки разгневаются на меня. Ты же тхакур.

— Разве ты не слышала, что воды Ганга, лучи солнца и женщины не имеют роду и племени. Они принадлежат всем и равны перед всеми. Для тхакура между землей и женщиной нет разницы.

Мы начали спускаться. Ступеньки становились все уже и уже. Каджри шла за мной. Наконец последняя ступенька — и лестница уперлась в широкую площадку. В этот момент Каджри испуганно вскрикнула. Икая от страха, она вцепилась в меня обеими руками. Я поднял факел еще выше и вздрогнул: передо мной качался скелет.

— Кто это? — вырвалось у меня.

Скелет хранил молчание, но звук человеческого голоса ободрил Каджри. Я поднес факел поближе. Скелет болтался на веревке, закрепленной у дверной рамы. Я повернулся к Каджри.

— Не бойся, это только скелет, а не злой дух. — Я взмахнул кинжалом; кости с глухим стуком посыпались на пол, а кинжал ушел в пустоту. Скелет висел здесь, наверное, с далеких времен.

— Куда нас занесло! — захныкала Каджри. — Даже отец ничего не говорил об этой лестнице.

Я обрадовался, услышав эти слова, обнял ее рукой, держащей кинжал, и поцеловал в губы. Каджри заулыбалась.

— Каджри! Твой отец, значит, не дошел до сокровищницы? Ну ничего. Зато мы на правильном пути.

— Да. Но вход в сокровищницу сторожит страшный джин. Что будем делать, если он потребует от нас жертвы?

— Я пожертвую собой, Каджри. Если мои предки хотят моей крови, я готов отдать ее!

— Ну и придумал! Ты пожертвуешь собой, а я умру от страха. Нет, я отдам себя в жертву, тогда ты станешь раджой, и для меня не будет лучшей награды!

— Нет, Каджри, — сорвалось вдруг у меня. — Не нужна мне эта власть. Не хочу я быть раджой. Мне нужна только ты, только ты одна!

Каджри совсем перестала бояться. Впервые, позабыв стыд, она жарко и страстно поцеловала меня в губы.

— Я тебе нравлюсь? — переводя дыхание, спросила она.

— Очень нравишься. Больше, чем Пьяри.

Каджри вся затрепетала.

— Это правда? — все еще не веря, спросила она.

— Да, Каджри.

— Так чего же мы стоим? Откинь эти кости и вперед!

Я не переставал удивляться. Я был покорен смелостью Каджри. Пьяри любила меня, но никогда не забывала о своей выгоде. Каджри принадлежала мне одному и ни о чем больше не мечтала. Только теперь понял я, как различны их сердца.

Я перерезал оставшиеся веревки, отшвырнул в сторону кости, и мы пошли дальше. Вскоре мы попали в длинный коридор. С потолка капала вода.

— Наверное, над нами озеро, Каджри. Вода шумит, слышишь?

— Да.

Мы свернули налево и снова уткнулись в дверь. Едва я сделал шаг, как увидел ружье, нацеленное мне в голову.

Я отпрянул назад и оттолкнул Каджри. Потом осторожно поднял факел: на высоких козлах на уровне моей головы лежало ружье. Отодвинув его, мы вошли в просторный зал. Кругом, будто поджидая нас, толпились люди.

— О боги! — воскликнула Каджри.

Ее голос загремел под сводами, вся крепость гудела и повторяла: «Боги! Боги! Боги!»

Каджри тряслась как в лихорадке. Я подошел поближе и пригляделся: по стенам были развешаны старинные одежды. Я тронул один из халатов, и он обратился в прах.

— Все сгнило, Каджри, — сокрушенно сказал я.

Она дотронулась до двух других халатов, и они тоже рассыпались.

Мы поспешили в следующий зал. Повсюду было в беспорядке раскидано оружие. Я поднял саблю, а Каджри взяла кинжал. Теперь мы чувствовали себя уверенней.

Дальше шел зал с женской одеждой. Каджри, широко раскрыв глаза, смотрела, не отрываясь, на поблескивающие золотым шитьем наряды. На стенах висели шелковые кофты, расшитые юбки, дорогие тяжелые передники, узорчатые пояса. Но и они от малейшего прикосновения обращались в пыль. К чему бы Каджри не притрагивалась, все рассыпалось в прах. Каджри вошла в азарт. Она пустила в ход кинжал, я помогал ей своей саблей, скоро все эти пышные наряды бесформенной грудой пыли и истлевших тряпок полегли на пол. Каджри стояла над ними с пустыми руками.

— Им тысяча лет, — со злой усмешкой проговорила она и пошла прочь из зала.

Мы направились в другую комнату с нишей в стене. Вдруг за стеной забарабанили. Каджри опять затряслась от страха. Мне показалось, что сейчас все рухнет и мы окажемся погребенными под развалинами. Не сговариваясь, мы пустились бежать. За поворотом была лестница, ведущая наверх. Мы бросились к ней. От испуга и быстрого бега мы оба тяжело дышали.

— Кто это? — тяжело выговорила Каджри.

— Похоже, что кто-то бьет в большой барабан.

— Мы теперь у самой сокровищницы, Сукхрам.

Внезапно кто-то захохотал совсем рядом. У нас волосы встали дыбом, мы не выдержали и бросились наутек вверх по лестнице. Вверху маячило темно-серое пятно. Мы поднялись на последнюю ступеньку и оказались на плоской крыше, поросшей густой травой. Оттуда, тяжело заухав, медленно взлетела сова.

— Так это сова, — перевела дух Каджри.

— Сова, кто же еще, — уверенно добавил я.

— Пошли отсюда, Сукхрам. Я больше ни за что не спущусь вниз.

— Пошли? Но куда?

— Э, да внизу озеро, — вглядываясь в темноту, воскликнула Каджри.

В это время со стороны сада послышался шум, а затем показались бегущие люди. Они громко кричали.

— Кто это, Сукхрам?

— Откуда я знаю?

Толпа достигла противоположного берега озера.

— Надо уходить, Каджри. Там люди. Они хотят напасть на нас. А ты женщина.

— Разве это люди, глупый! Это духи. Сейчас они будут здесь.

— Каджри! Я привяжу тебя к себе!

Она сняла передник, а я — дхоти [61] и остался в одной короткой набедренной повязке.

61

Дхоти — мужская одежда; прямоугольный кусок ткани, обертываемый вокруг бедер; затем его продевают между ног и закрепляют посередине или обматывают конец вокруг верхней части туловища.