До поворота (Кровавый Крым)

Мила была уже на яхте, размахивала руками. Слава перескочил через белый борт и упал на крашеную в ядовито-коричневый цвет палубу. По борту снаружи застучали пули. Почти над самым ухом Слава услыхал грохот ответных выстрелов. Где-то далеко завизжала женщина…

А потом все стихло. Но Слава продолжал лежать на раскаленном от солнца металле палубы. Чья-то рука опустилась ему на плечо. Слава резко развернулся, попытался отшвырнуть руку, но рука оказалась твердой, будто принадлежала чугунной статуе.

— Спокойно, солдат. Революция не палит по своим.

Над Славой склонился огромный негр в пятнистой камуфляжной форме и черном берете. Негр весь был похож на статую, только не чугунную, а сделанную из темно-коричневого дерева, укрытого буро-зеленой корой. Слава зажмурился, снова открыл глаза.

— А я свой?

— Свой, свой, — успокоил негр.

Палуба чуть подрагивала.

— Мы плывем? — задал Слава глупый вопрос.

— Да.

— Далеко?

— Нет. В Симеиз. Что еще ты хочешь узнать, солдатик?

Слава помолчал. Потом выпалил:

— Где я вас встречал?

Вместо ответа негр выпрямился и крикнул куда-то за спину:

— Хлопцы! Поплыли до бую!

А потом прибавил что-то по-испански.

И Слава вспомнил. Конечно! Нудистский пляж в Планерском!

— Вы… Человек Николаса?

— Ко-го?

Негр рассмеялся. Он смеялся долго, высоким заливистым фальцетом. Слава встал на ноги, оперся о борт. Спокойное море ловило солнечные лучи, разбивая их мелкой рябью на тысячи золотых сверкающих рыбок. «Опять рыбки! Ненавижу!» — устало подумал Слава.

А негр все смеялся и смеялся.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

В каюте было прохладно, но, в то же время, душно. И вообще как-то странно. Славе казалось, что он находится в тесной утробе матери — но не своей, а чьей-то чужой.

«Сейчас меня родят, — подумал он, — в какой-то мир, еще худший, чем этот железный гроб». Крашеные металлические стены каюты были увешаны тростниковыми циновками и красными флагами. По самому большому флагу шел черный контур — портрет Че Геварры. Низкий потолок, тоже металлический, был расписан желто-зеленым орнаментом, то ли мексиканским, то ли перуанским. Точно такой же орнамент, только маленький, покрывал дно глиняной пепельницы, одиноко лежавшей на полированном журнальном столике.

Слава сел в плетеное кресло, кресло заскрипело, но не развалилось. Зачем Макс отправил их в эту жестяную ловушку? В следующий раз надо быть с ним поосторожней. От кого еще Поганка мог узнать, что они окажутся в ботаническом саду, если они сами того не знали?

— А что мы будем делать в Симеизе? — спросила Мила странного негра.

— Отдыхать! — тот снова весело засмеялся, это как-то не вязалось с создавшейся ситуацией.

— Простите, а как вас зовут? — задав вопрос, Слава смутился.

— Зови Лешей, — хозяин добродушно ухмыльнулся и открыл бар, — Что пить будете?

— Джин-тоник! — с вызовом бросила Мила. — Пополам.

— Не развезет? — осторожно спросил хозяин.

— Не развезет, — Мила осторожно отхлебнула из граненого стакана. — А ты богатый!

— Не пьешь? — переспросил хозяин Славу, плеснув себе на дно бесцветной жидкости.

Слава на минуту задумался. Пьет он теперь или нет? Сейчас, наверное, просто не может. И так всего слишком моного — не жизнь, а сплошной американский боевик. Тошно.

— Сейчас не буду…

— А почему вы нас не спрашиваете, кто за нами гнался? Зачем стреляли? Вам не интересно? — поджав под себя ноги, Мила обхватила стакан, как гранату. Только чеку выдернуть и кинуть…

Хозяин снова принялся смеяться.

— Вы меня тоже за Буратино держите?!

Серьезно посмотрев девочке в глаза, Луис одним глотком влил в себя содержимое своего стакана и поставил его на журнальный столик.

— Я вас здесь совсем не держу. Кто стрелял, мне безразлично. Зачем — тоже. Мы уже почти приехали. Вы снимете себе квартиру и поживете немного в Симеизе. Красивый город, теплое море. Мои люди вам помогут.

Что-то в его предложении показалось Славе знакомым. Но отказаться он не посмел.

На берег они сошли вдвоем. Можно сказать, их просто выставили, даже дурацкую сумку отобрали. Велели найти комнату, привести себя в порядок и обязательно быть вечером на пляже. Спорить с хозяином не стала даже Мила. Куртку ей тоже не отдали, так и осталась в вязаной дырками хламиде. Платка не было. Слава уже привык, но мальчишки пялились, а толстые пожилые тетки брезгливо поджимали губы. Почему-то эти тетки все сильнее раздражали Славу. Раздражали вываливавшиеся из-под купальников куски жира и напомаженные губы между дряблых щек. Нашлепки на переносице, шляпки от солнца и сальные ляжки-окорока. Торчали бы они лучше дома, а вот остальным бы вообще без всего ходить…

— Давай здесь посидим, — предложили Мила, — на яхточку ихнюю посмотрим.

Она вся дрожала от обиды:

— Вот сволочи! Ниггер джина только на треть налил! А гонору, а? Ты видал? — все никак не могла успокоиться девочка. Снова принялась вертеть в тонких пальцах разрисованный ножик.

Они сидели под плоской крышей пляжного кафе, приютившегося на самом начале подьема с пляжа к домам, или наоборот — спуска от домов к пляжу. Вверх, сквозь заросший кустами-деревьями склон, шла нескончаемая лесенка. В детстве Слава бы с радостью устроил на ней бегалку-стрелялку с братом, назло родителям. Сейчас он просто оценил их с Милой позицию, как очень неудачную. Любой случайный гад с автоматом мог подстрелить их с любой точки. Сидеть вот так запросто в таком открытом месте им не следовало. Но Мила уже вертелась у стойки-раздачи и что-то заказывала, потом помахала Славе рукой.

— Держи! — сунула ему две бумажные тарелочки с прожаренным мясом, положила сверху по паре кусочков хлеба. Сама взяла пластиковые стаканчики и бутылку красного вина.

Славу даже замутило от дурных предчувствий. Сверху из динамиков полился разудалый Шафутинский. Яхта тихо покачивалась на своем месте. Это было хорошо, но очень страшно. Все время ожидать пулю в спину или нож. А главное из-за чего? Кого? Если бы знать, из-за кого, было бы проще. Теперь казалось, что здесь все воюют со всеми. Вот, к примеру, та жирная тетка ща как достанет из своего чемодана «узи»… Или вот ребенок голый трепыхается, камушки перебирает. Подкатится к нему граната случайно, и все… А эти из-за стойки, молодые ребята, как-то не так смотрят… Вздрогнув, Слава подавился, представил базуку под прилавком. Отпил из стакана, вроде полегчало.

— Может искупаемся и пойдем, жилье подыщем? — спросил у Милы Слава.

— Давай туда? — Мила кивнула в сторону огромной скалы, похожей на щербатый клык. С уступов скалы прыгали в воду самые смелые отдыхающие. Над уступами высоко вверх тянулись вертикальные участки белого камня, увенчанные полукруглыми чубчиками какой-то растительности. А совсем высоко, под небом, торчали неуместные перила, за которые держались толстые тетки и глядели вдаль.

— На скалу? — Слава прищурился, — там должна быть лестница. Вон, тетки-то забрались…