Добронега

Бодрствовавший всю ночь Годрик бросил руль и взялся за весла, направляя ладью к берегу. Дир проснулся, посмотрел вокруг, кивнул, заютился, закрыл глаза, свернулся в клубок, и сказал сонно —

– Правь к Подолу, Годрик.

– Где бы нам остановиться? – спросил Хелье риторически.

– У межей, – ответил Годрик.

– Знакомые какие?

– Да.

– Им можно доверять?

– Нет. Кто ж межам доверяет.

– Годрик, заткнись, – сказал Дир, не открывая глаз.

– Не понимаю, – пожаловался Хелье.

– Что тут понимать, – возразил Дир недовольно и замычал. – Это кто как. И где. Ковшам, к примеру, еще опаснее доверять, чем межам. А знакомых ростовчан у меня в Киеве нет.

Межи оказались самыми обыкновенными иудеями. Вообще, эта манера восточных славян давать народностям клички поражала своей повсеместностью. В Скандинавии тоже давали клички – к примеру, шведы называли датчан крыжами, но далеко не все тридцать с лишним скандинавских этносов имели в дополнение к традиционному наименованию презрительную привязку.

– А у греков тоже есть кличка? – спросил Хелье.

– Шапары, – ответил Дир.

Дом знакомого Диру межа размерами напоминал дворец Олофа, а качество меблировки было значительно выше. Впрочем, как Хелье убедился в последствии, таких домов в Каенугарде было немало. И вообще – маленькая северная Сигтуна не шла ни в какое сравнение с пестрым, шумным, размашистым центром ковшей. Это он и раньше знал.

Хозяин дома, самодовольный, пузатый, черноволосый меж имел большую семью, около дюжины детей (преобладали дочери), и молодого управляющего с большими черными, слегка навыкате глазами, по имени Яван, который на поверку оказался его, хозяина, побочным сыном. Сам хозяин имел обычное для межа, то бишь иудея, имя Авраам.

Авраам принял Дира с компанией одновременно радушно и снисходительно. Обнялись. Дир представил друга, которого Авраам оглядел оценивающе и хмыкнул. Оказалось, что Анхвису Авраам знал, а Светланка приходилось ему родной, вполне законной дочерью.

Где-то между изначальными объятиями и рукопожатием Хелье уяснил для себя, что Авраам считает Светланку женой Дира наравне с Анхвисой. Хелье взглянул на Дира, и Дир поднял брови.

Наверное, Авраам думает, что все наоборот – Светланка жена, а Анхвиса наложница, решил Хелье. Но вообще-то странные обычаи в Ростове.

Сразу несколько дочерей Авраама выскочили приветствовать гостей, стесняясь и пунцовея пухлыми щеками, и, пробормотав или пропищав (в зависимости от возраста) невнятные приветственные слова, разбрелись по углам и оттуда, из углов, искоса и с большим недоверием залюбовались на Хелье. Варанг смоленских кровей подумал, не покрасоваться ли – не разрезать ли, к примеру, на Аврааме рубаху одним ловким взмахом сверда, но решил, что это будет выглядеть странно и вместо того, чтобы восхищаться его, Хелье, сноровкой, здесь будут думать о нарушении правил приличия. Люди вообще склонны думать о второстепенных вещах, не замечая главных.

Две толстые женщины выплыли в горницу – блондинка и брюнетка, обе средних лет. Оказалось, что обе являются женами Авраама. Более того, его третья жена проживала постоянно в Константинополе с дополнительными тремя детьми. Стало быть, не только в Ростове бывают странные обычаи. Авраам отдал женам какое-то приказание на незнакомом Хелье наречии и они исчезли – возможно, хлопотать по хозяйству. Блондинка была явно скандинавских кровей. Может, выйдя замуж за Авраама, она выучила какое-нибудь иудейское наречие? Хелье твердо помнил из уроков, преподанных ему дьяконом в ранней юности, что и древнеиудейский, и арамейский не являются живыми языками – то есть, люди на них не говорят, а пытаются их выучить из тщеславия.

В столовой бегали слуги, готовя стол для обильного киевского завтрака.

– А где Годрик? – спохватился Хелье.

– Зачем тебе Годрик? Он у слуг во флигеле, – объяснил Дир. – Бедный Годрик, наконец-то он напьется, а то все это время ему приходилось быть настороже и начеку. Как тебе хозяин?

– Неплохой человек, вроде бы, – предположил Хелье неопределенным тоном.

– Страшнейший проходимец, – уверил его Дир. – Но мы с ним друзья. А с сыном не очень разговаривай. Парень хороший, но есть у него одна тема, он, раз за нее зацепившись, до утра не умолкнет.

– Что за тема?

– О том, как межи захватывают власть над всем миром и ни с кем ею не делятся.

Хелье столько слышал о киевском сале, что хотел попробовать хотя бы из любопытства. Но сало на завтрак не подали. Еды было много, и было очень вкусно. Помимо сала отсутствовало молоко, зато вино было прекрасное. Сидели все за одним столом – Авраам, обе жены, дочери, сын Яван, Анхвиса, Светланка, Дир, и Хелье. Несколько раз чья-то босая девичья нога касалась колена Хелье под столом. Он помнил, что все девушки были, садясь за стол, обуты в короткие сапожки, и заподозрил, что девушка, или девушки, дабы нечаянно коснуться его колена, специально незаметно разулись.

Дир поведал о положении в Ростове, о росте цен, о высоких налоговых сборах. Авраам весело сокрушался и смешно комментировал. Не дожидаясь окончания завтрака, он невежливо ушел по делам. Хелье это рассмешило. Меж тем женщины обособились у окна вдесятером, а Яван остался с гостями мужского пола.

– У отца дурные манеры, – заверил он, – но человек он хороший. Волею судеб угораздило его родиться иудеем, а это очень большая ответственность. Правда, к ответственности привыкают. Иудеи – люди умные, они давно научились перекладывать ответственность на других.

– Яван, а Яван, – попросил Дир, поморщившись, и налил себе еще бодрящего свира. – Не надо, а? Мы только приехали, надо бы отдохнуть.

– В этом-то весь замысел и есть! – провозгласил Яван, многозначительно выпучивая глаза. – Это очень остроумно все продумано. Никто не знает, к чему это все идет. Кроме иудеев.

– Ты сам иудей.

– Я иудей особенный. Мне всех остальных жалко. Вас вот мне жалко. Скоро вы все передеретесь, а потом придут персы какие-нибудь, или вот печенеги, и будут вами править. Или арабы.

– Так ведь и иудеями они будут править, если придут.

– Вовсе нет. Иудеям они будут платить, и иудеи будут жить очень хорошо.

Хелье засмеялся.

– Ничего смешного, – отрезал Яван. – То есть, конечно, это смотря для кого. Все это придумали иудеи, и печенегов привели тоже иудеи.

Дир вздохнул.

– Это он доказывает, что иудеи будут править всем миром, – объяснил он Хелье.

– Уже правят! – возразил Яван, надменно усмехаясь. – Давно правят. С тех пор, как Римскую Империю развалили. А наша местная сволочь по имени Добрыня получает от них крупные суммы, хотя доказать ничего нельзя.