Добивающий удар

— Да-да, конечно, мы вас с нетерпением ждём. А то у нас тут хаос в правительстве полный. Все боятся последствий и того, что и до них доберутся революционеры.

— Хорошо, завтра в девять я буду в правительстве.

— Ждём-с!

Керенский опустил трубку на рычаги и, не снимая руки, задумался. Хотелось прийти завтра, сразу разогнать всю эту подлую кодлу и взять власть. Но…

Но не получится. Так грязные дела не делаются, надо работать, работать и ещё раз работать. В дверь постучали.

— Войдите.

В кабинет быстро вошёл министр юстиции Щегловитов, которого царь прочил в главу правительства.

— А, Иван Григорьевич! Наконец-то, а то я уже заждался вас.

— Заждался вас это я, Александр Фёдорович. Вы со мной хотели встретиться ещё вчера, но, видимо, вам было не до сук, ой, оговорился, недосуг.

— Ммм, а я и не знал, что вы умеете ёрничать и грубить, а, казалось бы, царский министр…

— В тюрьме научился, в ней плохому быстро учат.

— Да, не спорю. Но сейчас вы уже не в тюрьме и, кроме того, вы же не знаете, что случилось со мною вчера.

— Не знаю, — не стал отрицать Щегловитов.

— Вот! А в меня вчера стреляли и хотели взорвать, представляете? Некая девушка, в порыве революционного оргазма кинула в меня бомбу.

— Как, как вы сказали, оргазма? — не поверил своим ушам Щегловитов.

— Я сказал оргазма? — сделал вид, что удивлён, Керенский. — Нет, оговорился. Я имел в виду, что в порыве революционного экстаза или мракобесия, уж не уточнял. Но бомба была брошена в меня, и бомба разорвалась. Последствия налицо, то есть на лице.

— Да, я вижу, — признал Щегловитов.

— Но это ещё не всё. Ночью в госпитале, что в Зимнем дворце, ко мне приходил гость, некий полковник Герарди. Пришёл не в гости, а чтобы заколоть кинжалом. Банально, как в дешёвой театральной пьесе. Италия, стилет, мавр, и привет господу Богу…

— Да?! Тогда теперь вы можете оценить то, что делали господа эсеры по отношению к царским чиновникам и каково это, жить под постоянным страхом быть взорванным или расстрелянным…

— Могу, пренеприятно, скажу я вам, это чувствовать. Очень, очень неприятно. Да, теперь это будет повторяться с завидным постоянством. Впрочем, я готов ко всему, — и Керенский достал из ящика стола тяжёлый маузер, положил его на столешницу, а вслед за ним достал из наплечной кобуры ещё один пистолет, меньшего размера, но той же фирмы.

— Я умею стрелять, и уже не раз это делал. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих, — не совсем к месту сказал Керенский.

— Но, как же вас спасли в госпитале, господин министр? — холодно поинтересовался Щегловитов.

— Само провидение спасло меня.

Щегловитов поморщился, показывая, что пафос сейчас неуместен. Керенский усмехнулся.

— Зря вы так думаете, мир не без добрых самаритян, действительно, только самим провидением можно объяснить то, что ко мне явился один барон и спас меня от полковника Герарди.

— Позвольте, это точно был Герарди? — удивился Щегловитов.

— Да. Очевидно, что вы знакомы.

— Знакомы, и я удивлён и не ожидал этого от полковника.

— Ну, значит он решил устранить проблему одним ударом. Что поделать, дураками Россия никогда не оскудевала. Но дело не в этом. Дело в том, что я собираюсь воспользоваться данными покушениями. Уже сегодня об этом напишут во всех газетах, но в общих чертах.

А завтра, я подчёркиваю, завтра! Всё будет описано более развёрнуто. В красках, так сказать. Я собираюсь сделать очередной шаг к власти, но шаг, хоть и большой, но не очевидный, пока. Мне нужно опираться на буржуазные круги, на промышленников, на чиновников, на тот же народ, который поверил мне.

Единственное, сейчас я не верю никому, и не знаю, кто и на что способен. Все эти руководители, которые засели во Временном правительстве, ухватили здоровый куш, который не в состоянии даже прожевать. Более того, скажу я вам, они не знают, как его есть и как отмыться после еды.

— Но зачем вы с такой проникновенностью и доверием рассказываете всё это мне?

— Зачем? За тем, что вы находитесь под домашним арестом, и не в состоянии разгласить эту информацию всем и каждому. Можете себя считать рабом, но вас я решил поставить секретарём правительства. Пока тайным секретарём, а потом и настоящим. Возможно, вы станете заместителем председателя правительства в будущем.

Щегловитов недоверчиво усмехнулся.

— А кто же будет председателем правительства в таком случае?

— Председателем? Я!

— И почему я не удивлён!

— Действительно, это смешно слышать. Но в будущем, если меня не убьют, я стану лидером единственной партии. А вы, или тот, кто справится не хуже вас, станет премьер-министром в Российской республике. Как там дальше будет, я не знаю. Надо ещё что-то с императором делать.

— Но…

Керенский оборвал Щегловитова.

— Я хочу, чтобы вы помогли мне перехватить управление империей, примерно через месяц. Нужны кадры, которым бы я мог хоть немного доверять и, самое главное, они должны быть компетентны. Подумайте, подберите фамилии. Меня интересуют все, кто может управлять, организовать и контролировать стратегические военные заводы.

— Что вы задумали? Ведь эти люди сейчас есть. Ну, может быть не на всех местах, но что мешает использовать сенаторов, как действующих, так и уволенных со службы.

— Согласен. Вот вы и подберите людей на все должности, которые являются ключевыми в государственном управлении. Исключение должны составлять евреи и старообрядцы. По всем остальным будет ясно позже. Также мне нужны кандидатуры на посты министра финансов, промышленности и иностранных дел.

— Я не понимаю, — развёл руками Щегловитов, — Но ведь это будут все люди, служившие царю. Зачем вам это, они же могут предать?

— Могут, все могут. Я им дам надежду, а за предательство буду карать. Карать показательно и всю семью, без всякой жалости. Другого выхода у меня нет и не будет. Я знаю, я вижу, я чувствую это.

— Вы страшный человек, — Щегловитов ссутулился, — очень страшный, но чего вы этим добьётесь? Вас убьют и довольно быстро. Вы будете вызывать только ненависть.

— Ненависть? Меня три раза пытались убить, или четыре, уже и не помню, и я ещё не был страшным, как вы выразились, так что, одним десятком покушений больше, одним меньше… Вон, Фиделя Кастро пятьдесят четыре раза убивали и ничего, жив.

— Простите, кого?

— Не важно, не берите себе это в голову. Был такой человек в истории.

Щегловитов обхватил голову руками.

— Вы делаете из меня раба и преступника.

— Не делаю я из вас никого. Всё это ляжет на меня неподъёмным грузом.

— Но зачем вам это? Вас же проклянут!

— Эх, давайте ближе к нашей теме, Иван Григорьевич.

— Хорошо, — Щегловитов потёр рукой переносицу, — Что вы задумали сделать?

— Провести переворот.

— Вы хотите стать диктатором?