Добродетельная куртизанка

— Выглядишь замечательно, дорогая. От всей души желаю тебе счастья!

Едва дверь за новоявленной свекровью захлопнулась, как в комнату поспешно вошел муж Люссиль. Ах, вот в чем дело, решила она. Ему не терпится заключить ее в свои объятия! И в самом деле, граф замер на пороге, не сводя с нее восхищенных глаз. Люссиль смутилась.

В полумраке свечей величественная фигура графа казалась необыкновенно мужественной. Он был без пиджака, отложной воротничок белой льняной рубашки открывал мускулистую загорелую шею. С присущей ему грацией он прошелся по комнате, остановился у изножья постели и оперся одной рукой о спинку кровати. Он ни разу не улыбнулся, не произнес ни слова, только рассматривал ее с загадочным выражением лица. Люссиль пришла в полное замешательство.

Наконец он открыл рот.

— Ты выглядишь… — Он запнулся, и Люссиль в уме закончила за него — «красивой», «привлекательной», «счастливой»… Но нет! — Ты выглядишь усталой, — произнес он с обычной своей холодной учтивостью, поразившей Люссиль в самое сердце. — Спокойной ночи, дорогая.

Со сдержанной нежностью он коснулся губами ее лба и вышел из комнаты.

Так прошло три недели. Люссиль была вынуждена констатировать, что ее муж не торопится осуществить свои супружеские обязанности. Почему, было ей абсолютно непонятно. Ведь он говорил ей, что желает ее, что она ему нужна — и вдруг такая перемена! Сначала она была только в недоумении. Позднее к нему добавились обида и гнев.

Дни текли по давно установившемуся ритуалу. Завтракали все вместе, потом Сигрейв занимался делами имения, а Люссиль училась у леди Сигрейв вести хозяйство такого большого дома. То и дело навещали соседей или принимали у себя, часто обедали в гостях или устраивали званые обеды в замке — одним словом, с глазу на глаз оставались очень редко.

Постепенно теплые, почтительные взгляды слуг сменились презрительными. Нередко случалось, что они поспешно замолкали, когда Люссиль входила в комнату, где только что слышались голоса разговаривающих. Некоторые гости, охочие до сплетен, пытались задавать вроде бы отвлеченные, но крайне опасные вопросы. Но абсолютно невыносимым было то, что очень внимательный, но как бы отстраненный Сигрейв оставался для Люссиль загадкой.

Пошла четвертая неделя замужества. Поняв вечером, что она обречена и эту ночь провести в одиночестве, Люссиль отложила в сторону книгу, спустилась с широкой кровати и накинула атласный халат поверх ночной рубашки, откровенность которой ее раздражала. Видно, этим лорда Сигрейва не соблазнить! Одолеваемая сомнениями, она чуть было не нырнула обратно в постель. Одна. Но, пересилив себя, вышла за дверь.

В коридоре не было ни души, тишину нарушили лишь старинные часы под лестницей, пробившие половину двенадцатого. Люссиль показалось, что до спальни графа она шла целую вечность. Но вот, наконец, и дверь. Она тихонько постучала. В ответ — ни звука. Она постучала снова, на сей раз громче. Внизу раздался какой-то шорох, и она непроизвольно повернула ручку. Дверь оказалась незапертой, но в комнате не было ни души.

— Прошу прошения, мадам. — Обернувшись на голос за ее спиной, Люссиль увидела дворецкого Медлина, с олимпийским спокойствием взиравшего на нее.

Застигнутая врасплох перед дверью мужниной спальни, в прозрачной рубашке, Люссиль в иное время смутилась бы, но сейчас ей было не до того. Так ее взволновало отсутствие Сигрейва.

— Вы не знаете, Медлин, где граф?

По лицу дворецкого пробежала тень. Значит, муж бросил ее и уехал в Лондон или где-то проигрывает в карты свое состояние, лишь бы не быть с ней. А может, и того хуже — блаженствует в объятиях другой женщины.

Но Медлин с задумчивым выражением лица серьезно ответил:

— Их сиятельство ушли с час тому назад, миледи. Куда — они не сообщили. Но… — Он помолчал, явно колеблясь. — Но я полагаю, что они отправились в «Кукс», мадам. В последние две недели они уже дважды были там.

— В «Кукс»? — Люссиль была поражена. — Но зачем? Дом на замке, там никого нет.

— Не могу знать, мадам, — покачал головой Медлин. — Но… — Он снова сделал паузу, чтобы придать больший вес своим словам. — Если они вам нужны, мадам, то, думаю, там вы их найдете.

— Спасибо, Медлин, — задумчиво произнесла Люссиль.

Дворецкий кивнул. Слабая улыбка тронула губы дворецкого, или это ей только померещилось?

— Желаю удачи, миледи, — напутствовал он ее.

Люссиль поспешно натянула на себя платье, сверху накинула теплый плащ и, спустившись по лестнице, вышла из дому. В передней еще горел свет, но она ничего не замечала вокруг себя, даже человека, которому осторожный Медлин, безопасности ради, поручил сопровождать ее. Ночь выдалась ясная, найти нужную тропу оказалось нетрудно, и за каких-нибудь двадцать минут Люссиль добралась до «Кукса». Идти ей было не страшно — желание увидеться с Сигрейвом вытеснило все остальные чувства.

Фасад «Кукса» был погружен в темноту. Затаив дыхание, она обошла вокруг дома. В щель между шторами гостиной пробивался слабый свет. Люссиль сообразила, что может войти через балконную дверь, взломанную в свое время Уолтером Матчем.

Сердце вдруг бешено заколотилось у самого горла. Решительным жестом распахнув дверь, она шагнула в комнату.

Лорд Сигрейв без пиджака и галстука сидел перед камином, развалившись в обитом бархатом кресле. В руке он небрежно сжимал пустой бокал из-под бренди. Обернувшись на звук закрываемой двери, Сигрейв, не произнося ни звука, уставился на нее ничего не выражающим взглядом. Неужели пьян? — подумала Люссиль, глядя на полупустую бутылку у локтя Сигрейва, но, вглядевшись в его лицо, поняла — он не напился, а выпил.

— Что за дьявольщина, зачем ты здесь? — неприязненно удивился он.

Люссиль сбросила с себя плащ и трясущимися руками повесила на спинку стула. Все сложнее, чем она думала. Не робей! — подбодрила она себя и решительно вздернула подбородок. Сейчас не время для трусости.

— А затем, что я вас разыскиваю, милорд. — Она старалась не выказывать своего волнения. — Обнаружив, что вас нет дома, я начала волноваться.

— Типично женское поведение, — заметил лорд холодно. — Но раз уж ты здесь, дорогая, давай выпьем за наш несостоявшийся брак.

Люссиль почувствовала, как ею овладевает ярость. Вот и хорошо, лучше злиться, чем обижаться, обида ослабит ее позиции. Она приблизилась к столу, наполнила бокал Сигрейва и налила полный бокал вина себе.

— Как жаль, милорд, — проворковала она сладчайшим голоском, усаживаясь напротив, — что мое общество наскучило вам после нашего бракосочетания, а не до него. Не желаете ли вы расторгнуть брачный контракт, который так торопились заключить? Если желаете, я не буду возражать ни минуты.

— Ты предлагаешь развестись? — Голос Сигрейва звучал так мягко, что Люссиль, как ни прислушивалась, злобы в нем не обнаружила. Зато ее кровь вскипела от ярости.

— Не развестись даже, а просто аннулировать договор как несостоявшийся. — Она беспечно махнула рукой, — Доказать это не составит труда. Правда, люди начнут злословить на наш счет. Одни скажут, что некрасивая графиня отвратила от себя графа, другие — что он ни на что не способен.

Одним глотком она опорожнила половину бокала. Вино придало ей необычайную смелость. Сигрейв не сводил с нее мрачного взгляда, и она шестым чувством уловила, что он с трудом сохраняет самообладание.