Добро пожаловать в NHK!

Точно! Я должен покончить с этой гнилой жизнью хикикомори как можно скорее. Вернуться в человеческое общество! Восстановиться после отчисления! Я буду работать, найду себе девушку и буду вести нормальную жизнь!

Если я буду продолжать в том же духе, я стану совсем ущербным. Если я и дальше буду так себя вести, я лишусь права называться человеком. Мне нужно принять решение прямо сейчас!

Однако решения, вроде «Сегодня я наконец выйду на улицу и найду себе работу на полставки!», испарялись, как туман, за каких–то десять минут.

Почему? Почему так?

Наверное, моя смехотворно долгая жизнь в образе хикикомори уничтожила остатки моей силы воли.

Я не могу так больше продолжать. Я должен немедленно что–нибудь предпринять.

Тогда я решил, что для того чтобы укрепить свой совершенно ослабший дух, я попробую принять немного Белой Дури, заказанной через интернет.

Хотя она и называется Белой Дурью, это не общий стимулятор или что–то в этом духе. Это вполне легальный и довольно мощный галлюциноген. Несмотря на его легальность, говорят, что от него такой же эффект, как от ЛСД. Он воздействует непосредственно на серотониновые рецепторы в мозгу и вызывает невероятно яркие видения.

То, что нужно. Чтобы выбраться из своего удручающего положения, мне ничего не оставалось, кроме как рассчитывать на лекарства. Я был вынужден разогнать свой изможденный мозг при помощи мощных галлюциногенов.

Как говорил знаменитый Тацухико Шибусава [6] : «Просветление, получаемое от медитации, и просветление, получаемое от наркотиков, есть суть одно и то же». Или что–то в этом духе.

Раз так, я буду просветляться при помощи наркотиков.

6

Тацушико Шибусава (Tatsuhiko Shibusawa) (1928–1987) - японский писатель и ученый.

Я достигну просветления и избавлюсь от хикикоморской части своей сущности. Я разобью слабость в своей душе и заменю ее непоколебимой отвагой. Я просто положу немного Белой Дури на мой котацу, и вдохну её разом!

Часть вторая

Ммм, как же хорошо, как же приятно!

В моей маленькой грязной однокомнатной квартире с раковиной, заполненной грязными тарелками, и полом, заваленным нестираной одеждой, я был по–настоящему под кайфом!

Стены дрожали и извивались, кондиционер глубоко дышал.

Ого! Всё ожило. Теперь мы существовали в одном мире.

Мистер Стерео разговаривает.

Добрый вечер, мистер Холодильник.

Мистер Котацу, спасибо, что согревали меня.

Миссис Кровать, Вы самая удобная кровать в мире.

Мистер Телевизор, мистер Компьютер и все кого я вижу, спасибо вам всем.

— Мистер Сато, скорее завязывайте со своей жизнью хикикомори!

Ого, вы все меня поддерживаете? Спасибо, спасибо вам. Ничто не может сделать меня счастливее. Теперь со мной всё будет в порядке. С вашей помощью, я смогу перестать быть хикикомори.

Пожалуйста, смотрите. Смотрите же, прямо сейчас я собираюсь выйти на улицу. Сейчас три часа ночи, но это меня не волнует. Я собираюсь выбраться из этой комнаты в огромный мир.

Однако, на улице холодно, мне стоит как следует одеться. Вот так. Тёплая одежда, шапка и пальто. Готово.

Все, я готов выйти наружу. Пора попрощаться со всей этой хикикоморской ерундой. Увидимся.

До свидания.

По какой–то причине дверь моей квартиры не открылась. Почему? Почему дверь не открылась?

Меня охватила тревога. Кто–то пытался помешать мне выйти.

— Вы правы, мистер Сато, если Вы сейчас выйдете, Вы перестанете быть хикикомори, — сказали мне мои колонки.

— Ну и?

— Кто–то встал у Вас на пути.

Ужас, охвативший меня от одной лишь этой фразы, произнесённой колонками, был совершенно неописуем.

Вмешательство.

Теперь, когда они это сказали, мне вспомнился тот день, когда я стал хикикомори.

Это был невыносимо жаркий летний день.

Я устало поднимался по дороге в колледж. Пот лился ручьём по моему затылку.

На улице было очень мало людей, пара домохозяек, возвращавшихся из магазина, да несколько ребят, шедших в тот же колледж, что и я. Прошёл я совсем немного.

Однако, в тот день мой поход в колледж был определённо не таким, как обычно. Все прохожие глазели на меня. И я был совершенно уверен, что слышу (хоть это было очень, очень тихо, настолько тихо, что почти ускользало от моего слуха), как каждый из них надо мной смеётся.

Я был уверен.

Правда.

На все сто.

Каждый, кто видел меня, начинал насмехаться надо мной! Сначала домохозяйки, а потом и студенты, все они смотрели на меня и смеялись.

Я был очень удивлен. Почему? Почему они смеялись надо мной?

— Эй, взгляни–ка на этого парня. Да с ним что–то не так, а?

— Фу, как отвратительно. Лучше бы он вообще не выходил из дома.

— Ха–ха–ха! Да он выглядит как полный идиот.

Этого не могло быть… А может и не было… Возможно, не было… Просто у меня была мания преследования.

Прислушавшись повнимательнее, я окончательно уверился, что слышал их, их голоса, насмехающиеся надо мной.

С тех пор…

С тех пор я боялся выходить из дому.

Колонки протрещали:

— Правильно. Те люди, которые смеялись над Вами, были агентами оперативного вмешательства. Это точно не мания преследования, мистер Сато. Они использовали Вашу ранимую, наивную душу против Вас, заставив Вас стать хикикомори.

Ах! Так вот что произошло! В этот же миг тьма, так долго застилавшая мое сознание, наконец рассеялась.

Короче говоря, вплоть до этого момента кто–то мной манипулировал. Если подумать, всё становится на свои места! Но кто мог заниматься подобными вещами? И зачем?

Я не знал. Совершенно не знал.

И тогда мой телевизор неожиданно прошептал:

— N.H.K., действующая с помощью таких же зрителей, как ты.

Эти тихие слова почему–то взволновали меня. N.H.K.… Я чувствовал, что за этими тремя буквами может скрываться страшная тайна.

Это точно не было просто ложью или выдумкой. Хоть я и был под кайфом от мощных галлюциногенов, это не значило, что я потерял способность к здравым рассуждениям. На самом деле сейчас мой мозг работал лучше, чем за все двадцать два года моей жизни.