Добрый вечер или Размышления у парапета над уравнением Максвелла

– Подождите!
– незнакомец сделал пару шагов назад, но потом вдруг остановился и продолжил.
– У вас, наверное, что-то случилось, раз вы решились на это?

– Разве оправданием самоубийства могут быть только жизненные потрясения или неизлечимая болезнь?
– спросил Василий.
– Оправданий самоубийству вообще быть не может.

– Конечно нет, - ответил незнакомец.

– Тогда почему вы здесь?

– Видите ли...
– начал незнакомец и вдруг осёкся.
– Да что собственно изменится, если вы что-то узнаете, - продолжил он после недолгого размышления.
– Жена меня любит, и я не могу больше смотреть на её слёзы.

Слёзы женщины, которая знает, что её муж скоро умрёт. Я решил всё это прекратить.

Сумерки сгущались. На небе появлялись еле заметные звёзды. Слабый ветер стих, вместе с ним затих и городской гул. Природа, люди и машины готовились ко сну. Прохожие внизу стали редкими. В окнах зажигались искусственные солнца. На крыше дома, свесив ноги вниз, сидели два человека. Совсем незнакомые друг другу, с непохожими судьбами, но собравшиеся поставить точку в своей жизни.

– У нас девочка, четыре годика, - рассказывал незнакомец.
– У нас очень хорошая семья. Полтора месяца назад мне вырезали аппендицит, а перед самой выпиской анализы показали, что у меня СПИД. Ленивая медсестра не всегда кипятила инструмент. Семнадцать человек, которым в то время делали операции, подхватили вирус. Я в их числе. СПИД ведет себя как хочет.

Иногда, имея его в крови, можно прожить тридцать лет и неплохо себя чувствовать, а иной раз месяц - и в могилу. Мой финиш определили в два месяца, плюс-минус неделя. Я не могу его отодвинуть, но могу приблизить.

– Зачем?
– удивился Василий.

– Я же говорю: жена меня любит.

Пирожков силился понять, но не смог. Он еще раз взглянул на незнакомца и отвел глаза.

– Я еще не умер, - продолжил незнакомец, - и в штанах у меня пока всё в порядке. Её попка рождает в моей голове те же мысли, что и десять лет назад, да и моя у неё тоже. Вчера она мыла посуду, я ставил тарелку в раковину.

Запах её волос сделал со мной то, что делал раньше. Я обнял её, поцеловал в шею, коснулся груди... В общем, всё как всегда. Когда мы ложились спать, она дала мне понять о своём желании...
– на глазах незнакомца выступили слёзы. Он отвернулся в сторону, но вскоре совладал с собой и продолжил: - Я ей говорю:

"Ты что, у меня же СПИД? ". Она протягивает мне презерватив, а у самой на глазах слёзы.

Эмоции всё-таки взяли верх. Незнакомец закрыл лицо руками, его тело вздрогнуло.

– Но сейчас это самый надёжный способ защиты...

– А если какая-нибудь случайность?
– глубоко вздохнув сказал незнакомец, вытер глаза платком.

– Тоже верно, - согласился Василий - Самое главное, - продолжил незнакомец, почти выровнив дыхание, - что она тоже это понимает. Но чувства сильнее разума. Так будет всегда. По крайней мере до тех пор, пока я жив. Я не могу смотреть на её страдания.

Прошло только двенадцать дней, а впереди ещё полтора месяца.

Представляешь, сколько ей предстоит еще пережить. Так лучше уж разом всё кончить. А ты просто дурак, что забрался сюда. Не перебивай! Я уже покойник, а ты здоровый мужик. В моей жизни тоже были моменты, когда думал, что всё... Но выкарабкивался. Не так, так эдак.

– Выкарабкивался... А я не хочу этого, - сказал Василий.
– Да и для чего?

Вся жизнь - большая помойка, а две трети людей - свиньи, разрывающие пятачками помои и довольно при этом похрюкивающие. Я устал жить среди жестокости, равнодушия, подлости и цинизма. Взгляды в автобусе, как будто я им деньги должен и не отдаю. Сослуживцы готовы просто сожрать друг друга и при этом получить удовольствие.

– Но это смешно...

– Я понимаю, что всё это пустое... Но слишком мне всё это надоело.

Надоело терпеть шутов от правительства до дворника, возомнившего себя генералом в гарнизоне. Надоело вечерами стучаться головой о стену от бессилия, что-то изменить в своей жизни. Есть только один способ всё прекратить, и его я сейчас испробую.

– Этот способ - смерть?
– спросил незнакомец.

– В жизни бывают ситуации, когда другого выхода нет.

– Нет выхода только из гроба. Ты не представляешь, как я хочу жить. Ведь это такое наслаждение - вдыхать воздух, видеть детей... Да просто жить.

Конечно, мир далёк от совершенства, но тем, что ты помог бабушке подняться на подножку трамвая, ты дал ей надежду, что в людях что-то можно изменить.

– Что менять и зачем?! Это никому не нужно. Всем на всё и вся плевать. Да черт с ними со всеми! У тебя есть семья, дети... есть какой-то смысл в жизни. А у меня... Через неделю никто даже и не вспомнит, что я вообще был.

– Ты сам не веришь в то, что говоришь, - сказал незнакомец.

– Верю.

– Не веришь! Потому что это бред! Очень трудно прожить так, чтобы никто не пожалел о твоей смерти.

– Ну, может, и пожалеют, - сказал Василий после небольшой паузы. На ум пришли Сергей с Наташкой, Мурлыка... Смешно, но он почему-то вспомнил её испуганные глаза.

Собеседники замолчали. Сумерки сгущались, звёзды стали ярче. Ночь почти наступила. За спиной кто-то громко два раза кашлянул. Спорщики обернулись.

Рядом с ними стоял среднего роста человек, босой, в длинной белой ночной рубашке. В руках у него был темно-коричневый "министерский" портфель.

Василий и незнакомец изумлённо посмотрели друг на друга, затем вновь на человека в ночной рубашке.

– Двое на одной крыше, - сказал Василий, - это слишком. Трое - уже перебор.

– Да нет, я не самоубийца, - устало улыбнулся некто в белом.
– Я собиратель.

– Собиратель чего?
– поинтересовался незнакомец, где-то в глубине души подозревая сумасшествие.

– Душ, разумеется, - сказал собиратель.
– Кому нужны ваши тела? После приземления они превратятся в мешок с костями. Вы не могли бы немного поторопиться. Мне еще в два места успеть надо. Если желаете сигарету или рюмку коньяку, то у меня есть. Вот Мартель... семидесятилетний!
– и он достал из портфеля початую бутылку.

– Ну, что ждёшь?
– спросил незнакомец у Василия.
– Отдай ему за рюмку коньяка. Умрёшь счастливым.

– Так побудет!
– отрезал Василий.
– Лети, братан, тебе здесь не обломится.

– Как знать, - улыбнулся собиратель и добавил: - Я мигом... В одно место и обратно.
– Он взмахнул мощными крыльями и, постепенно удаляясь, превратился, сперва в маленькую точку, а затем совсем исчез в ночном небе.

– Что же ты отказался?
– спросил незнакомец.

– Не знаю. Мне вдруг все действительно показалось глупым. А потом обмен неравноценный, - ответил Василий, глядя прямо перед собой. Он уже не хотел шагнуть с крыши.
– А ты?