Добро пожаловать в мир, Малышка!
Шрифт:
Однажды до миссис Чамблес дошли слухи о планируемом музыкальном вечере, и у нее иссякло терпение. В конце концов, решила она, это ее право и даже обязанность перед читателями — доводить до их сведения подробности общественной жизни прославленного негритянского врача. Она простит им явную оплошность и забывчивость и придет невзирая на отсутствие приглашения. Итак, вечером Ида Чамблес, крупная коричневая женщина с плоским, круглым лицом, разодетая в пух и прах, явилась незваной на вечеринку и принялась делать пометки в блокнотике. Переплывая из комнаты в комнату, она все больше разочаровывалась. Дом был скучный, наряды скучные, и, хотя народ оказался исключительно приятный, она подумала, что скучнее вечеринки просто не видала. Только картины и музыка впечатляли. Ясно было одно: этим бедолагам нужна ее помощь. На следующий день в колонке она описала дом Ле Гарда, не скупясь на прилагательные в превосходной степени. Женские наряды из светлых и сдержанных тонов превратились в пурпурные, красные, желтые, голубые. По словам миссис Чамблес, леди пришли в сверкающих
Уважаемая миссис Чамблес,
Не сомневаясь, что Вы не намеревались причинить вред, все же вынужден сказать, что Ваша заметка о частном собрании не доставила нам радости, а, напротив, огорчила. Ваши преувеличения в описании внутреннего убранства моего дома и нарядов моих гостей, вероятно, можно принять за комплимент, но однако я вынужден настоятельно просить Вас более не касаться Вашим пером моей семьи и друзей. Публикация нашего адреса и описание происходящего на званом вечере, по большей части вымышленное, заставило меня всерьез беспокоиться о своей семье, поскольку возросла опасность грабежа и других всевозможных правонарушений.
Я человек не общественный. Я не ищу публичности, и прозвучавшее несколько раз в Вашей колонке упоминание моего имени ставит меня в неловкое положение. Уверен, Вы поймете меня и исполните мою просьбу.
С глубоким уважением,
Миссис Чамблес будто пощечину влепили. Ей в девять лет влепила пощечину белая девочка, и ощущение было такое же, но на этот раз у нее есть средства, чтобы ответить мощным ударом, который собьет с ног любого. Он говорит ей,Иде Бейли Чамблес, что онане достойна бывать в его доме? Что онатам не приветствуется? Ида Бейли Чамблес, имеющая карт-бланш в домах людей и побогаче? Да соображает ли он, с кем связался? Думает, ее можно безнаказанно оскорблять? Он еще пожалеет, он запомнит этот день, ох запомнит. У нее огромная власть, и она в полную силу направит ее против этого типа и его жалкой, розовокровой, расистской семейки. Как посмел этот очковтиратель, эта кремовая имбирная булочка, эта бледно-желтая треска, этот самозваный негрократ думать, что он лучше ее? Она вернет ему каждое оскорбление, каждый удар, каждую пощечину, каждую обиду, от которых когда-нибудь страдала. Гнев застил ей глаза и, литературно говоря, перетек в печатную машинку, а из нее — в очередную статью в колонке.
Скоро перед домом доктора Ле Гарда объявилась группа молодых людей, они выкрикивали оскорбления и освистывали его, а те, кто хватил лишку, облили черной краской крыльцо.
Хорошо. Пусть до конца жизни помнит, что оскорбил Иду Бейли Чамблес. Она будет преследовать его и его близких до могилы и дальше!
Сан-Франциско, штат Калифорния
1942
С того момента, как Карлос заиграл, Джозеф Хофман знал, что перед ним один из самых одаренных и необычных скрипачей, а слышал он многих. Хофман тут же взял его к себе под крыло, и Карлос Монтенегро меньше чем за полгода получил звание первой скрипки Симфонического оркестра Сан-Франциско.
Из миллионов музыкантов мира только горстка может подняться выше того, что написано на нотном листе, выйти за пределы человеческих возможностей, и Карлос был из этой горстки. Его учитель знал, что Карлосу уготовано судьбой попасть в число великих, а возможно, занять место рядом с Хейфецем и Менухиным. Ему только нужен человек, который нужным образом выстроит его карьеру, и Джозеф как раз был таким человеком. Если этого мальчика правильно подать, он может изменить лицо классической музыки. У него была внешность любимца женщин и талант ангела.
Если и имелся в нем недостаток, то это чрезмерная красота. Когда он играл, большинство женщин не могли оторвать от него глаз. Карлос никогда не говорил ни о себе, ни откуда он родом, но, как и положено такой романтической фигуре, про него ходили слухи, будто он сын испанского герцога. Многие уходили домой с мыслью об этих красивых руках, длинных пальцах, о том, как тени его длинных ресниц ложатся на щеки. Но учителя беспокоило кое-что другое. Без скрипки в руках Карлос казался слишком стеснительным и неуверенным. Он был вполне доволен возможностью играть в оркестре и сочинять музыку, но Хофман жаждал открыть его талант миру и взял на себя смелость представить один из концертов Карлоса на международном конкурсе музыкантов в Квебеке.
Он хотел, чтобы мальчик осознал свое будущее, хотел прибавить ему уверенности. Победителю предоставлялось право выступать
целый год с концертами по всему миру. Ему нужен был только шанс отправиться в турне, и тогда весь мир ляжет у ног молодого таланта. Месяц спустя, к великой радости Хофмана и великому удивлению Карлоса, он победил. Но вскорости Карлоса ждал еще один сюрприз.Ида Бейли Чамблес
Прекрасные новости. Их принесла мне на крыльях птичка-невеличка, и вот о чем речь: радостный заголовок новостей прошлой недели «Американец побеждает в международном конкурсе музыкантов» должен был звучать так: «Американский негр побеждает в международном конкурсе музыкантов». Избранный победитель — это не кто иной, как Теодор Карл Ле Гард, который обзавелся сценическим псевдонимом Карл Морис Монтенегро, по эстетическим причинам, без сомнений, ибо фамилия Ле Гард — гордость негритянского народа. Его отец, доктор Джеймс Ле Гард, — это широко известный у нас в Вашингтоне негритянский врач.
Несмотря на измененное сценическое имя мистера Ле Гарда и его отсутствие в нашем славном городе, ничто не сможет помешать нам кричать со всех высоких башен, что один из нас пробил себе дорогу к славе. Хочу, чтобы вы знали, что ваша покорная слуга, автор этой статьи, засиделась за работой до глубокой ночи, и с превеликой радостью провозглашаю всему миру, что Теодор Ле Гард, а по-новому Карлос Морис Монтенегро, только что назван нашей газетой «Негром года». Мы гордимся успехами наших негритянских собратьев, и я, как и все вы, буду ждать его возвращения в наш славный город, ждать с распростертыми объятиями и вопросом: где ты был? Подвиньтесь, Кэб Кэллоуэй, Дюк, Джелли Ролл и Луи, [54] и освободите место для нашего нового гения!
54
Кэб Кэллоуэй (1907–1994) — музыкант, руководитель джазового оркестра. Эдвард Кеннеди («Дюк») Эллингтон (1899–1974) — пианист, аранжировщик, композитор, руководитель оркестра, представитель джазового искусства. Джелли Ролл Мортон (1890–1941) — американский джазовый пианист, певец, руководитель оркестра. Луи Дэниел «Сэтчмо» Армстронг (1901–1971) — американский джазовый трубач, вокалист и руководитель ансамбля.
Ида Бейли Чамблес злорадствовала. Красивенький, белокожий, как лилия, сынок доктора Ле Гарда будет негром, хочет он того или нет. Она давно знала о Тео, но дожидалась подходящего момента. Надо бить людей, когда они на высоте, а не внизу, так им намного больнее.
Когда фотография Тео вместе с ее объявлением о том, что его избрали Негром года, появилась во всех газетах страны, надежды на музыкальную карьеру вылетели в трубу. Его коллеги были потрясены этой новостью. У некоторых было ощущение, что их предали. Они вдруг увидели, что он притворялся тем, кем вовсе не был, был самозванцем, лгал им. Другие сочувствовали и говорили, что им нет разницы, но разница была. В Америке сороковых многие белые знали негров только как слуг или проводников спальных вагонов. Вчера он был очаровательным, невероятно красивым молодым человеком с лицом испанца-аристократа — сегодня внешность его казалась странной. Люди начали приглядываться, ища признаки, намеки на негритянское происхождение, и вдруг увидели их, увидели даже то, чего не было. Еще вчера влюбленная в него без ума девушка сегодня смотрела на него другими глазами. Она чувствовала, что ее одурачили. Да его отец, может, был простым садовником. Он пытался втиснуться в приличное общество при помощи обмана. Небось вечерами возвращался домой и смеялся над ней со своими чернокожими дружками.
Разумеется, Тео никогда не говорил, что он из богатой семьи и его разыскивают, но факты изменились вместе с отношением. Хофман был просто раздавлен и немедленно отправился к нему на квартиру, но Тео заперся и не пустил его. Он ни с кем не хотел говорить. На следующий день после появления статьи негритянские газеты всей страны послали к нему фотографов и репортеров, желавших получить интервью. Его забросали приглашениями от ведущих негритянских организаций, которые жаждали его присутствия на всех знаменательных для негров событиях. Они гордились им. Как выразилась «Вашингтон Би», «мы радуемся его победе и поместили еще одну звезду в корону негритянских достижений».
Белые газеты избрали иной курс. Подписи под его фотографией гласили: НЕГР УЛИЧЕН ВО ЛЖИ ПО ПОВОДУ ПРОИСХОЖДЕНИЯ.
Международный музыкальный комитет собрался на незапланированную встречу, и все как один проголосовали за то, чтобы отстаивать свое решение, но в Европе шла война, поэтому большинство концертов Карлоса были запланированы в Америке, и один за другим их отменяли.
Уважаемые господа!
Мы считаем, что мистеру Монтенегро лучше ограничиться концертами в залах, куда вхожи люди его расы. Наша текущая политика этого не приветствует.
Уважаемые господа!
Вы умышленно ввели нас в заблуждение по поводу расовой принадлежности вашего победителя, посему наш контракт аннулируется. Всяческие попытки создать рекламу мошеннику и сбить с толку наших постоянных посетителей будут пресечены в законном порядке.
В течение нескольких недель приходили подобные телеграммы и письма, давление все возрастало, и наконец, в прессу был отправлен пресс-релиз: