Доблестная шпага, или Против всех, вопреки всему

— О! Я вас понимаю! Вы, наверное, хотите предоставить им свободу? Это благородный поступок.

— А ведь вы сделали так однажды, даровав, как мне помнится, свободу мосье де Парделан в битве при Люттере, — язвительно заметил Паппенхейм.

Жан де Верт поджал губы. Аргумент был веским и ответить на него он не мог.

— А я? — вскричал граф Тилли. — Неужели я здесь никто? Я полагаю, что дымящиеся руины ясно говорят о том, кто хозяин Магдебурга!

— Если вы — генерал армии, то я, полагаю, маршал империи!.. То, что принадлежит мне, я не отдам никому.

— Граф, знаете ли вы, с кем говорите?

— Господин граф Тилли, вы говорите с графом де Паппенхеймом, вот в чем я уверен!

Два командира посмотрели друг на друга, как два волка, пришедшие пить к одному источнику; один — с высоты поста, который занимал, другой — с надменностью, которое давало его происхождение; оба были бледны, как никогда.

Доведенный до крайности, граф де Папенгейм уже готов был удалиться, и никто не смог бы его остановить; возможно, часть армии последовала бы за ним, она предпочла бы все потерять, чем подчиниться кому-либо другому.

— О! Сеньоры! — воскликнул Жан де Верт. — Мы решаем участь двух пленников, выкуп за которых не будет превышать десяти золотых экю! Хорошо было бы, чтобы наши враги знали, с каким презрением мы к ним относимся. Они поведают шведам о том, какая участь ожидает армию, не подчинившуюся приказам графа Тилли. Она одержала десяток побед и слывет непобедимой и я уверен, что немало побед ожидает её впереди.

Речь, наполненная комплиментами в адрес имперской армии, уменьшила гнев генерала. Легкая улыбка появилась на его лице.

— Жан де Верт прав, — заключил он. — Пусть маршал делает с этими авантюристами все, что ему заблагорассудится, коль случай отдал их в его распоряжение.

Паппенхейм в раздумье направился к дому, где группа кирасир несла службу. Он прекрасно осознавал, что только что вел себя вызывающе с человеком, который не сможет ему этого простить. Также, он хорошо знал Жана де Верта, чтобы быть уверенным в том, что тот не откажется от своих планов. Необходимо было теперь защитить графа де ла Герш и маркиза де Шофонтена от возможных вражеских поползновений.

По выражению его лица пленники сразу поняли, что что-то произошло. Адриен и Диана поспешили к нему, чтобы узнать последние новости.

— Вы, надеюсь догадываетесь, откуда я пришел, — начал Паппенхейм. — Не пугайтесь, ещё не все потеряно, но вам необходимо разъединиться.

— Разлука? Сейчас? — удивленно воскликнула Адриен.

— Имя человека, против которого я не могу ничего сделать, высочайшее имя было упомянуто в разговоре. Мадемуазель де Сувини — узница Его Величества великого императора Германии, её сестра — мадемуазель де Парделан, — тоже!

Удивление не позволило м-ль де Сувини возразить.

Паппенхейм воспользовался наступившей тишиной, чтобы передать содержание состоявшегося разговора. Узнав, что их возлюбленых собираются увезти в Мюнхен или в Вену, Арман-Луи и Рено набросились на генерала, как две пантеры, в которых были пущены стрелы.

— Обе узницы! А мы? — наперебой спрашивали они.

— А вы, сеньоры, свободны.

— Это предательство! — воскликнул Рено.

— А вот эти слова, сеньор, я бы вам не простил, не были бы вы моим гостем! — ответил Паппенхейм, побледнев. — Я сделал все возможное, чтобы спасти вас; но не все в моей власти, я не хозяин и тем более не Фердинанд Габсбург! Более высокие головы склоняются пред этим высоким именем. Тем не менее, будьте спокойны, девушки будут находится под моей опекой.

— И вы отвечаете за них своей жизнью и честью! — воскликнул де ла Герш.

— Нет никакой надобности мне об этом напоминать, граф. А сейчас, сеньориты, вы можете ехать!

— Как, уже? — воскликнул Арман-Луи, подходя к Адриен.

— Чем раньше, тем лучше!

— Чего вы боитесь? — спросила м-ль де Сувини.

— Я ничего не боюсь, и я сомневаюсь во всем. Откуда я могу предвидеть, что придет в голову человеку, командующему Магдебургом? Около него находится человек, ненавидящий вас, — быть может, он поддастся его советам.

— О! Поехали скорей! — закричала Адриен.

Граф де ла Герш поднялся.

— Объясните нам, наконец, — попросил он, — мы обязаны своей свободой графу де Паппенхейму?.. Это правда?

— Да! — тихо ответил граф.

— Мы находимся под вашим покровительством, но я вижу здесь кирасир, который по знаку своего генерала убьют каждого, кто посмеет посягнуть на его безопасность.

— Да, вы совершенно правы! — Но против вас граф Тилли, Жан де Верт и армия!

— Это значит сила, хитрость и гнев!

— Значит, если последовать вашему совету, нам нужно уезжать этой ночью?

— Лучше прямо сейчас.

— И мы должны следовать прямо к шведским позициям?

— Не оглядываясь назад!

Адриен и Диана глубоко вздохнули. Этот вздох отозвался в сердцах Армана-Луи и Рено.

— О! Я понимаю вас! — воскликнул маршал. — У вас есть тысяча вещей, чтобы сказать друг другу, тысяча мыслей, чтобы обменяться ими…быть может, это мечты о том, как и что предпринять, чтобы соединиться вновь и обрести свободу.

— И мы верим, что у нас будет свобода, и нам помогут наши шпаги и Бог! — воскликнул Рено.

— Останьтесь пока… Я вам даю ночь, это предосторожность, но, быть может, она будет содействовать вашей безопасности. Я не буду бороться с любовными советами, я знаю, каких глупостей можно натворить, если следовать им. Хорошо, что это будут только глупости!

Этот намек на события, произошедшие в Гранд-Фортеле, заставили покраснеть м-ль де Сувини. Г-н де ла Герш получил доказательство, что Паппенхейм уже не тот, каким был прежде; он взволнованно пожал ему руку. При виде этого, Рено подошел к великому маршалу.

— Две женщины в ваших руках, — произнес он взволнованно, — благородное желание сделать их свободными. Есть ли у вас силы, чтобы победить императора? Одно ваше слово, и эти женщины будут молиться за вас всю жизнь!

Не отвечая, Паппенхейм быстро подошел к окну и открыл его.

— Посмотрите! — указал он вдаль.

И молодые люди увидели вдали черный занавес дыма, озаряемого вспышками. Это были солдаты, стрелявшие из мушкетов.

— Там, вдалеке, валлонские отряды, а ещё дальше, баварские полки. О! Жан де Верт предпринял все меры предосторожности… Я думаю, вы не хотите сражения, где столь велики шансы потерять жизнь!