До встречи в феврале
Шрифт:
Ровно в 9:06 мой мобильник зашёлся криком. Увидев имя босса на экране, я тогда подумал, что зря на Джима Макдугалла наговаривают. Он из тех заботливых начальников, что отпускают на свадьбу кузины, выдают бонусы ко дню рождения или звонят сотрудникам, которые по несчастливой случайности ломают себе одну из жизненно важных конечностей. Как сейчас.
Потому я ответил на звонок с особым рвением и чуть не выронил телефон, когда тот заорал на меня:
– Где тебя черти носят? Ты уже шесть минут как должен быть на работе!
– Я сломал…
– Что? Шею?
– Нет, ногу.
– Ну так какого чёрта ты прохлаждаешься?! – Свирепствовал Джим, заставляя меня вспотеть, хотя я сидел на мамином диване в одних трусах. –
Джим Макдугалл не слышал о методе кнута и пряника. Он только хлестал всех кнутом, но и это по-своему работало. Я побил все рекорды скорости, натянув брюки, почти запрыгнув с костылями в такси и успев в офис за восемь минут до назначенного времени. С тех пор я никогда не брал больничные и покидал рабочее место последним, пусть испепелялся от температуры под сорок, пропускал юбилей отца или валился с ног от подозрения на аппендицит.
В палате гастроэнтерологического отделения я уже выдумывал броские лозунги для рекламы арахисовой пасты «Скиппи» через двадцать минут после того, как очнулся после операции. Реклама принесла нашим клиентам прибыль в двадцать процентов всего за неделю, отчего Джим разрешил поваляться с перевязанным животом на денёк дольше. Если наркоз так благотворно сказывается на фантазии, то я бы ложился в больницу на «наркозную профилактику» раз в месяц.
В день, когда «Делюкс», наши прямые конкуренты, с которыми Джим с самого начала вселенной был на ножах, переманили «Шелбурн Виньярд», он созвал срочное совещание. Выдернул меня прямо с похорон двоюродной бабули, чтобы устроить разнос и найти лазейки, как вернуть лучшую винодельческую компанию назад.
Сколько пропущенных первых свиданий, забытых праздников и бессонных ночей! Цифры давно вышли за рамки, так что вести счёт бессмысленно. Если ты получал место в «Прайм-Тайм», то на этом месте ты ел, спал и жил. Ни личной жизни, ни отдыха, ни свободного времени. Только так, если ты хотел чего-то достичь в сфере рекламы в таком городе, как Берлингтон. Здесь не Нью-Йорк, и пусть конкуренция не столь высокая, другим достаточно дыхнуть тебе в спину, чтобы сдуть с насиженного места и занять его своими амбициями.
Сотрудники компании ощущали колоссальное давление, едва ставили свою закорючку на рабочем контракте.
В прошлом году Джим заставил весь аналитический отдел выйти на работу в девять утра после новогодней ночи, хотя сам оплатил фуршет в пабе «Финниган» до трёх утра. Полночи Джим, разменявший шестой десяток, отрывался наравне с двадцатилетними подчинёнными, но вошёл в офис свежее наливного яблочка, сорванного с ветки. Остальные напоминали гнилые опадки, которые никто не захотел бы пробовать на вкус.
Джим уволил Линдси Дагерти после двух часов работы за то, что она назвала его «Джимми» и принесла латте вместо капучино. Оштрафовал Майка Лоусона за то, что он опоздал на пять минут, когда его сбил велосипедист на переходе у офисного здания. Заставил Дирка Дженкинса мчаться домой и переодевать галстук, потому что только Джим мог носить зелёный на работе.
Легенды о сумасбродстве и безумствах Джима Макдугалла перестали слыть небылицами, когда я видел каждую выходку собственными глазами и даже поучаствовал в парочке из них. Но по большей части шалости босса обходили меня стороной. По каким-то невообразимым причинам Джим уважал меня больше остальных и никогда не отыгрывался. Звал выпить кофе в обеденный час, хлопал по плечу после удачной рекламной компании и всегда справлялся о здоровье мамы.
До сегодняшнего дня.
На высоте десяти миль над землёй проделки Джима казались ещё отвратительнее, но я усмехался про себя, припоминая каждую. Самолёт нёс меня на крыльях неизвестности прямиком в Лос-Анджелес. Каждое облачко вызывало эффект дежавю.
Одиннадцать лет назад я вот так же летел на другой конец материка, чтобы поступить на факультет маркетинга, рекламы и сервиса. Бесценный опыт, от которого я поспешил сбежать обратно в Берлингтон, где всё было так знакомо.И вот я снова летел в бесконечный, обжигающий «Ла-Ла-Лэнд», о котором мечтают все, и уже испытывал тоску по дому. Не то чтобы я безнадёжный домосед, скорее – безнадёжный домолюб. Устроился я в этот раз с большим удобством – Джим не поскупился на первый класс, так что под ухом не храпел какой-нибудь сальный тип и не рыдал недовольный младенец, делая недовольными всех кругом. Да и вещей взял немного. Самое необходимое, остальное докупится уже на месте. Вещи стоят денег, но не того, чтобы к ним привязываться.
Когда надпись «Пристегните ремни» погасла, симпатичная стюардесса исполнила моё желание, как добрый джинн, только тереть ничего не пришлось. В моей руке оказался бокал с виски, на коленях – поднос с сырным сэндвичем, и пока мои не храпящие и не рыдающие «первоклассные» попутчики дремали, я залез в телефон, чтобы ещё раз взглянуть на квартиру, в которой проведу следующие три месяца.
Две спальни, гостиная и мансарда, из которой можно любоваться звёздным небом. Если бы только звёздное небо не затянуло смогом мегаполиса. Апартаменты не хуже тех, что я часами разглядывал на «Букинге», только как раз с той недостающей мелочью, которую я так искал. В этой квартирке была душа. А ещё хозяйка просила сущие гроши по меркам жизни в Лос-Анджелесе, так что Джим выразил особое довольство моим выбором. А вишенка на торте – всего пятнадцать минут пути на такси, и я в офисе «Прайм-Тайм».
Находка свалилась мне прямо в руки, и бросила её загадочная женщина по имени Сид. Предлагала необычный, но выгодный обмен: квартиру в Городе ангелов взамен на мой коттедж в городе обычных людей. Три месяца в моём полном распоряжении за добросовестную плату, вписывающуюся в рамки Джима, тогда как другие сдирали на триста долларов больше, это при заедающем замке, проржавевшей ванне или скрипящей кровати. Люди воистину мелочны и меркантильны. Сказал парень из первого класса с бокалом виски и абонементом на массаж каждый вторник.
Фотографий квартиры пришло только три, но и по ним несложно было определить, что за квартирой ухаживают, её любят, как и я свой дом. У хозяйки никаких заоблачных ожиданий и взбалмошных запросов к новому жильцу, то есть ко мне, а чего ещё желать? Но я в этом плане более практичный человек – список уже поджидал мисс Джеймс на столешнице в кухне. Но, думаю, мы оба справимся.
Сама она вроде как художница, и я ответил Сид, что подруга или подопечная – я так и не понял, кем они приходятся друг другу – может использовать террасу в качестве студии для рисования. Должно понравится. Крытая и утеплённая, что-то вроде летней веранды с зеленью и мягкими подушками, только за окном два градуса со знаком минус и намечается первый снег. Я люблю там завтракать при тёплом свете ламп перед работой, но, надеюсь, моя гостья не наставит ярких клякс на ковре и не прольёт кофе на обивку. Всё это я занёс в список инструкций – даже неразумный младенец разберётся!
А эта Эмма Джеймс производила впечатление разумной и ответственной девушки. Но между делом я напомнил ей о разнице климата. Так, на всякий случай, если она забудет накинуть куртку перед посадкой. С непривычки может показаться, что она шагнёт из жарких тропиков прямиком на Северный полюс. У нас на окраине даже медведь может забрести к тебе на задний двор.
В прошлом году намело так, что я не смог открыть входную дверь и вылезал через окно, лишь бы успеть в офис, пока Джим Макдугалл не закопал меня прямо в сугробе. Но в тот день он сам впервые опоздал, застряв в буране в центре на добрых два часа. Для всех, кто прибыл в офис вовремя, это были самые спокойные два часа в жизни.