Добровольная жертва

Присмотрелись всем Советом, но ничего не высмотрели. Если это защита, то она держала ее так плотно, что делало бы честь даже самому Альергу. Это значило, что она обладает не просто превосходящей, но невиданной телепатической мощью. Словно Совету противостояла сотня телепатов. Однако, девушка не телепат. Тогда и заподозрили чужое вмешательство. Но кому она может так доверять? О потенциальных друзьях, вернее, об их отсутствии, Лига вовремя заботилась, пресекая намечавшуюся дружбу в зародыше. Так кто же еще мог ее прикрывать, кроме самого Альерга? Но мастер был чист. Производил впечатление чистого. Не мифическая же Ульрида, в самом деле.

И осталась еще неразрешимая загадка: каким образом она перемещалась без помощи рандра? Еще один фокус натхов, крапленый туз в рукаве? Мало им времени – за пространство взялись! А сегодня добавился еще один вопрос: почему таким же образом девушка не сбежала из Цитадели? Не смогла или сознательно пошла на смерть? Впрочем, это уже не важно. Важна победа.

Вельможа прервал размышления волура:

– Еще одно задание для тебя. Рандр не просто разрушить, не уничтожив при этом носителя. Неуязвимого оружия нет, но до сих пор мы думали, что никто в этом мире не обладает необходимыми для такого разрушения знаниями. Кто-то сумел это сделать. Выясните, кто способствовал разглашению сведений. А если бы девочка не справилась? Тогда нам надеяться было бы не на что. И передайте в Академию задание разработать дополнительную защиту рандров от внешних воздействий. Они там слишком расслабились. Уже не в пещерном времени живем!

– Слушаюсь, Владыка. Точно знаю, что они начнут кричать о том, как сложно разработать защиту, не зная, чем именно был разрушен рандр … Значит, расчет Дункана был именно на эту отсрочку, чтобы контроль ослаб еще больше, а Радона окрепла и не смогла бы служить нашим целям?

– Да. Он стал бы Главой пробужденных и уничтожил бы нас. Но, если бы пифия вырвалась из Цитадели, даже после выполнения миссии, последствия стали бы непредсказуемы. Ты знаешь пророчества… Лига не могла этого допустить.

Глава Лиги, государь затерянной в горах страны и владыка древнего рода, рассыпанного как соль по земле и растаявшего в гуще человеческих племен, говорил ровно. Только паузы были несколько длиннее, чем обычно. Словно он искал оправдания Лиге.

Взгляд его был прикован к слепым от дождя стеклам, и Старший Волур не мог прочитать больше, чем было сказано. Но он прекрасно понимал, что только пифия до сих пор сдерживала Владыку, страшившегося за ее судьбу и воевавшего за каждый день ее жизни.

Теперь Глава Лиги не так легко будет идти на уступки Совету, если только не пожелает снять с себя полномочия. Совет не будет возражать: тварь изгнана, Дело Бужды почти уничтожено, и благополучию Лиги уже никто не угрожает… кроме этого белоголового. Натха. Владыки не по названию или венцу. По сущности, которой не отнять.

Владыка слегка расслабился только после того, как поспешно откланявшийся волур плотно закрыл за собой дверь. Легкая усмешка тронула его губы: они все еще его боятся, несмотря на договор, который его народ ни разу не нарушил за тысячи лет, не отступил ни на пункт, даже в ответ на вероломство человеческой расы. Они будут бояться, пока жив хоть один натх.

Никто не любит принимать в себя яд, даже зная, что он защитит их организм от паразитов. Но щит от нигов должен быть создан во всех временах, во всех мирах, куда твари могли дотянуться.

Летописец осторожно, словно опасаясь потревожить прах мертвых, погладил черный в мраморных прожилках кожаный переплет массивной книги. Стол, в котором она была спрятана, разлетелся в щепы от падения в обвалившееся подземелье. Половина личной библиотеки мастера Альерга превратилась в крошево. Но происшествие никак не отразилось на внешнем виде этой книги: словно заговоренная, она не пострадала совершенно, в отличие от народа о котором рассказывала. Мастер расстегнул бронзовые застежки, раскрыл костяного цвета пергаменты на сотни раз прочитанной, наизусть запомненной странице с древним пророчеством, перечитывая его слезящимися глазами в сто первый раз.

Отерев широкое лицо мощными ладонями, стараясь, однако, не потревожить пострадавший накануне нос, Альерг прошептал еле слышно: «У тебя не было шансов, девочка. Прости меня…»

Чернила на заполненном листе подсохли. Осталось внести несколько завершающих строк, и древняя бесславная история будет закончена. Мудрая Арда не ошиблась в своем пророчестве. Мудрая Лига не забыла о ее предупреждении.

Летописец перевернул лист, оказавшийся последним, и начал заполнять так долго ждавшую страницу:

«… и весь архипелаг стремительно ушел под воду вместе с людьми и строениями. Никто не успел спастись. Наша миссия была выполнена.

Так погибла Пифия Гарса, Радона…»

Рука замерла. Стекла лопнули под порывом шквального ветра и ранили ее осколками. Ливень влетел и слизнул только что написанный и не успевший высохнуть текст и брызнувшие на пергамент капельки крови из порезаной руки. Альерг чертыхнулся, схватил летопись и выскочил из комнаты.

В коридоре на него налетела зареванная Ребах:

– Мастер! Там… Пелиорэнгарс вернулся!

Как добрался дракон до крепости в такой ураган – загадка. Он мертво распластался во внутреннем дворике, и бешеные порывы ветра пытались оторвать остатки разодранных в клочья крыл. Шкура свисала лохмотьями, словно дракона недожевала и выплюнула гигантская пасть. В прорехах дымилась уже черная плоть. Вокруг суетились волуры, сооружая волокушу.

Гигант, не глядя, сунул кому-то летопись, про которую сразу забыл. Он приподнял мощную лапу дракона, подлез под него и, крякнув, шатаясь и спотыкаясь, как муравей под стрекозой, потащил в ворота башни. Волуры гурьбой подхватили конечности умирающего существа, но к шипастому ядовитому хвосту никто не решился прикоснуться, и на плитах внутреннего двора навсегда остались глубокие борозды.

Только к утру Владыка, гарсийская братчина и целители смогли сложить рваные части в Пелиорэнгарса так, что ему не опасно уже было принять человеческий вид. Мальчика погрузили в купель с целебной влагой из запасов братчины, и еще через час он уже пришел в себя.

Ливень к этому времени совсем прекратился, и мир обняла огромная яркая радуга, не думавшая таять: ей было слишком хорошо в этом сияющем небе. Она отразилась в янтарных глазах Пелли, и мальчик улыбнулся, вбирая в себя ее радость.

– С возвращением, Пелиорэнгарс, – услышал он тихий голос Владыки.

– Спасибо, государь, – прошептал Пелли. Ему еще трудно было говорить. И много чего он вообще не собирался говорить этому человеку… почти человеку… настолько же почти, насколько и сам Крылатый.

– Мне кажется, ты будешь рад посмотреть на это, Пелиорэнгарс, – по-прежнему тихо привлек его внимание белоголовый.

Мальчик скосил глаза, и его улыбка стала еще шире: в протянутой ладони Владыки покачивалось ожерелье с зажатым в пасти дракона кристаллом. Камень мягко пульсировал, излучая яркий, но удивительно нежный зеленовато-голубой свет. Но вредный рыжий сделал вид, что ничего не понял: