До новых снов с тобой...

Медленно двигаясь под нерасторопную музыку, они не сводили друг с друга взгляда, наслаждаясь моментом, наслаждаясь касаниями… И даже этот невинный танец был лучшим подарком для них двоих.

Мужчина смотрел на единственную, желанную для него девушку, которая поглощала его взором. Он помнил все: от первой встречи до сегодняшнего момента. Он помнил и дорожил каждым моментом. И сейчас Деймон думал над тем, что можно все-таки было сделать этот маленький подарок, подарить ей то, чего она желает и избавить себя от боли.

Деймон остановился. Он приблизил к себе девушку, и та подалась ему навстречу. Она аккуратно обняла его за плечи и приблизилась к его лицу. Ведь… всего лишь один поцелуй будет не таким страшным, по сравнению с тем, что они наделали…

Сальваторе коснулся ее губ своими, и тело налилось приятной истомой. Девушка придвинулась к отцу и углубила поцелуй. В легкие стало проникать больше воздуха, а сердце перестало щемить. Все тревоги ушли на задний план. Девушка крепче сжала плечи Сальваторе, а он – ее талию. Они будто только сейчас стали дышать, будто только сейчас почувствовали, как бьются сердца, как по венам пульсирует кровь…

Девушка впилась в его губы все яростнее и яростнее, забывая о своем обещании уйти, а он – о своем обещании никогда больше не сметь ее касаться. Дыхание учащалось, а поцелуи становились боле жаркими и страстными. Оба ощутили вожделение, и оба понимали, что должны удовлетворить свои желания, желания человека, стоящего напротив.

Девушка прижала мужчину к стене и снова стала целовать его, опьяняя Деймона своей нежностью и своим трепетом. Руки Сальваторе с талии сползли на поясницу, потом – ниже. Он сжал ягодицы Елены, и та издала тихий стон…

А после этого рухнуло все, что он строил: правила, принципы и приоритеты.

Елена схватила за полы его рубашки и резко рванула их в разные стороны. Пуговицы отлетели и рассыпались по паркету. Шатенка спустила с плеч рубашку и секундной позже отшвырнула ее в противоположную сторону. Девушка перешла поцелуями на его шею, грудную клетку, не оставляя ни одного миллиметра. Сальваторе чувствовал, как сводит каждую мышцу от прикосновения ее губ, ее языка… Елена спускалась все ниже и ниже. Мужчина схватил ее за плечи и вернув, впился в губы. Он схватился за ткань юбки и дернул вниз. Шифон порвался, но ткань сползла к ногам. Деймон привлек девушку к себе и припал к ее шее. У Елены подкашивались ноги, но она отдавалась его порывам страсти.

Потом она оттолкнула своего любовника и, впившись в губы, потащила в сторону спальни.

Его стальная хватка, его поцелуи и его силы будоражили ее, пробуждая кошачью сущность и неимоверное желание доставить удовольствие. Мужчина оторвался на секунду от столь желанной девушки и, открыв дверь в спальню, завлек ее туда, закрыв дверь, чтобы не слышать, если кто-то придет.

Сальваторе разорвал материю топика и, стянув его с Елены, бросил на пол. Он в нерешительности посмотрел на ее грудь, и Елене показалось, что сейчас к нему вернется здравомыслие. Гилберт завела руки за спину и, расстегнув застежку, отбросила бюстгальтер в сторону.

– Елена…

Девушка взяла его руки и положила себе на грудь. Он чувствовал ее отвердевшие соски, разгоряченную плоть, которая требовала мужской ласки. Его ласки. Елена боролась с желанием издать стон. Она вновь аккуратно поцеловала Сальваторе. А через несколько секунд они рухнули на простыни…

И все, мир сузился до размеров этой спальни.

Деймону вновь начало казаться, что это сон. Ну и пусть! Ведь только во сне он может насладиться этой негой, вкусить запретную ее, насквозь пропитанную его собственным запахом.

Мужчина припал к груди любовницы, языком касаясь чувствительных, эрогенных зон. Ему нравилось, как она извивается. Ему нравилось, как она учащенно дышит, как она наслаждается каждым его поцелуем. Сальваторе спускался поцелуями ниже и ниже, удовлетворяя свою потребность в ней.

Он аккуратно взялся за белье и, стянув его, куда-то откинул. Девушка, согнув ноги в коленях, развела их в разные стороны.

Деймон поцеловал ее колено, затем чуть выше, еще и еще… Поцелуи на внутренней стороне бедра отдавались ей приятными судорогами.

Сальваторе касался губами ее кожи, растягивая удовольствие. Пусть этот сон длится как можно дольше.

Затем он коснулся языком влажной промежности, и Елена, схватившись за простыни, тут же издала стон. Мужчина продолжал одаривать девушку ласками, а та прогибала позвоночник и разрывала тишину стонами. Сальваторе положил руку на живот и стал продвигаться все выше. Его пальцы коснулись соска и принялись теребить его. Мужчина доводил свою любовницу до исступления, а шатенка лишь принимала их, получая удовольствие от той мысли, что больше никто с ним не будет, ни одна женщина… Она – его женщина.

Деймон оторвался и, взяв девушку за талию, приподнял. Она впилась в его губы страстным поцелуем, а ее ладонь начала спускаться к линии брюк. Девушка расстегнула ремень и ширинку и спустила брюки. Они оба были готовы к этой ночи. Возникла мысль у Деймона остановиться на этом, но она тут же разбилась, когда девушка коснулась острым язычком его уха. Мужчина выдохнул и, схватив девушку за талию, заставил ее развернуться к себе спиной.

Шатенка без слов поняла его намеренья. Она прижалась к его коже и направила его ладони себе на грудь. Мужчина сильно сжал, а Елена издала громкий стон, который ввел Сальваторе в исступление. Он убрал ее руки и, надавив на спину, заставил прогнуться. Девушка оперлась о локти, а Деймон лишь шире расставил ее ноги и, избавив себя от остатков одежды, медленно вошел в девушку, которая тут же подарила ему сладкий стон.

Он понимал, что утром будет винить себя, будет винить ее, но сейчас существовала лишь эта спальня и эта девушка. Деймон растягивал удовольствие до максимума, наслаждаясь каждым мгновением, каждым ее стоном, поцелуем и тем, что он подчинил эту особу.

Гилберт вцепилась руками в простынь. Она произносила его имя, просила не останавливаться, просила нарастить темп, но и медленные томительные фрикции будоражили их не меньше. Они просто хотели эту ночь, и Елена понимала, что это – ее лучший подарок.

Какого это – желать собственного отца? Собственную дочь? Осуждать можно сколько угодно, можно говорить, что это можно перетерпеть, можно от этого сбежать. Но когда понимаешь, что дышишь только им или ею, когда осознаешь, что все другие безразличны и мысли о сближении с кем-то незнакомым начинают пугать. Какого это – желать того, кто является твоей дочерью или твоим отцом? Это больно. Это невыносимо больно, потому что понимаешь, что нет будущего, не будет счастливой семьи в конце и кучи детишек. Не будет хорошего конца. Но желание управляет сознанием, заставляя забыть обо всем…