До конца времен

– Попробуй сказать это папе! – фыркнул Питер. – Когда Билл ушел из фирмы, у отца едва инфаркт не случился. А мама сама не своя с тех пор, как он женился на своей Дженни. Нет, не понимаю, зачем он это сделал! Ни я, ни ты никогда не сомневались в том, что наше призвание – юриспруденция. Именно ею занимались все наши предки, и никто не жаловался. Только Билл у нас такой особенный: ему, вишь ты, приспичило спасать души!

– Ты же сам сказал, что юридическая практика – наше призвание. У Билла оно другое. Хотя, быть может, все дело в том, что он оказался храбрее нас, – задумчиво проговорил Том. Он никак не мог забыть выражения лица Билла – это было лицо человека, который пребывает в мире с самим собой, и Тому оставалось только ему позавидовать. Сам он ничего подобного не испытывал. Никогда.

– Вот, теперь и ты туда же! – с досадой воскликнул Питер. – Ну что тебе еще нужно? Мы работаем в лучшей юридической фирме Нью-Йорка, хорошо получаем, причем ни ты, ни я не боимся потерять место, что по нынешним временам тоже не последнее дело. Когда-нибудь папин бизнес достанется нам, а это значит, что если мы не наделаем глупостей, то сумеем обеспечить себя и наши семьи до конца наших дней. Какой нормальный человек откажется от такого?

Вопрос был сложный, и Том не стал на него отвечать, однако, уже вернувшись в свой кабинет, он продолжал размышлять над тем, что услышал от Билла и что сказал ему Пит. Последний, впрочем, не слишком его удивил: из трех братьев он больше всех походил на отца – такой же властный, деспотичный, верный традициям. Суит-старший никогда не скрывал, чего он ожидает от своих сыновей, а когда пришло время, и Том, и Питер, не колеблясь ни секунды, поступили в юридическую школу, после которой пришли на фирму. И только сейчас Том впервые задумался о том, является ли следование традиции единственным разумным способом прожить свою жизнь. Его младший брат первым восстал против семейных канонов и, насколько Том мог судить, был вполне счастлив и умиротворен. Во всяком случае, выглядел он намного счастливее, чем сам Том или Питер, и это было удивительно и… прекрасно. Глядя на Билла, Том невольно спрашивал себя, насколько разумно он сам распорядился собственной жизнью. Увы, ответов на свои вопросы Том не знал. Сейчас он мог сказать только одно: его жизнь перестала быть чем-то простым, цельным, раз и навсегда данным. Она оказалась сложенной из десятков фрагментов, обстоятельств, частей, и Том обнаружил, что в общей картине чего-то недостает. Только Билл, похоже, получил что хотел – все, чего только мог хотеть. Призвание, о котором он говорил с такой уверенностью, жену, которую он любил и с которой был счастлив… Дженни, кстати, с самого начала показалась Тому вполне приличной и приятной молодой женщиной, и они с Биллом действительно очень подходили друг другу.

* * *

Вернувшись из ресторана, Билл сел просматривать утреннюю почту и обнаружил еще несколько ответов из церквей, куда он посылал свои письма. Три из них содержали вежливый отказ, еще в одном ему сообщали, что включили его кандидатуру в очередь заявок. Последнее, пятое письмо Билл перечитал несколько раз. Оно пришло не по обычной почте, а было доставлено из службы поиска вакансий, куда он обращался. Ему предлагали место, однако Биллу и в голову не могло прийти рассматривать подобное предложение всерьез. Слишком далеко от Нью-Йорка… Билл в последний раз перечитал письмо и со вздохом убрал обратно в конверт. Бросив его в верхний ящик стола, он придвинул к себе черновики дипломной работы, но мысли его то и дело возвращались к встрече с Томом.

Он был рад видеть брата, рад даже больше, чем обычно. С самого начала Билл не сомневался – Том станет убеждать его вернуться в отцовскую фирму, однако на этот раз его аргументы звучали скорее как пустая формальность. Выслушав отказ, Том больше к этой теме не возвращался, так что Биллу даже не пришлось с ним спорить, доказывать свою правоту и отстаивать право жить своей жизнью. Сейчас ему почему-то стало жаль брата, хотя для этого, казалось, не было никаких оснований. И Том, и Питер были послушными сыновьями, они подчинились отцовскому желанию и получили за это уважение, деньги, определенный вес в обществе. И все же ему показалось, что Том выглядит каким-то потерянным, почти несчастным. Быть может, подумал сейчас Билл, это оттого, что, подчинившись отцу, брат продал свою душу? Сам он был только рад, что решился уйти из фирмы. Если бы не это, сейчас он влачил бы такое же жалкое и бессмысленное существование, как и оба его брата.

* * *

Когда вечером Дженни вернулась домой после долгого трудового дня, Билл рассказал ей о своем разговоре с Томом.

– Значит, он снова уговаривал тебя вернуться? – переспросила она, с наслаждением вытягиваясь на кушетке с бокалом вина в руке. Дженни нравилось, возвращаясь к Биллу, рассказывать, как прошел ее день, и расспрашивать, чем он занимался в ее отсутствие. Он со своей стороны был очень рад снова увидеть Дженни после нескольких часов упорной учебы или работы над дипломом, которая, к счастью, шла довольно быстро.

– Конечно, уговаривал, – улыбнулся Билл. – Знаешь, даже странно, что мои родственники до сих пор не могут успокоиться, хотя прошло уже пять лет. Наверное, я должен гордиться тем, что они никак не могут без меня обойтись.

На самом деле гордиться тут было нечем, и Билл это отлично понимал. Родные просто пытались его сломить, сделать таким же, как они.

– Они переживают, что ты сорвался с крючка, – проницательно заметила Дженни. – Дело не в тебе, а в твоем поступке. Он угрожает их привычному образу жизни, и они это чувствуют. Вот почему, я думаю, твои родные еще долго не откажутся от своих попыток все изменить. Твой уход из фирмы и женитьба на «чумазой шахтерке» их просто пугают. Они тревожатся, что мы – другие, не такие, как они. И этот страх еще усилится, когда они увидят, что мы счастливы.

Билл кивнул. Он был вполне согласен с Дженни. Том неспроста расспрашивал его, собираются ли они завести ребенка, ибо всем трем братьям родители внушали: если в семье что-то неладно – разумные люди воздерживаются от деторождения. Ни о чем подобном, однако, Билл сейчас упоминать не стал – он знал, что для Дженни эта тема достаточно болезненна. Всякий раз они надеялись, что беременность наконец наступила, но каждый новый месяц приносил им очередное разочарование. Ребенок – это единственное, чего им не хватало, так что в конце концов они даже договорились побывать у врача, если в ближайшие полгода зачатия так и не произойдет. Билл, однако, не слишком переживал, ибо считал, что и это предопределено свыше и что все случится в свое время, когда они меньше всего того ожидают. Для паники, во всяком случае, оснований пока не было, поскольку и Билл, и Дженни оставались довольно молодыми. С другой стороны, то, что за два года ожидаемое событие так и не произошло, все же внушало обоим некоторые опасения, в которых они, однако, не спешили признаться даже друг дружке. Дженни возлагала определенные надежды на отпуск, поскольку и в самом деле работала очень напряженно, Билл же считал, что все получится само собой, как только он получит место священника.

Тут Билл вспомнил о полученном сегодня письме, которое убрал в ящик стола. О нем он тоже не сказал Дженни ни слова. У него не было от нее секретов, просто Билл знал, что упоминать об этом предложении бессмысленно и он только зря расстроит жену. Рано или поздно стоящее место найдется, да и ребенок появится в свой срок, убеждал он себя. Им нужно просто быть терпеливыми, и тогда Бог и Судьба дадут им все, что нужно. В этом Билл ни секунды не сомневался.

Поздно вечером, когда оба наконец легли, они снова занимались любовью. Засыпая в его объятиях, Дженни надеялась, что в этот раз точно забеременеет. Если не считать ребенка, у них было все, о чем только может мечтать человек, и она не сомневалась, что Билл тоже так думает.

Глава 3

Если не считать свадьбы с Дженни, день окончания Объединенной теологической семинарии [13] стал самым важным в жизни Билла.

Выпускная церемония проходила во внутреннем дворе семинарского корпуса. Когда Биллу вручали мантию и академическую шапочку, Дженни даже прослезилась – таким одухотворенным и счастливым выглядело в эти минуты его лицо. Дипломную работу он защитил блестяще и удостоился ученой степени магистра богословия, которая была ему намного дороже, чем свидетельство об окончании юридической школы Гарварда, хотя последнее и досталось Биллу с куда большим трудом. Теперь он официально считался действующим священником протестантской епископальной церкви, даже несмотря на то, что у него до сих пор не было постоянного места. Почта неизменно приносила одни лишь вежливые отказы, но он не отчаивался, уверяя себя, что со временем все образуется.

13

Объединенная теологическая семинария – межконфессиональное высшее теологическое учебное заведение. Присваивает степень магистра теологии, религиозного образования и церковной музыки.

На выпускную церемонию приехала и Элен, которая просто не могла оставаться в Филадельфии в такой важный день. Суитов тоже пригласили, но они отказались, сославшись на занятость. Впрочем, на праздничный обед они обещали приехать в полном составе (за исключением племянников, у которых еще продолжались занятия в школе и в колледже), и Дженни зарезервировала столик на девятерых в «21», который, как она знала, был любимым рестораном семьи Суит. Никого из родственников мужа Дженни не видела уже много лет, но, поскольку они все же согласились прийти, надеялась, что обед пройдет в цивилизованных рамках. В конце концов, это было не просто мелкое семейное торжество – а действительно один из самых важных дней в жизни Билла. Исполнилась его мечта – он стал настоящим священником с правом совершать все необходимые обряды и таинства. Сейчас ему не хватало только прихода, в котором он мог бы применить полученные в семинарии знания. Впрочем, сидеть сложа руки и ждать, пока в одной из городских церквей освободится место младшего священника, Билл не собирался. В последний год своей учебы он прошел практику при одной из церквей в Бронксе и прослушал дополнительный курс на звание больничного или тюремного капеллана. Кроме того, он дополнительно изучал психологию, специализируясь на вопросах насилия, а в свободное время занимался волонтерской работой при другой церкви, которая помогала бездомным. Буквально на днях он зарегистрировался в качестве внештатного капеллана в двух больницах и в женской тюрьме, расположенной неподалеку от городского центра, и в течение двух недель должен был приступить к исполнению своих обязанностей. Билл с нетерпением ждал этого момента, да и Дженни была рада, что у него будет какое-то занятие на то время, пока он подыскивает постоянное место. Сама она не ожидала, что это может занять так много времени – Билл находился в поиске уже около полугода, но ни одного подходящего варианта ему пока не предложили.

Когда выпускная церемония завершилась, Билл, Дженни и Элен отправились в ресторан. Старшие Суиты были уже там: отец Билла потягивал «Кровавую Мэри», мать мрачно склонилась над бокалом джина с тоником. Сухо кивнув Дженни, она посмотрела на сына таким взглядом, что впору было подумать – он тяжело болен и, если не принять каких-то решительных мер, может даже умереть. Миссис Суит, впрочем, никогда не скрывала, что и женитьбу сына на «шахтерской дочери», и его неожиданный уход из семейной фирмы она воспринимает как симптомы серьезного психического заболевания, с которым «нужно что-то делать». На приветствие Дженни она едва ответила, а ее матери и вовсе не сказала ни слова.