До мурашек

– Пап, а Лёва Лютик не эту машину в прокате брал? – хрипло откашливаюсь, пытаясь не сильно себя выдавать.

Папа сбавляет шаг, сдвигает брови на переносице, а потом улыбается.

– О, точно, его. И Марата – бригадира его, вот пикап. За стройматериалами приехали, наверно. Надо ему позвонить, поздороваемся.

«Не надо» хочется мне крикнуть, но я, растерявшись, молчу, смотря, как отец уже достает из кармана телефон. И только нервным движением приглаживаю петухи на голове, думая, что хотя бы причесаться всё-таки стоило.

26. Лёвка

Марат говорит мне что-то о преимуществах кварц - винила, но я, сбросив звонок Гулькиного отца, не в состоянии сосредоточиться. Взгляд бегает по большому ангару строительного гипермаркета, мотор в груди набирает обороты. Они где-то здесь...

Делаю знак прорабу, чтобы попридержал пока свою полезную информацию, и иду между рядами ко входу. Гулико замечаю сразу. И дело совсем не в её по-детски ярком бирюзовом костюме, хотя она и похожа в нем на диснеевскую Жасмин, непонятно что забывшую у стенда с шуруповёртами, а в том, что...

Не знаю.

Я всегда безошибочно и мгновенно её вычислял. В толпе одноклассников, на танцополе в полутьме клуба, освещаемого лишь мелькающими огнями стробоскопов, в кордебалете в любом ряду, если ей в кои-то веки не давали главную роль, на пляже, в магазине, на склоне...Где бы мы ни оказались, я будто чувствовал её близкое присутствие, и внутри всё тянуло как к путеводной звезде, побуждая сократить расстояние, насколько это максимально возможно. В идеале вообще его не оставить и оказаться в ней. Но и просто рядом постоять вполне подходило.

Какие-то тупые инстинкты, такие естественные в подростковом возрасте - кто из нас не ходил хвостом за понравившейся девчонкой, и так взрывающие мне мозг сейчас.

Потому что в тридцать лет уже так не делают, да?

В тридцать лет ты не бродишь как привязанный за интересной тебе женщиной - ну, если не псих и не маньяк, конечно.

Ты видишь её перед собой, трезво оцениваешь по всем пунктам - внешность, возраст, характер, поведение, привычки...И, исходя из проведенного анализа, решаешь, стоит ли вообще связываться. Если да, то одноразовая будет акция или нет. Если одноразовая, то думаешь, как побыстрее и без лишних трат трахнуть. Если нет, то опять же, какие предпринять шаги. И заодно прикидываешь насколько хоть примерно долго это затянется - ты готов её просто видеть по вторникам, пятницам и субботам, или можно знакомить с друзьями и родственниками. И опять же... А оно точно тебе надо?!

Или лучше кого попроще поискать и не заморачиваться.

Но это в теории. Или с другими. С Гулико не работает ничего, мозг просто отключается. Я не знаю, что планирую, не знаю, чего добиваюсь. Просто хочется расстояние сократить...Насколько это максимально возможно. В идеале, не оставив и миллиметра между нами.

Всю ночь убеждая себя, что на хрен надо опять связываться, утром я испытал такое острое разочарование от того, что она решила от меня удрать и сменила маршрут пробежки, что буквально физически его ощутил. Хотя так хотелось, чтобы было плевать.

Вот и сейчас я иду им навстречу и, здороваясь за руку с Тэмом и Гошкой, как дурак открыто пялюсь на Гулико.

Отводит глаза, поджимает губы, прикусив нижнюю. Её скулы заметно розовеют, и я вижу, как часто бьётся пульс в венке на её гибкой шее, полностью открытой для моих глаз благодаря небрежно заколотым на макушке тяжелым, блестящим волосам.

Она выглядит ещё более хрупкой в этом безразмерном теплом спортивном костюме, без макияжа, в кроссовках. Совсем как девчонка. И одновременно такая отстраненная и внешне холодная, что хочется взять за плечи и разочек встряхнуть. Тогда хотя бы уставится прямо мне в глаза. На автомате общаюсь с Тэмом. Сзади подходит Марат, тоже здоровается. Ему Гулико вежливо улыбается в отличие от меня. Сучка...

– ... Да вот надо краску купить для внутренней отделки, ковролин ещё, - перечисляет Тэм.

– Нам тоже в лакокрасочные надо, - кивает Марат, - пойдемте, а то время уже, колеровщик уйдет сейчас и всё.

Толпой идем в нужный отдел. Я бреду четко за Гулико. Пользуясь возможностью, ступаю шаг в шаг, как можно ближе. Улавливаю запах её волос. Слежу, как нервно потирает тонкими пальчиками шею сзади, будто мой жадный взгляд жжёт ей кожу и физически мешает. Впрочем, не удивлюсь, если это действительно так. В голове вдруг навязчиво стучит одна простая мысль.

Нет, я всё-таки получу тебя. Хоть на раз.

Что там для этого надо? Свидание, цветы, рассказать, что самая красивая? Это вообще легко. Сделать вид, что всё забыл? Здесь сложнее, но так и быть, сделаю.

Без проблем. С последствиями потом разберемся.

От мгновенно принятого решения телу становится легко и жарко. Пальцы зудят от желания дотронуться до Гульки, но больше я не пытаюсь с этим бороться, и это так здорово, чёрт возьми...

– Нам обычную белую фасадную, - говорит Марат мальчишке - сотруднику лакокрасочного отдела.

Кошусь на Гулико с Гошей, листающих палитру с оттенками, и останавливаю паренька, уже заспешившего на склад.

– Нет, подожди пока.

Подхожу к прилавку, на котором раскиданы палитры. Марат слегка удивленно выгибает брови. Не понимает, на хрена выбирать оттенок для несчастного сарая на заднем дворе, к тому же расположенного в слепом углу.

В общем, я с ним согласен, но...

За момент, когда Гуля отчетливо перестает дышать, стоит мне будто случайно упереть ладони в прилавок по обе стороны от неё, я без проблем готов поиздеваться над окрасом богом забытой пристройки.

Наклоняюсь чуть ниже, и её волосы, собранные на макушке, касаются моего лица. Делаю шумный вдох. Гулико сразу реагирует на вторжение в её личное пространство. От неё идет такая жаркая, протестующая, вязкая энергетическая волна, что она практически осязаемая, и меня слегка качает. Сначала от неё, а потом наоборот ближе, и я почти прижимаюсь губами к её виску. Переворачиваю страницу палитры на белые оттенки, сильнее задевая рукой Гулино плечо, на что она отшатывается и упирается спиной мне в грудь и живот. Замирает. Интересно, чувствует, как у меня сердце проламывает ребра? Кажется, что да.

– Тебе какой больше нравится?
– хриплю как старый патефон ей в аккуратное ушко, указывая на два, совершенно блять одинаковых, как по мне, оттенка.

Читаю расплывающиеся перед глазами названия цветов. Цвет скорлупы и цвет яичного белка. Что-то на этой страничке всё про яйца...Мои тоже уже заметно гудят, напоминая о своём существовании.

Гуля облизывает губы и косится через плечо, поднимая ко мне своё нежное лицо. Во влажных чёрных глазах чуть ли не мольба, и я не очень понимаю её природу. Только ощущаю посыл. Надо что-то сделать для неё. Прямо сейчас. Что? Поцеловать? Очень хочу. Завороженно рассматриваю её приоткрытые губы, ощущаю теплое вкусное дыхание. Ведёт к ней, наклоняюсь.