До поворота (Кровавый Крым)

Дельтаплан подлетел почти вплотную к скале и вдруг нервно качнулся в сторону. Злобные огоньки погасли, пассажир скрючился в своем седле, «узи» выпал у него из рук и через несколько секунд бесшумно скрылся под водой. Бек выпрямился и спокойно посмотрел прямо в глаза Славе. Слава тоже был спокоен — только почему-то потерял слух… Нет, это просто грохот, невозможный, окутывающий все кругом небесный грохот.

Сверху, из-за вершины горы выкатился, разгоняя задумчивый утренний воздух, большой зеленый гроб. Вертолет! Лягушенок в казеном замке, видимо, решил, что пора зарабатывать свои баксы.

Вертолет сам чем-то напоминал гибрид гигантской жабы и авоськи с картошкой: из уродливых выпуклостей и шишек на его теле во все стороны торчали толстые стволы. Вертолет завис над морем, мордой к Кара-Дагу, вылупив на Славу слепые плоские глаза. Бек резко развернулся к вертолету, потом так же резко направил пистолет куда-то вниз. Слава увидел, что под вертолетом кружит дельтаплан. Вот дельтаплан ушел в сторону, поднялся выше по плавной спирали… Теперь было видно, что пассажир исчез, остался только пилот. Бек снова упал на одно колено и, не обращая внимания на вертолет, занялся дельтапланом. Выстрелов слышно не было — все съедал грохот вертолета. Внезапно Слава опять услышал выстрелы — но совсем другие: мощную ровную дробь, словно Бог на небе вздумал сыграть на барабанах. Снова заплясали огоньки — теперь уже на концах вертолетных стволов. Бек не шелохнулся, пули с оглушительным треском врезались в скалу у него над головой. Наверное, это была предупредительная очередь — Бек не внял предупреждению и продолжал целиться в дельтаплан, пытаясь достать пилота.

Но предупреждение оказалось слишком суровым: кусок скалы величиной с арбуз откололся от недалекой вершины и медленно, как показалось Славе, опустился прямо Беку на темечко. Бек упал, рука его свесилась за край пропасти, продолжая сжимать пистолет.

Дельтаплан маячил где-то позади вертолета. Вертолет стал медленно разворачиваться: лягушата решили устроить охоту на мух. Но дельтаплан быстро ушел вниз и вынырнул за спиной у лягушат, совсем близко от скалы. Слава чуть не попытался прыгнуть и ухватиться за шасси дельтаплана, но передумал — вовсе не от страха, а потому, что случайно увидел лицо пилота. Лицо было спокойное. Слишком спокойное, противоестественно спокойное. Дельтаплан взмыл к белесому утреннему небу и оказался прямо над вертолетом. Вертолет все еще глупо поворачивался в поисках ускользнувшей добычи. Пилот дельтаплана что-то достал из кармана куртки, поднес ко рту и сразу отдернул руку. Вынул чеку, понял Слава. Маленькая еле заметная точка упала на гладкий мелькающий диск винта… Слава почему-то вспомнил детскую сказку про серебряное блюдечко и наливное чблочко…

Вертолет взорвался сразу весь целиком — казалось, от него не осталось ни одной твердой детали, только рассыпчатый огонь. По лицу Славы ударила горячая волна воздуха, плотного, как ватная колотушка.

Рядом с огненным шаром мелькнуло отдельное слабое пламя — дельтаплан вспыхнул, словно мотылек, дорвавшийся, наконец, до свечки. Вспыхнул, сразу же погас, с предсмертным жужжанием понесся вниз по идеальной прямой и врезался в воду. Следом тяжело рухнули обломки вертолета.

И тишина, только чайки кричат. Долина все еще стыдливо прикрывается полупрозрачным туманом, солнце все еще не сбросило розовую кожицу. Раннее утро, отдыхающие дрыхнут.

Как же выбраться с этого карниза? Пограничники не помогли, ангел не помог…

— Эй, там! — донесся сверху слабый голос, — Вы чо залипли?! Ща эти набегут… — откуда-то сверху, из невообразимой вышины смотрела маленькая лохматая голова.

— Сашок, — не поверил глазам Слава.

— Давайте, вон по тропке. Тропку, что ль, не видите? Вот она, вверх, левее. Там говно будет, не вляпайтесь… — голова исчезла и через минуту была уже гораздо ближе. Слава увидел тропку, истоптанную множеством ног.

— Пошли, — закинув сумку на плечо, Слава поморщился, мышцы бешенно ныли. — Ну! — прикрикнул на растерявшуюся девочку, — Давай вперед! — подтолкнул ее к едва заметному проходу. Слава был рад, что не прийдется перешагивать через Бека.

Сразу за камнем дорожка пошла ровнее и не так круто, место оказалось часто посещаемым, поэтому ступать приходилось осторожно: не все успевали добежать до грота. Сашок, не дожидаясь, исчез среди кустов.

Утренние горы выглядели мирно, даже захотелось на миг просто лечь под деревьями, под барбарисом, и послать всех к чертовой матери. Слава вздохнул и остановился. «Должно подкрепление подойти, оцепление установят, — мысль была какая-то отрешенная, совсем абстрактная, как будто его и не касалась вовсе, — что там Сашок сказал?» Снова перед глазами проплыл огненный цветок взорвавшегося вертолета. Слава не выдержал, сел на жесткую траву, привалился к тонкому стволу — не то дерево, не то куст такой. Эх, хорошо!.. За спиной послышались шаги.

— И шо там у них взорвалось!

— А хрен их разберет! У капитана что хошь взорвется, лишь бы нас погонять лишний раз…

— Володь, а правда, шо там на пляжу уси голые?

— Та голые, голые, и с вышки за полтинник в биноколь посмотреть дают…

— Ты видал?

— Ты шо, в ночное по берегу не ходил?

— Не…

— А!

Вот и подкрепление с оцеплением. Слава рассеянно проводил пограничников взглядом, устало вздохнув, снова поднялся, взвалив сумку. Ну сколько же можно! Невольно позавидовал тем парням, их простой и понятной жизни. Нужно было идти дальше. Спустившись к дороге, увидел сидевшую на обочине Милу и Сашка. Опять они курят!

— Ну? — Слава устало опустился рядом. Мила подняла голову, но ничего не сказала. — Не надоели еще приключения?

— Не, — радостно хмыкнул мальчишка, — Ка-а-ак он рванул! Ка-а-ак рванул, а?! Класс!!!

— Да? А как тебя на берегу-то не пришили?

— Ну, что я, дурак, что ли? — Сашок слегка обиделся, — Я ж сразу деру дал… Прям за вами. Они по своим стреляли. Жалко в лагере всех забрали, даже девчонок. Я в Рыбачье двину, или в Керчь, у меня там сестра.

— Ты куда пистолет-то дел? — осторожно подала голос Мила.

— А хрен его знает, — растерялся Сашок, — пока по горам бегал, потерял, — по лицу было видно, что врет. — Ребята там хорошие, и негр этот из Харькова. Чудной такой. Веселый. Ладно, — он встал и пожал Славе руку, — Пора в Рыбачье двигать. А то жара скоро.

Сашок развернулся и пошел по дороге куда-то вперед.

— Эй, — Мила дернулась следом, — нельзя же его вот так!

— А куда ему? С нами?

— Но мы же пока живы…

— Он прав, нужно куда-нибудь двигать. В Симферополь и домой!

— У меня нет дома. — Мила вызывающе поджала губы. — Возвращайся сам.

С сомнением он оглядел ее и себя:

— Знаешь, по-моемому, нам необходимо вымыться… Мы похожи на бомжей каких-то.

— Ну и что?

— Да нас любой миллиционер остановит!

Пожав плечами, она встала и подняла руку. Новенький «Москвич» на полной скорости просвистел мимо.

— Наверное, ты прав.

Но следующая машина неожиданно притормозила. На них глянули знакомые остекленевшие от пьянства глаза. Слава вспомнил ночной кемпинг, шумные поиски какой-то бутылки шампанского. Рядом с водителем сидел длинноволосый Витя. Третьего, на заднем сиденье, Слава не знал, но догадался, что он из той же компании: на широком мясистом лице застыла общая для всех трех мучительная тоска похмелья.

— Мы в Судак едем, авось там удастся что-нибудь взять. А то универмаг закрыт еще, нигде ничего нет. А нам лечиться надо.

— Мы тоже в Судак, — Мила с каким-то внутренним достоинством села на заднее сиденье, Слава втиснулся следом. Он едва успел захлопнуть за собой дверцу — машина рванула с места и понеслась по пустому узкому шоссе, то возносясь, то ныряя и все глубже зарываясь в желтоватые телеса гор. Моря видно не было, людей тоже. Водитель нервно вцепился в баранку — Слава боялся, что похмельная дрожь рук передастся рулю, но пока что машина шла ровно, только очень быстро..