До последнего вымпела

Наконец, священник повёл их с Ольгой вокруг аналоя, и, по завершении третьего круга, соединил руки брачующихся, накрыв своей. От прикосновения лейтенанту показалось, что он вдруг проснулся.
– Так это был не сон!
– казалось, воздух, еще недавно бывший каким-то маревом стал вдруг прозрачен, яркие лучи солнца из приютившихся где-то под самой крышей окон собора разбежались причудливыми теплыми зайчиками по фрескам и золотой резьбе... и только после этого в мозг Василия ворвалось ликующее: - Оленька моя! Единственная и родная! Всё! Никто нас больше не разлучит кроме смерти! Оля! Оленька!! Олюшка!!!

Снова как во сне Соймонов поцеловал поднесённые иконы, то же самое сделала Ольга, теперь уже тоже Соймонова, и гости, вслед за молодожёнами, стали выходить из церкви.

Краем глаза лейтенант уловил чуть кривоватую улыбку новоявленной тещи. Да, серьезный разговор состоялся у них недавно, и если бы не помощь будущего тестя, неизвестно, чем бы все закончилось.

С лёгким содроганием Василий вспомнил, как "был взят последний бастион", стоявший на пути к его счастью:

– Михаил Николаевич, у меня болит голова от табачного дыма, шёл бы ты курить к себе в кабинет!

– Ну что ты, дорогая, я лучше потушу сигару, - Капитонов прекрасно понимал, что супруга просто хочет остаться с Соймоновым наедине и этот, всё-таки достаточно застенчивый юноша, может "дать слабину" под напором столь поднаторевшей в словесной казуистике женщины, как его жена. А за счастье своей дочери каперанг решил биться до конца.

– Ладно, - недобро сверкнула на мужа глазами Ирина Сергеевна.
– Василий Михайлович, - обратилась она уже к Соймонову.
– Я очень польщена вашим предложением, но меня беспокоит судьба Ольги. Надеюсь, вы поймёте мать.

– Несомненно, уважаемая Ирина Сергеевна, - лейтенант ощущал лёгкий "мандраж", но сдаваться не собирался.

– Понимаете, любовь - любовью, но, как я выяснила, есть определённые условия для права на женитьбу у офицера.

– Конечно. Я о них знаю. Разрешение на брак от моего начальства имеется. Николай Оттович подписал мой рапорт сразу.

– Я не об этом. Скажите, какой доход вы имеете?

– Только жалование. Доход с поместий под Рязанью идёт лишь на содержание моей матушки, да и его едва хватает, чтобы обеспечить ей достойное существование. Мне, повторяю, достаточно того, что я получаю от казны.

– Это вам достаточно, - победно блеснула глазами Капитонова.
– А вашей будущей жене? Ведь для права на вступление в брак вы должны получать не менее тысячи двухсот рублей в год. А молодой лейтенант такого дохода не имеет. Не так ли? Поэтому я не имею права согласиться на вашу свадьбу с моей дочерью. Во всяком случае, пока. Надеюсь, вы поймёте волнения матери. Как только вы будете получать соответствующее жалование, я буду счастлива видеть вас своим зятем, а до тех пор...

Ирина Сергеевна победно посмотрела на мужа и с огромным удивлением обнаружила, что тот улыбается "во всю бороду".

– Осмелюсь заметить, - слегка хрипловатым от волнения голосом ответил Соймонов, - я не просто лейтенант, я старший минный офицер броненосца. И моё годовое жалование...

– Около полутора тысяч в год, - весело подал голос Капитонов.
– Так, Василий Михайлович?

– Совершенно верно, Михаил Николаевич. Вместе со столовыми. А с пенсией за "Георгиевский крест" - ещё больше. К тому же мне предложена должность старшего офицера "Пересвета". И если меня утвердят...

– Уже утвердили, я говорил с Виреном. Так что наш с тобой зять, Ирина Сергеевна, будет получать около двух тысяч в год, - каперанг откровенно веселился, а его супруга окончательно поняла, что уже отрезала себе пути к отступлению. Да и услышав такое, у Капитоновой как-то пропадало желание сопротивляться замужеству дочери. Разве что из принципа.

– Господи! Сколько вам лет, Василий Михайлович?

– Двадцать четыре.

– Вы же ещё почти мальчик! Как вы можете стать старшим офицером броненосца?

– Японцы "помогли", - ответил за Василия каперанг.
– Убыль среди офицеров на кораблях страшная. А война не закончена. Командиры хотят оставить на ключевых должностях проверенных и обстрелянных людей. Кстати, а ты знаешь, кто согласился быть посаженным отцом на свадьбе?

– И кто?

– Сам Роберт Николаевич, - Капитонов лукаво посмотрел на жену.
– Герой войны, о котором пишут все газеты.

Даже для Василия эта новость была сногсшибательной, а уж для честолюбивой Ирины Сергеевны...

Однако, как и многие женщины, теща не забывала обид и, если она сочла себя после того разговора хоть чуточку уязвленной поражением... Да, в будущем это могло стать проблемой. Но все это потом, а сейчас лейтенанта волновала совсем другая женщина - та, что шла рядом с ним.

Оборотистый Волковицкий уже откупоривал бутылки с шампанским и разливал игристое вино по бокалам на подносе, который держал услужливый вестовой.

Василий даже не чувствовал вкуса пузырящегося вина, он был переполнен счастьем... Почти... Вдруг неумолимо запульсировало в мозгу непреодолимое желание бросить всё и всех. Взлететь вместе с Оленькой в какую-нибудь из поданных уже колясок и умчаться на край света только вдвоём. И смотреть только в любимые глаза, а не на лица гостей, друзей и даже родителей, слышать не поздравления, а только один родной и любимый голос, обнять, наконец, свою УЖЕ ЖЕНУ крепко-прекрепко и нежно-пренежно... Имея на это полное право, и не скрываясь ни от кого. И целоваться... Долго-предолго...

Судя по взгляду и немножко виноватой улыбке Ольги, она думала приблизительно о том же.

Но, увы. "Протокол - есть протокол". Молодожёнам предстояло отстоять "свою вахту". Следовать традициям и считать минуты до окончания свадебной трапезы.

Так было, так есть и, наверное, будет ещё очень долго: вступившие в брак ещё целый вечер, чтобы не обидеть своих близких, сидят и будут сидеть за праздничным столом, улыбаться, целоваться под крики "Горько!" и ждать когда же их, наконец, оставят в покое и позволят побыть вдвоём и только вдвоём. Чтобы хотя бы развернуть и осмотреть свадебные подарки...

Жених с невестой, тем не менее, радостно улыбались гостям, принимали поздравления и, как впрочем, и все присутствовавшие, ждали сигнала садиться в "свадебный поезд": череду экипажей, уже выстроившуюся для того, чтобы принять всех гостей и отвезти в Морское Офицерское Собрание Петербурга, где флотские офицеры обычно и справляли свадьбы.

Василий помог своей невесте, то есть уже жене, подняться в коляску, сам "взлетел" и примостился рядом, задыхаясь от счастья: ну хоть ненадолго только вдвоём! И сразу же со всей нерастраченной страстью расцеловал улыбающееся лицо молодой супруги. И просто всем своим существом, каждой клеточкой тела почувствовал, как подалась Ольга ему навстречу и как мало ей этого поцелуя...