Доблестная шпага, или Против всех, вопреки всему
Шрифт:
Рено увидел её и их взгляды пересеклись.
— Все пропало! — прошептал он своему другу.
Арман-Луи вздрогнул; но, не показывая своих эмоций, он представил верительные грамоты Валленштейну. Ознакомившись с ними, герцог обратился к ним:
— Вы просите произвести обмен пленными. Мы пойдем на это. Человек за человека, офицер за офицера. Один из моих помощников представит вам список шведов, попавших в плен. Вы, сеньоры, можете остаться в Нюрнберге до окончательного решения этого вопроса.
Валленштейн легким кивком головы дал понять, что он удаляется.
— Но это ещё
Мадам д`Игомер обменялась взглядом с Валленштейном и тот остался.
— Две женщины были взяты в плен имперскими отрядами в Магдебурге, — продолжал де ла Герш. — Это мадемузель де Сувини и мадемуазель де Парделан. Если это необходимо — я готов переговорить о размере выкупа за них.
— Граф Тилли умер и много изменилось, — отвечал Валленштейн, глядя высокомерно на г-на де ла Герш. — Сегодня мы имеем больше золота, слава Богу, чем нужно для нужд нашей армии.
— Если вы их держите в качестве военнопленных, месье герцог, давайте обговорим условия обмена.
— Знаете ли вы, что в шведском лагере находится несколько германских принцесс? Назовите их имена, тогда посмотрим.
— О! — воскликнул Рено, кровь которого начала закипать в жилах. — Думаете воевать из-за женщин?
Валленштейн нахмурил брови. Мадам д`Игомер решила вступить в беседу.
— Эти сеньоры, наверное не знают, что мадемуазель де Сувини и мадемуазель де Парделан находятся под покровительством папского легата. Нужно сказать, что девушки начинают постепенно открывать сердца святой правде нашей веры. Отдать их опять в руки людей, погрязших в ереси, — это невозможно. Политика и кровные узы должны подчиниться религии.
— Мадемуазель де Сувини католичка? — воскликнул г-н де ла Герш.
— И мадемуазель де Парделан тоже? — подхватил г-н де Шофонтен.
— Кстати, то, что они обручены с графом де Паппенхеймом и бароном Жаном де Вертом, подтверждает мои слова.
Арман-Луи и Рено застыли от удивления. Паппенхейм и Жан де Верт были перед их глазами. Красный бант, завязанный рукой м-ль де Сувини, красовался на шпаге Жана де Верта.
— Как, вы? — воскликнул г-н де ла Герш, обращаясь к Паппенхейму.
— Я не знаю, что обещала мадемуазель де Парделан маркизу де Шофонтену, — заговорил Паппенхейм, — но я знаю только, что в качестве графини Маммельсберг она подчинилась императору Германии и дала слово обвенчаться со мной.
— О! Вы все-таки остались человеком Гранд-Фортели! — прошептал г-н де ла Герш, все ещё не веря своим ушам.
Лицо графа де Паппенхейма залилось краской, но, сделав над собой усилие и высокомерно подняв голову, он произнес:
— Я думаю, что перед вами тот же человек, которого вы встречали в Магдебурге!
— Предатель! — только и мог произнести Рено.
Паппенхейм, мертвенно-бледный, измерил его взглядом и произнес:
— Это будет стоить жизни одному из нас!
— Итак, что же мешает нам? Разве при вас нет шпаги? Разве мы не встречались много раз? О! Вы меня ненавидите так же, как я вас презираю, то, я уверен, что вы жаждете мести! Я готов!
— Я иду за вами! … Идемте!
Паппенхейм уже сделал шаг, когда Валленштейн остановил его:
— Я запрещаю вам делать это! Кто командует
здесь? Кто является представителем императора? Если маркиз де Шофонтен забыл, то я напомню, что пока я остаюсь хозяином Нюрнберга! Опустите оружие, великий маршал. Армия требует вашего присутствия здесь и вы не можете без моего приказа подвергать себя опасности! Вы будете поступать, как вам нравится, когда встретите своего противника на поле боя. До этого вы должны повиноваться мне!Весь дрожа от волнения, Паппенхейм с досадой всунул в ножны свою наполовину вытянутую шпагу.
Арман-Луи пожал руку Рено. Тот даже не ответил на пожатие. Валленштейн обвел ассамблею взглядом. Все молчали, только мадам д`Игомер улыбалась.
— Я думаю, что совещание окончено! — произнес герцог Фринланд.
— Это все, что вы имеете нам сказать? — спросил г-н де ла Герш. — Я говорю здесь от имени и по поручению Густава-Адольфа и я требую справедливости!
— К сожалению, сеньор, я не могу ничего к этому прибавить!
Г-н де ла Герш понял, что сейчас придется отступить. Проходя мимо Паппенхейма, он произнес:
— Вы обещали мне следить за мадемуазель де Сувини, но не выполнили своего обещания! Теперь прощайте, граф!
— Прощайте, сеньоры! — отвечал Паппенхейм.
На протяжении всего разговора мадам д`Игомер все время улыбалась, Жан де Верт поправлял усы. Все продолжали молчать.
«Нужно увидеть капитана Якобуса и послать с ним записку моему другу Матеусу! — подумал Жан де Верт. — Скорее всего два дворянина поспешат в замок. Нужно, чтобы они не застали его врасплох.»
Рено постарался ничем не выдать чувств, переполнявших его душу.
Взгляд г-на де ла Герш говорил о том, что тот чувствовал то же самое. К несчастью их гнев не имел выхода. Выдержанность обоих и надменность Валленштейна не позволяла им тут же взяться за оружие. Нужно было переждать. Наступит время, когда они возьмутся за оружие. О графе де Паппенхейме не было сказано ни слова. Его предательство было очевидным.
18. Маленький домик в Нюрнберге
Наступил вечер. Г-н де Шофонтен прогуливался перед домом, в котором они расположились вместе с г-ном де ла Герш. Он был вне себя от ярости от того, что только что произошло. Неожиданно перед ним появился паж и предложил следовать за ним.
— Куда ты меня ведешь? — удивленно спрашивал Рено, не желавший новых приключений.
— Туда, где вы не будете сердиться, — отвечал паж. Каркефу был уже тут как тут:
— Месье маркиз, у меня сложилось впечатление, что в этой стране небезопасно ночью… Лучше не стоит рисковать, оставайтесь дома.
— Речь идет о мадемуазель де Парделан, — прошептал паж на ухо Рено.
— О! Пойдем скорее! Поспешим! Веди меня, я иду за тобой!
Рено уже не шел, а бежал за пажом, все ускорявшем шаг.
Каркефу решил оставить кость, которую с удовольствием обгладывал, и поспешил за хозяином.
Рено шел, не поворачивая головы. Скоро они вышли из города, прошли по извилистой дорожке и углубились в лес. Через несколько шагов перед ними открылась широкая просека, в конце которой можно было разглядеть небольшой павильон.