Добрый убийца

— Мне плохо. Деньги в сумочке, — прошептала Надя и потеряла сознание.

— Господи, только этого мне не хватало, — перепугался водитель, быстро сел за руль и погнал к больнице.

В приемном покое Надя пришла в себя, смогла назвать свою фамилию и сообщить, что беременна. Но встать сама не сумела. Она слышала, что ее куда-то везли, потом был яркий свет и какие-то голоса.

— Сильное кровотечение, — сказал женский голос.

— Какой срок? — спросил мужчина.

— При первичном осмотре — недель пять, не больше, — ответила женщина.

— Готовьте к операции, — приказал мужской голос.

— Хорошо, Дмитрий Николаевич, — согласилась женщина.

Надя хотела крикнуть «Нет!». Она даже слышала свой крик. Но это ей только мерещилось. Она и губами пошевелить не могла. Потом ее опять куда-то везли. Она вдруг оказалась на большой площади под палящим азиатским солнцем. Купола мечетей врезались в яркое до боли синее небо. Над городом звучала мусульманская молитва, и старики в белых одеждах сидели прямо в голубой пыли, под жгучим солнцем и, сложив ладони, о чем-то просили Аллаха. Наде тоже хотелось помолиться, но она не знала мусульманских слов.

— Это ничего, детка. Молись нашему Господу, — услышала Надя голос из своего детства и увидела бабушку Катю, маму Елены Николаевны, которая умерла, когда ей было шесть лет.

— Я, бабуля, и наших молитв не знаю, — призналась Надя.

— Вспомни, я же тебя учила, — просила бабушка, склонившись над ней.

— Не могу. — Надя силилась вспомнить слова, но только туман плыл перед глазами.

— Тогда повторяй за мной. Отче наш, Иже еси на небесех. Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя… — Голос понемногу стихал, и вместо бабушки Надя увидела Райхон.

— Мама, это ты? — спросила она и совсем не удивилась.

— Я, дочка. Зачем ты это сделала?

— Что, мама?

— Зачем ты убила моего внука?

— Я не убивала, — крикнула Надя, очнулась и увидела склоненное над собой лицо немолодой женщины в пестром халате.

— Господи, она белая как смерть. Бабы, надо девчонку покормить. У кого чего есть, тащите сюда.

— Где я? — спросила Надя еле слышным шепотом.

— В палате ты. Здесь мы все после аборта.

Не тужи, не пропадешь. Бабы у нас собрались хорошие.

Надя отвернулась к стене, и из ее темных прекрасных глаз сами собой потекли слезы.

35

Никита Васильевич Бобров вернулся на Петровку и отзвонил домой, чтобы Кира его не ждала.

— Ложись и спи. Сегодня мне предстоит веселая ночь. Знаменитость зарезали. Теперь только успевай отмахиваться, — пожаловался он жене.

Операцию «Перехват» задействовали сразу. В управлении размножали портрет Отария Ахалшвили сотнями. Через полчаса после убийства пианиста квартиру продавщицы книжного магазина Галины Анциферовой взяли под наблюдение. На вокзалах и в аэропортах сотрудники милиции начали массовые проверки. Все кассирши и администраторы получили фото предполагаемого убийцы и его имя и фамилию. ,.

, Бобров поверил Ерожину не сразу. Хотя догадывался, что тот знает преступника. Не зря подполковник оказался в нужном месте и в нужное время. Но полностью Никита Васильевич уверился, что Ерожин прав, после того как медэксперт обследовал рану убитого. Гоги Ираклиевича Абашидзе зарезали так же и примерно тем же оружием, что и Нодара Местия в Театре современной пьесы. Подобные совпадения редко бывают случайными.. :

Бобров злился, что отпустил Ерожина. Он пытался найти его, но ни мобильный, ни домашний телефоны подполковника не отвечали.

Тогда Бобров позвонил домой Грыжину:

— Где черти носят вашего детектива? Он мне позарез нужен.

— Ты на меня, полковник не наезжай, — ответил генерал басом. — Мне Ерожин не подчиняется. Он мой начальник, и я не могу ему приказать сидеть и ждать твоего звонка.

— Извините, Иван Григорьевич, но тут убийство. Я Ерожина час назад видел и сам виноват, что отпустил. Он мне очень нужен.

Помогите отыскать. Он вас послушается, — сменил Бобров приказной тон на просительный.

— Вот это другой разговор, — смягчился генерал. — Попробую. Но Петро только сегодня вернулся в Москву, и мы еще не встречались. Не знаю его планов.

Никита Васильевич поблагодарил и вызвал своих ребят на совещание. Волков доложил о принятых мерах:

— Все службы уже задействованы, но результатов пока нет.

О том, что результатов пока нет, Бобров знал и сам.

— Возьми, Тимофей, Курский вокзал под личное наблюдение. Побоится он самолетом лететь. Поездом легче улизнуть. Предупреди дорожную милицию. Пусть на тех поездах, что в грузинскую сторону направляются, купе проводников обшарят. Эти шельмы любят денежки в карман класть и пускать к себе зайцев. Я бы на месте грузина именно так и по" ступил.

Совещание прервал звонок министра. Услышав, что пока убийца знаменитого маэстро не найден, министр приказал усилить работу и связаться с посольством Грузии в Москве:

— Пускай свои службы тоже подключают.

Много толку от них не будет, но дипломатию соблюдем.

— Слушаюсь, товарищ министр, — без особого энтузиазма ответил Бобров и обещал генералу держать его в курсе дела.

Первое сообщение, прибавившее Никите Васильевичу оптимизма, поступило не из Курского вокзала, а именно из аэропорта Домодедово. Человек с фамилией Ахалшвили пытался купить билет на тбилисский рейс. Но поведение кассирши показалось ему подозрительным, он выхватил у нее из рук свой паспорт и смешался с толпой. Бобров вызвал машину и с оперативной группой помчался в аэропорт. Полковник не любил быстрой езды, но сегодня сам торопил водителя;

— Что ты, Коля, тащишься, как трактор?

Прибавь. Упустим грузина. Он где-то там топчется, — ворчал Бобров, хотя водитель и так гнал сто сорок. Больше управленческая «Волга» выжать и не могла.

В Домодедово Никита Васильевич собрал руководителей всех силовых служб и велел прочесать все вокруг аэропорта:

— Обыщите все закоулки. Ахалшвили мог выбросить свои вещи, если понял, что в капкане, — потребовал Бобров.

Прошел час, но убийца задержан не был.

Никита Васильевич еще раз позвонил генералу Грыжину. Иван Григорьевич и сам был растерян.

— Странная штука. Не знаю, что и думать.

Телефоны Петро молчат. Молчит мобильный его помощника. Но самое удивительное, что никто не берет трубку в квартире Аксеновых на Фрунзенской набережной. Чертовщина какая-то, — жаловался генерал.

Бобров поблагодарил Ивана Григорьевича за старания и просил связаться с ним, если Ерожин объявится. Настроение полковника начало быстро падать. Он уже хотел вернуться на Петровку, но тут появилась девушка — лейтенант милиции — и осторожно выложила ему на стол что-то, завернутое в газету.