Добыча золотого орла. Пророчество орла

– А ты что, был там тогда? – Глаза Феликса вспыхнули. – Это и правда было так страшно, как говорят?

– Хуже. О таком не знаешь, как и рассказать. – При воспоминании о событиях, связанных с падением Сеяна, лицо Катона помрачнело. – Людей убивали сотнями. Сотнями… Даже малых детей… А некоторые из них играли со мной, когда бывали во дворце. Преторианцы хватали малышей и закалывали, они привыкли именно так сражаться…

Мрачный тон друга заставил Макрона нахмуриться.

– Давай судить по справедливости, – промолвил он, указывая кивком в сторону командира когорты. – Его ведь тогда там не было, верно?

– Не было. Во всяком случае, я не видел.

– Под Камулодунумом преторианцы сражались бок о бок с нами и неплохо себя показали. А бой был кровавый.

– Да, ты прав. Я погорячился, нельзя так обобщать.

– Слушай, – тихо произнес Туллий, – а ведь Максимий вполне мог знать твоего отца. Спроси у него как-нибудь, улучив минутку. Между вами может быть что-то общее.

Катон пожал плечами. Он сильно сомневался, что может иметь хоть что-то общее с Максимием. Пренебрежительное отношение командира когорты к молодому центуриону стало очевидным уже после нескольких дней службы. Но еще обиднее было думать, что и остальные центурионы когорты, кроме Макрона, конечно, разделяют это отношение.

Из редеющей тьмы раздалась команда «Смирно!», и Катон узнал голос Фигула. Послышался похожий на отдаленный гром топот сапог, подбитых железными гвоздями. Максимий отошел от жаровни и присоединился к своим командирам.

– Это, должно быть, легат. Становись!

Он выступил на два шага вперед и вытянулся в струнку. Остальные центурионы растянулись в шеренгу позади него, подравнялись и выпрямились. Воины стояли, расправив плечи, подняв подбородки, держа руки по швам. Все замерло, только лошади продолжали фыркать и переступать копытами. Топот стал громче, и спустя несколько мгновений в багровом свете жаровен у ворот появился сам легат Веспасиан, сопровождаемый группой приближенных. Остановившись, он ответил на приветствие центурионов.

– Судя по виду твоих ребят, Максимий, они так и рвутся в бой.

– Так точно, командир. Ждут не дождутся, когда можно будет начать сражение.

– Рад это слышать.

Веспасиан подступил ближе к командиру когорты и понизил голос:

– Приказ ты получил и понимаешь, какая важная роль отведена тебе в нынешнем деле.

– Так точно, командир.

– Вопросы есть?

– Никак нет, командир.

– Молодец!

Веспасиан протянул руку, и они сжали друг другу запястья.

– Последнее сражение. К концу дня все должно закончиться. Да пребудут с тобой боги, центурион.

– И с тобой, командир.

Веспасиан улыбнулся и повернулся лицом к востоку, где над горизонтом уже начинала заниматься заря.

– Ну, время выступать. А вечером я непременно разопью с тобой и твоими ребятами кувшинчик вина.

Легат отступил назад и в сопровождении свиты направился к деревянной лестнице, что вела на надвратную площадку.

Максимий повернулся к центурионам:

– По подразделениям разойдись! Быть готовыми к маршу.

Отсалютовав командиру, Катон и Макрон рысцой припустили вдоль молчаливой колонны легионеров к своим центуриям. Катон отметил, как сверкали полированные накладки на щитах: чехлы для защиты от влаги Максимий приказал оставить в палатках, чтобы не нести на марше лишнего веса. «Лишь бы дождя не было», – подумал Катон, вспомнив, каким тяжелым становится промокший насквозь щит.

Добежав до строя Третьей центурии, Макрон остановился, кивнув младшему другу, и тот направился в хвост колонны, где под штандартом Шестой центурии его дожидался оптион Фигул. Длинное древко украшал лишь один знак отличия, не считая квадратной подвески с номером подразделения, – диск с профилем императора Клавдия, наградной знак, пожалованный всем центуриям армии Плавта после прошлогоднего разгрома Каратака под Камулодунумом.

Катон незаметно улыбнулся. Прошлогодний разгром, надо же. И вот по прошествии года они вновь собираются разгромить Каратака. Конечно же, окончательно. Катону казалось, что, даже если сегодняшнее сражение увенчается победой, римские легионы еще услышат о своем заклятом недруге Каратаке. Год, проведенный на этом варварском острове, научил его в первую очередь одному: бритты слишком глупы, чтобы осознать свое поражение. Каждое войско, которое они высылали против римлян, терпело неудачу, но они не извлекали из кровавой бойни никакого урока и упрямо продолжали сопротивляться, несмотря на понесенные потери. Катону очень хотелось, чтобы нынешний разгром и вправду сломил их упорство ради спасения их самих и их детей.

– Шестая центурия, готовься к маршу.

Из темноты донеслись негромкие звуки: солдаты подняли стоявшие на земле щиты, вскинули на плечи метательные копья. Несколько мгновений, и все снова стихло.

До слуха Катона донесся приказ открыть ворота, прозвучавший где-то в голове колонны. Протестующе заскрипели запорные брусья, выдвигаясь из скоб, тяжелые бревенчатые створы распахнулись вовнутрь, и в чреве надвратной башни открылся черный зев.

Максимий проревел приказ, и когорта пришла в движение: четко, центурия за центурией, неуклонно соблюдая установленную дистанцию между подразделениями. Наконец прозвучал приказ Антония, обращенный к Пятой центурии. Катон дождался, пока ее последняя шеренга шагнет вперед, мысленно сосчитал до пяти и наконец воскликнул:

– Шестая центурия, шагом марш!

Во главе подразделения шел он сам, Фигул – рядом, поотстав на шаг. За ними знаменосец нес штандарт, а следом маршировала колонна из восьмидесяти бойцов – первый в жизни отряд, которым он самостоятельно командовал. Все здоровы, ни одного хворого или недужного. Катон оглянулся и преисполнился гордостью: это ведь его воины, его центурия!

Взгляд скользил по лицам бойцов первой шеренги, выступающим из сумрака, и Катон чувствовал, что не может быть в жизни ничего лучше, чем служить центурионом Шестой центурии Третьей когорты Второго легиона Августа.

Когда когорта вступила под надвратную башню, легат выхватил из ножен меч и, воздев к небу, возгласил:

– За победу! За победу! С нами Марс!

– Мечи наголо! – проревел Максимий, маршировавший во главе колонны.

Лязгнула сталь, сверкнули смертоносные клинки, и войска подхватили клич легата, восхваляя бога войны.

Славословия звучали до тех пор, пока лагерные валы, оставшиеся далеко позади, не превратились в туманные контуры в занимающемся утреннем свете.

Оглянувшись в последний раз, Катон устремил взгляд на дорогу, по которой Максимий вел своих бойцов в бой. Им предстояло решить судьбу Каратака и его войска раз и навсегда.

Глава 7

Уже на рассвете стало очевидно, что день выдастся исключительно жарким. На ясном небосводе не было и намека на облачко. Когорта размеренно маршировала по разбитой дороге, и подбитые гвоздями сапоги легионеров вздымали пыль, покрывавшую проложенные подводами колеи. Поскрипывали ремни, ритмично звякала хорошо подогнанная амуниция, мерно покачивались щиты и метательные копья.

Чуть справа от пехотной колонны, параллельно ей, двигалось кавалерийское подразделение. Центурионы, собранные Максимием, маршировали во главе когорты.