Доблестная шпага, или Против всех, вопреки всему

— А также пароль, позволяющий свободно войти в замок и миновать с десяток часовых, охраняющих стены.

— Пароль тоже? Но, Вирта, поймите, вы требуете мою жизнь, а вместе с ней и честь солдата. Вирта прикрыла глаза, затем резко открыла их:

— Обещайте мне их доверить!

— Вирта, все, кроме этого.

— Что вы сказали? Не будем об этом больше, вы такой же как и все! Печально, когда любовь не может ничего дать.

Вирта повернула к лесу, не глядя на Патрицио. Он последовал за ней.

— Но этот ключ и пароль, для чего вам это? — снова начал он.

— Для чего? — переспросила Вирта, медленно ступая по дорожке. — Я мечтала с помощью этого ключа, незаметно, на закате дня, вместе с вами проникнуть в Драшенфельд. С помощью пароля мы легко и быстро минуем часовых. Утром мы вернемся, как птицы возвращаются в гнездо, и мои родные из табора не узнают, что я не ночевала дома.

— Вирта! Это правда? Вы обещаете?

— Я ничего не обещаю. Я прилетаю и улетаю, как ласточка. Случай привел меня к подножию этих стен, случай заставил искать дверь. Но зачем её открывать, когда за ней прячется трусливый, как заяц и скользкий, как угорь, лейтенант? Ах, Патрицио, вы, как пожар, бушующий вдалеке. К нему бегут, но когда приближаются — это всего лишь пепел.

— Вирта, вот ключ! — вскричал побежденный Патрицио.

— Ключ — это хорошо, но это ещё не все. Еще есть пароль.

Патрицио вздохнул, как человек, над которым довлеют непреодолимые обстоятельства:

— Герцог и император! — произнес он.

И, упав на колени перед Виртой, он спрятал голову в её коленях.

24. Потайной ход Драшенфельда

На следующий день, ближе к вечеру, Арман-Луи, не теряющий ни на минуту из поля зрения Драшенфельд, заметил на вершине башни, в которой жила м-ль де Сувини, свет, похожий на мерцающую звезду.

— Глядите, — обратился Арман-Луи к Магнусу.

— Да, цыганка не теряла времени, — ответил Магнус. Предупредили Рено и посовещавшись, решили, что операцию можно будет провести ближе к ночи.

— Тем лучше, — произнес Коллонж, — а то я уже начал побаиваться, что убью слишком много хорватов.

Час спустя после этого разговора, группа драгун, во главе с Магнусом, Каркефу и Рудигером, остановились у кромки леса. Сзади, на небольшом расстоянии, несколько солдат держали за уздцы оседланный лошадей. Ими командовал Агрофой. Наконец тронулись в путь. Остатки отряда замаскировались в зарослях вереска; немного впереди, скрытые от постороннего взгляда складками местности, залегли Арман-Луи и Рено со своими слугами. Ночь была ясной и звездной.

Арман-Луи и Рено пробыли на своем посту около четверти часа, когда вдруг до них донесся шум легких шагов. Женщина, завернутая в плащ, прошла мимо них и направилась к замку.

— Вирта! — прошептал Магнус на ухо г-ну де ла Гершу.

Цыганка появилась на фоне черных теней, отбрасываемых стенами замка. За ней по краю рва, как ужи в вересковых зарослях, ползли Магнус и Каркефу. Недалеко от них стоял на страже Рудигер.

Лежа совсем рядом с ними, затаив дыхание, Арман-Луи и Рено неотрывно смотрели на потайную дверь, казавшуюся черной дырой на фоне земляного рва.

Вирта остановилась на секунду перед дверью, вставила ключ в замочную скважину и быстро открыла её.

Не успела она это сделать, как перед ней возникла фигура часового.

— Герцог! — произнесла девушка приглушенным голосом.

— И император! — ответил часовой.

Железная дверь скрипнула, и девушка проскользнула под своды замка.

Стоящий на страже Патрицио Бемпо слышал все: и осторожные шаги девушки, и легкий шум отворяющейся двери, и шепот двух голосов.

— Она! Это она! — прошептал он.

Вирта была уже на вершине лестницы, ведущей в комнату Патрицио. Перешагнув порог, она быстро пересекла её и открыла балкон.

Патрицио следовал за ней легкими шагами. Цыганка была сильно бледна. Ее сверкающие глаза скользили по темному лесу, по откосам, по рву, с растущими по краям деревьями, по низкой башне, где мерцал огонь лампы.

— Что там? — спросил Патрицио.

— Золотой обруч, который я держала в руках и который спасет меня, — отвечала девушка.

Патрицио обнял цыганку и хотел увести её с балкона.

— Нет, — удержала она его, — нужно остаться здесь.

И, положив голову на плечо Патрицио, она запела дрожащим голосом.

Я люблю! — говорит черная бабочка

Ветерку, колышащему камыш.

Я люблю! — говорит бегущий ручей

Впадающий в море.

Легкий ветерок понес звуки песни в пространство; свет заколебался в окне башни, и Вирта, на которую Патрицио смотрел с обожанием, снова запела:

Я влюблен! — поет ветер, проносящийся в вышине, где сверкает божественное солнце.

Я влюблен! — говорит осенний цветок,

Трепещущий от поцелуев

Алого заката.

Тень промелькнула перед окном, где мерцала одинокая лампа, и гравий заскрипел под ногами у подножия стены.

— Кто-то ходит, — произнес Патрицио, перегнувшись через балкон.

— Вы слышите шаги косули в лесу и не видите ту, которая с вами рядом, — прошептала Вирта.

Патрицио запечатлел пламенный поцелуй на щеке цыганки и заключил е в объятия.

— Ах! Теперь вы уже не скажете, что я не люблю вас?

И её прекрасное лицо залилось слезами.

В это время Магнус, медленно и бесшумно, как ящерица, подобрался к потайной двери, поднял ключ, выскользнувший из рук цыганки, вставил его в замочную скважину. Дверь открылась. Арман-Луи хотел пройти первым.

— Не вы, сначала я, — оттеснил его Магнус. — Кто знает, может быть за этой дверью вас ожидает удар кинжала и он может оказаться смертельным не только для вас, но и для мадемуазель де Сувини.

— Герцог! — произнес часовой, показавшийся в глубине.

— И император! — ответил Арман-Луи.

Часовой отвел ствол мушкета, и они проскользнули в замок.

Пройдя вперед по плохо освещенному коридору, они столкнулись со следующим часовым. Обменявшись с ним паролем, двинулись дальше.

Солдат, насчитав четырех человек и увидев пятого, нахмурил брови.

— А знает ли комендант, что вы здесь?

— Конечно, знает, — отвечал Магнус, быстро нагнувшись к уху Рудигера.

Поляк кивнул головой в знак согласия и пропустил друзей в галерею.