Добыча

Овцы разбежались, испуганно блея, ягнёнок вскочил на ножки и устремился к матери. Медведь с силой вдарил огромной лапой по крестцу добычи, оставляя кровавые полосы, но барашек не вчера родился и развил такую прыть, что мигом оказался вне досягаемости. Прокосолапив метров тридцать, барибал осознал, что добыча ускользнула: овцы взбирались на гору по самым крутым и каменистым участкам.

В приступе бешенства он начал крушить всё подряд, вымещая гнев, разочарование и неудовлетворённую жажду убийства: с корнем вырывая кусты, в щепки раздирая ветки, скатывая со склона валуны размером с собственную голову. Наконец зверь выдохся и, сердито фыркая, остановился на месте. Овцы убежали. Хищник повёл носом по ветру, но не учуял никаких интересных запахов. Почти час он копался среди растений, выискивая какие-нибудь орехи или жуков, но была уже поздняя осень, и орехов почти не осталось. Через какое-то время барибал снова поднял голову, проверяя ветер. После приступа ярости его мучила жажда, и в этот раз острый нюх нацелился на источник свежей воды. И медведь нашёл, что искал — а также кое-что гораздо более интересное, — и начал спускаться с горы, устремившись к цели.

* * *

Туриста звали Дэниел Варники. Ему было двадцать три, прошлой весной он окончил Калифорнийский университет в Беркли, но ещё не устроился по специальности, и пока потому днём тянул лямку на скучной работе, а по ночам подрабатывал, обслуживая столики в популярном баре. И надо сказать, ночные чаевые были немногим меньше, чем дневной оклад. Порой приходилось тяжеловато, но он был молод и с дополнительным заработком мог изредка позволить себе выбираться в такие походы на природу, как сегодня.

Дэниел остановился на высоком повороте тропинки и, опираясь на тяжелый деревянный посох огляделся. От открывшейся панорамы захватывало дух. Сама природа круто изогнула ландшафт: в лощине внизу весело вился ручей, плеща белой пеной на выступающие камни, вдоль него тянулась узкая полоса песчаной гальки, от берегов круто вверх устремлялись луговые склоны, уже растерявшие осенние краски, но обретшие, благодаря местами обнажившейся земле, скульптурную чёткость линий, а вдали устремились к прозрачно-синему небу суровые величественные горы.

Дэнни глубоко вдохнул. Боже, стоять здесь вот так — это нечто восхитительное. Воздух — свежайший, гораздо чище, чем где бы то ни было в городе, пейзаж — оглушающе-прекрасный, а тишина такая глубокая, что слышно даже собственное дыхание. Он любил затеряться среди деревьев — не заблудиться, не зная, где находишься, а забраться поглубже в лес, ощущая, что являешься единственным человеком на многие мили вокруг. Вдали от выхлопных газов, треньканья мобильников, шуршания клавиатур, беспрестанного шума цивилизации. Только он, горы и небо.

Это было действительно здорово. Его представления о классном отдыхе не всегда совпадали со вкусами друзей или его девушки, но для самого Дэнни такое времяпрепровождение было идеальным. Он любил странствовать налегке, в то время как друзья считали, будто в поход необходимо тащить кучу бухла, надувные матрасы и не слишком удаляться от «Макдональдса». Дэнни нравились вечеринки не меньше, чем его приятелям, но он считал за лучшее путешествовать на трезвую голову. И даже предпочитал надувному матрасу спальный мешок. Может, и глупо, но так он ощущал себя сродни первопоселенцам, которые сто пятьдесят лет назад обходились тем, что заворачивались в одеяло.

Из еды ему вполне хватало походной смеси из орехов, сухофруктов, цукатов и прочих калорий — на пару-то дней. Зато, вернувшись в город, после бродячей жизни он по достоинству ценил мягкую постель и горячую пищу.

Его девушка, Хизер, периодически раздражалась, когда он сматывался в двух- трёхдневный поход, но не просилась взять её с собой. Больше не просилась: одного раза для неё оказалось вполне достаточно. И, откровенно говоря, для Дэнни тоже. Хизер не ценила тишины так, как он. Она всю дорогу трещала и трещала, распугивая окрестную живность, причём основной темой трескотни были всевозможные жалобы: то ей неудобно, то слишком жарко, то слишком холодно, то пить хочется, то живот подвело, то ноги болят, то комары зажрали. Сказать, что она не любительница походов — не сказать ничего. Они прожили вместе уже восемь месяцев, и хотя Дэнни не сомневался, что любит Хизер, но вовсе не был уверен, что имеет смысл жениться на девушке, которую ногти и туфли волновали больше, чем… всё это.

Если задуматься, возможно, у неё те же сомнения на его счёт, только наоборот. Стоит ли выходить замуж за парня, который любит то, что она терпеть не может? Дэнни поправил рюкзак и двинулся вниз по тропинке, думая о Хизер. Ну, пусть она и не совершенство, но у неё есть и хорошие качества. Хотя подружке и не нравилось, что два-три раза в год он где-то пропадал в одиночку, зато она не била ниже пояса, пытаясь удержать его дома. Не впадала в истерику и не заявляла, что он её не любит, раз намерен что-то делать без неё. Нет, вместо скандала Хизер купила ему GPS-навигатор и перцовый баллончик для отпугивания медведей и помогла собраться в дорогу.

Ни один из её подарков Дэнни не считал необходимым в походе, но чтобы доставить удовольствие Хизер, таскал их с собой. На навигаторе не было «маячка», но Дэнни ещё ни разу в жизни не потерялся. Он всегда знал, куда идёт и откуда — в голове у него будто находился встроенный компас. Баллончик же — просто дополнительный груз, и Дэнни не верил, что тот когда-нибудь ему пригодится. Во всех книгах о медведях утверждалось, что эти звери стараются избегать людей так же, как и люди их. Но спрей всё равно был под рукой, в кармане походных штанов — просто на всякий случай, чтобы успокоить Хизер. Дэнни не пытался обмануть свою девушку и тайком оставить подарок дома, так что если она вдруг поинтересуется, с собой ли у него баллончик, можно будет с чистой совестью ответить «да».

Дэнни снова остановился, вглядываясь в просвет между деревьями, откуда открывался ещё один захватывающий вид, на этот раз окаймлённый лиственницами. Вытащил из кармана цифровой фотоаппарат. Его вторым хобби была фотография, и в пути ему уже удалось сделать несколько классных снимков. На продажу, может, и не годятся, зато как любительские кадры вполне хороши. После, глядя на фото, он вспомнит это потрясающее чувство оторванности от цивилизации и глубокого покоя.

Неудивительно, что ему так сложно найти подходящую работу. Живи Дэнни лет двести назад, был бы настоящим горцем. Мысль вызвала улыбку. Он сделал ещё несколько снимков, включив режим просмотра, проверил качество кадров и вернул камеру в карман.

Позади послышался шорох, и Дэнни обернулся. Сердце чуть не остановилось, и с минуту казалось, будто он теряет сознание, вся кровь будто отхлынула от лица куда-то в желудок, а тот вдруг поднялся комом встал у горла. Ум напряжённо заработал, пытаясь осознать увиденное, потому что всё было совсем неправильно. Меньше чем в тридцати метрах прямо на него вперевалку шёл чёрный медведь. Огромный чёрный медведь. Дэнни знал, что здесь водятся барибалы, но ни разу в своих путешествиях не сталкивался с хищником, да ещё так близко.

Какое-то время Дэнни стоял, бестолково моргая, будто верил, что это глаза сыграли с ним злую шутку, и если проморгаться, то зверя не станет. Но нет, медведь не исчезал, а продолжал приближаться. Дэнни всё моргал, недоумевая, надеясь, что всё же глаза его подводят. На несколько драгоценных секунд он застыл, взгляд остановился на мощных когтистых лапах, а в голове крутилось всё, слышанное о правильном поведении при встрече с диким медведем.

Не смотреть в глаза.

Медленно пятиться.