Доброй смерти всем вам…

Но «романтические бредни» — так же необходимы (дабы не оскотиниться вконец), как очевидна тяга прекрасно-слабого пола к воинам и оружию.

Миротворцы нежизнеспособны во всех смыслах: драчливые пассионарии и самцы-альфа куда легче размножаются, даря любовницам свои безусловно доминантные гены в качестве условно рецессивных.

Это не самое скверное — слившись из двух семян в одно, допустить проявку и фиксацию чёрно-белого кино… генома. И родить очередного пассионария или Пассионарию. (Долорес Ибаррури.) Знаете, что скажу? Нет ничего страшнее прирождённого миротворца, сошедшего с рельсов от идеологического передоза. Он начинает крушить вокруг себя без оглядки — особенно если ему присущи мораль, духовность и ответственность за состояние планеты. Серое вещество этим передозом блокируется напрочь, а внушённые добродетели и прочие качества не становятся врождёнными.

В современной механизированно-дистанционной физической войне такая праведная жестокость нагружает собой периферию — мирное, безоружное и о зле не помышляющее население.

В нынешней схватке идей и идеологий вольная мысль даже и не ночевала: боится, что изнасилуют во сне.

Как же хочется иногда, чтобы в этом мертвящем и глухом тупике, dead end`е for dead body, прикончили нас обоих, мысль и её грошового размыслителя-промыслителя!

Я вроде как перестарался с антизащитной мимикрией. Сыграл ботана, а потом до кучи — битарда. Увлёкся. Надо завязывать с этим. Со всем этим.

Только вот что ещё. О реальной причине моих вывертов.

Моих земных богинь и двачевых багинек аж две — адрес одной я легко вычислил по матану, другая не общается в лурке, но просто живёт бок о бок с первой. Сёстры или типа того. Не Син и не Руна по паспорту. Елена, Леночка, Ленуся — и скромная Мари, Машенька. (Не люблю этих имен, а уменьшительных — и того пуще.)

Двухголовый зверь, который выходит прямо на ловца по бобровой струе крепкого человечьего запаха. Раз или два в неделю они проезжают на двух наикрутейщих байках или, чаще, на одном — живой печатью нищего ордена тамплиеров. Иногда прямо с седла покупают хрупкие меренги в гламурной сластильне. Волосы толстенным веером падают из-под шлема, чёрные косухи вдоль и поперёк прострочены серебряными молниями Тора, короткие белые с алым плащи тяжело бьются за спиной, напрасно грозя попасть в спицы. Старшая — чернявка, зрачки на пол-лица, очень серьёзная. По слухам, отличный пиздяной лекарь — выражение стащил прямиком из Улицкой, так что не цапайте меня за жодекс, братья и сёстры. Младшая — гораздо её выше и такая белокурая, что кажется седой или перекрашенной в серебро. Смешлива, раздаёт вокруг улыбки, как утреннее солнышко. Но те же, что у старшей, тёмные брови вразлёт. провальные глазища и бледная кожа — загар не липнет и солнечные ожоги не трогают. Девицы наштукатурены по уши? Вот не похоже. Натуральные до упора. До тошноты и жути.

Эти. Которых нет, но все люди о них знают.

И в особенности знаю я.

13. Трюггви

Из моих собственных слов может следовать, что пол реального дирга — всего-навсего конфетный фантик, обёртка, а красненький леденец внутри — всегда один и тот же. Голенький обсосанный ландрин. Моя сестрёнка-бретонка подвела под эту сомнительную истину нехилый медицинский фундамент — но забыла про гормоны, блджад! Простите, смертные, подхватил словарную инфекцию от другой сестрёнки — по совместительству племяшки.

По обычаю древнего народа логров, всех малых детей наряжают в условно бесполое. Ничего такого особо выдающегося.

Другие народы мира тоже этим грешат.

Однажды в родную DC-Стекольну привезли выставку живописи Соединённых Штатов. Восемнадцатый век, примитивно и очень мило, в стиле лубка: индейские вожди в парадной форме, фермеры в хлеву, квакерские барышни в церкви. Естественно, я побывал в Безобразительном Музее. Портреты двух дворянских младенцев-одногодков, брата и сестры, отличаются только пропорцией между длиной платьица и панталончиков — у мальчика первое чуть покороче и открывает не только кружевную оторочку невыразимых, но и кое-что повыше. Если учесть пропорции — примерно такое же, как у музейной копии Давида работы Микеланжело Буонаротти, на которого я в натуре заглядывался. То есть когда в общеобразовательных целях побывал во Флоренции. И сильно фраппировал этим папочку Хьяра, отчего он и прозвал так наш Изобразительный Пантеон Изящных Искусств, возведенный вокруг полного близнеца сей статуи. Именно — Безобразительным.

Вот ещё пример. На старинной коричневатой фотке предка нашей верной служанки Екатерины сей предок восседает в кресле, свесив ножки в тупоносых пинетках, еле видные из-под роскошного батистового платьица, и глядит на зрителя блестящими тёмными глазами.

К чему это я? Да к тому, что у бретонских крестьян есть такой обряд — надевание на малька первых в жизни брюк. Лет в шесть, кажется, Или десять. С праздником и приговорами: «Вот теперь ты настоящий мужчина», «Да что уж говорить — в коллеж пора отдавать, чтобы не женить совсем неучёным». И это куда как хорошо, что в сильный пол производят ещё до школы. А то иногда до самой свадьбы такое затягивается.

Вот ещё вам пример. Та самая Катерина — родом из хохлушек и очень резва на анекдоты из сельской жизни. Вот как-то тому самому юбконосному предку довелось венчать односельчанку — попом он стал, понимаете. Невеста в венке из маков, намистах и намитке, красные сапожки до колен, красавица. Жених родом из другого места, чуть припоздал, запыхался, но стоит тоже нарядный: рубаха с витым поясом ниже колен, такая длинная, что городские хромки под ней прячутся.

Для дальнейшего надо объяснить, что подзадержался он справить в поле великую нужду. А поскольку впервые на него штаны надели — москальские брюки на пуговицах — то он их снял, чтобы не замарать, а кольцо невестино из кармана отдал дружке. В сапоги влез — осока или там стерня была колючая — и дальше заторопился.

В разгар венчания диакон на выдохе громогласно шепчет:

— Простофили. Обручальные кольца почему до сей поры на блюдечко не выложены?

Что тому парню в башку вступило, но задрал жених подол своей фустанеллы прямо перед алтарём, полез в потайной кармашек…

И оказалось, что брюки остались в чистом поле под ракитой — версты за две от храма. Аккуратно сложенные.

То-то легко ему было на свадьбу поспешать…Привычно, скажем так.

Ну, а что было дальше и правда ли это вообще — про то наша любимая гувернянюшка не сказывала. Верней, не получалось у неё от поголовного смеха.

Ещё одна история в общую копилку.

Шевалье д`Эон, прославленный и несравненный мастер клинка, в детстве и отрочестве имел такой нежный состав, что матушка специально наряжала его девицей. Потом он и сам приучился шутить такие шуточки — нечаянной жертвой маскарадного розыгрыша стал сам король Луи Пятнадцатый. Типа ухватился в постели за нечто неожиданное — и восхитился этим фактом. После бурных приключений и злоключений д`Эон утвердился в роли «мадемуазель де Шевалье» и зарабатывал приварок к королевской пенсии показательными поединками. Равных ему в этом деле не находилось даже среди известнейших мастеров.

По совести, нужно бы добавить, что популярная тогда малая шпага — оружие смертоносное, язвящее, но лёгкое, будто эпиграмма Сирано де Бержерака. К нему нет необходимости прилагать старинного викинга. Но я всё-таки не буду о том распространяться: ловкость практически всегда побеждала грубую силу.

Это я к тому, что очевидные признаки маскулинности или фемининности значат не так уж много и для людей. Длинные волосы иногда означают не бабу, а благородного кавалера, коса — не красную девицу, но опытного воина, бритый подбородок — уж точно не гея, а дремучая борода в крошках ладана — не правоверие, лишь неряшливость.

И ритуал посвящения может быть составлен из знаков, имеющих в разных культурах прямо противоположные смыслы.

К чему я говорю об этом?

Когда мы с Хьяром наблюдали за обрядом в лесу менгиров — двое вполне взрослых и знающих диргов, — мы честно полагали, что нас связывают вертикальные, так сказать, узы. Иерархические. И были гораздо больше озабочены не отцовством-сыновством, а тем, чтобы понять глубинный смысл и цель колдовства двух женщин, матери и дочери.

В следующем году мы этим смыслом прониклись по самые подвздошные кости. Началась Великая Война, та самая, которую стали звать Первой Мировой после того, как разразилась Вторая. Оккупация Франции и Нидерландов, газовые атаки, шимозы, госпитали, покрывшие добрую треть земной поверхности, крушение четырёх великих империй, подобных столпам мироздания, революции в России и Германии, вши, сыпняк и испанка. Потрясение духовных и материальных основ было куда более сильным, чем во время второго по номеру побоища. Должно быть, люди свыклись.