До осенних дождей

А было тем вечером вот как. Великий давал бал. При свечах, при полном антураже отмечал свой юбилей.

Галка, естественно, в королевы попала. Но вела себя несерьезно, неподобающим королеве образом: фольговую корону набекрень сдвинула и на комплименты короля отвечала насмешками - это она умела. Великий снисходительно не замечал ее выходок - только прищуривался да - нет-нет дергал обещающе уголком рта.

Колька и Васька Кролик, которые по праву чувствовали себя здесь первыми персонами, "особами, приближенными к императору", ревниво, хмуро и неодобрительно косились на Галку, морщились и перешептывались. Остальные приглашенные были только фоном, скромничали, чувствуя это; девчонки хихикали по углам, с жадным любопытством озирались, не скрывая интереса, мальчишки терялись - больно непривычно.

Мишка пока таинственно отсутствовал, его ждали - он обещал принести гитару, но все не шел и не шел. Галка стала скучать, она жалела уже, что согласилась прийти, тем более что знала - Андрею это не понравится. Но какое-то безотчетное желание толкнуло ее - смутно почувствовала скрываемый Андреем интерес, его беспокойство, да и, что врать-то, подразнить его хотелось.

Великий заметил Галкину хмурость и послал Ваську к Куманьковым. Тот вернулся быстро, принес гитару и, передавая ее Великому, что-то быстро шепнул ему. Великий сказал: "Хоп!" - и, красиво взяв гитару, откинулся назад и "сделал мутные глаза", как выразилась Галка.

Сначала он спел какой-то полублатной романс, но скоро понял, что этим репертуаром никого не проймешь, и застучал по струнам на манер игры на банджо. Зазвенела какая-то веселая, просторная мелодия, будто в ней было синее небо и яркое солнце и слышался топот копыт:

Эта песня для сердца отрада,

Это песня лазурных долин.

Колорадо мое, Колорадо

И мой друг - старина карабин...

Ребят разобрало: сразу повеселели, стали притопывать ногами, подмигивать в такт, прищелкивать пальцами - такая заводная была песня, и слова хоть и не очень понятные, но такие притягательные. Даже королева Галка стала подпрыгивать на стуле. Ну ей, известное дело, лишь бы поплясать, все равно подо что, хоть под "Колыбельную".

...Если враг - встретим недруга боем

И в обиду себя не дадим.

Мы - ковбои с тобой, мы - ковбои!

Верный друг - старина карабин...

– Эх, жалко Сенька не слышит! Ему бы эта песня во как подошла! Про прерии!

– Да, - презрительно протянул Великий и резко прижал струны.
– Укатал участковый друга.

Стало тихо.

– А что...
– осторожно вставил Кролик.
– Он же человека убил. Хоть и не нарочно.

– "Нарочно - не нарочно", - передразнил с заметной злостью Великий. Знаешь ты, что такое мужская дружба? Это святой закон. Выше его ничего нет на свете: ни родства, ни любви, ни долга. Понял?

– Понял, - проворчал Васька.
– Только не совсем.
– Отсел на всякий случай подальше.

– Сейчас совсем поймешь. Вот пришел к тебе друг поздней ночью, усталый и раненый, и говорит: "Я, Васька, человека убил, меня милиция ищет".
– "За что?" - спрашиваешь. "Он девушку мою оскорбил". А ты: "Правильно ты, Колька, сделал!"

– Это почему вдруг - Колька?
– запротестовал Челюкан.

– Это к примеру, не дрожи. Как должен поступить настоящий друг? Ваши действия, братец Кролик?

И ребята и девчонки с напряженным интересом прислушивались к разговору, как заводные переводили глаза с Великого на Ваську и обратно.

– Ну это... Я б его убедил, что надо сознаться, чистосердечно раскаяться, что ли?

– Васька сам бы в милицию побежал сообщить, - вставил, смеясь, кто-то из мальчишек.
– Он у нас честный.

– Так, - отчеркнул Великий.
– Ваш вариант, Челюканчик?

– Мой такой, - брякнул Колька.
– Иди ты, откуда пришел, чтоб я тебя не видел больше.

Великий дернул щекой, встал, задев Галкину коленку, прошелся по комнате.

– Мушкетеры? Нет, братцы, еще одно такое выступление, и я вас разжалую. Сопляки! Слушай сюда: есть единственный вариант, мужской, честный. "Мой дом, Колька, теперь твоя крепость. А придут за тобой мусора, вместе будем отстреливаться". Ясно? Вот так, гвардейцы, поступают настоящие мужчины. А этот ваш Ратников сам выследил друга, сам поймал, сам за решетку привел. А все из-за чего? Добро бы - честь мундира, престиж, а то из-за девки, не поделили...

Вот тут и влетел в горницу Мишка Куманьков: глаза блестят, дышит тяжело - бежал, видно, торопился; весь перемазанный какой-то, вроде кирпичной пылью, голова в паутине. Шепнул что-то горячо Великому. Тот повернулся к собравшимся, бесцеремонно объявил:

– Кончен бал. Погасли свечи. Мушкетерам - остаться при дворе. Галочка, я вас провожу. Или нет - в другой раз, ладно?

(Что на это сказала или сделала Галка - неизвестно, но представить можно. Сама бы она ушла с удовольствием, но терпеть, чтобы ее по-хамски выставляли... нет, это не для Галки. Рассказ свой Андрею она заканчивала спокойно - значит, сумела на оскорбление ответить по-королевски...)

Великий посмотрел ей вслед, скрипнул зубами (мол, доберусь еще!).

– Ладно, не до баб теперь... Подробности на стол, господин Атос!

– Нашел! Из крайнего склепа идет, но вроде за реку, а в сторону церкви хода нет...

– Вроде, вроде! Проверить не мог!

– Батарейка совсем села, а в темноте я побоялся...

– Побоялся! Как говорил мой друг Хемингуэй, никогда не надо бояться нестоящее это дело! Что украшает настоящего мужчину? Усы, сила, ум, деньги? Отчасти. Главное - смелость. Смелый - он и сильный, и умный, и богатый, и - с усами. А трусу - слезы и стоны и пинки под зад!

– Я не трус!

– Нет?
– усмехнулся Великий.
– Проверить?

Мишка кивнул, сжав губы.

Великий, все усмехаясь, достал колоду карт, умело, как фокусник, перепустил ее длинной лентой из ладони в ладонь, выбрал щелчком даму пик и отдал Кольке.

– Ну-ка, приколи ее на дверь. Нет, нет - повыше. Вот так.

Великий снял со стены тяжелый охотничий нож, вынул его из чехла, взял за конец лезвия - и резко взмахнул рукой. Нож глухо ударился в дверь, пробив карту в самой серединке, и задрожал, дребезжа, часто-часто мелькая рукояткой. Ребята переглянулись. Великий с усилием выдернул нож из доски.

– Становись к двери, - скомандовал Великий.

Мишка, еще не понимая зачем, послушно прижался спиной к двери. Нижний край карты едва ли на два пальца был выше его макушки. Великий снова взмахнул рукой - Мишка зажмурился и присел. Великий неприятно засмеялся, подбрасывая нож на ладони. Мишка выпрямился, вытаращил глаза и закусил губу. Нож снова пробил карту, но на этот раз чуть выше.

– Молодец!
– похвалил Великий и приказал: - Следующий! Экзамен на мушкетера.

Кролик с готовностью стал к двери, но глаза все-таки закрыл. А Колька неожиданно отказался.