Дочь Белого Меча

— Спросил. Но… она боится.

— Могучий шаман может бояться?

— Может. Она с детства… ну, с тех пор… стала бояться птиц. Потом, конечно, перестала… но не до конца.

— Может так быть, чтобы этих «тёмных гигантов» поднимали именно те птицы?

Сизое Перо надолго замолчал.

— Если бы я сам смог выйти в Верхнее небо… — начал он.

— Нет, — сказал Акболат. — Нет. Считай, что я ни о чём не спрашивал. Это был пустой вопрос.

Двор немного расчистили — надо же было как-то добраться до очага и готовить пищу. На дрова пошли обломки галерей. За столом все сидели мрачные и унылые, молча хлебали чечевичную похлёбку с луком. После того как все поели и служки принялись драить миски и котёл, Акболат позвал Ягмару с собой. Они поднялись на уцелевшую часть галереи. По ту сторону стены продолжал лить дождь.

— Пока никому не говорил, — начал Акболат, глядя на дождь, — тебе скажу… Я думаю, Черномор мечется сейчас повсюду, потому что его преследует Снегурко. Но в метаниях этих он набирает силу — сея страх и панику. И в какой-то момент он решит, что может повернуться и дать бой. Почему-то мне кажется, что он сделает это здесь…

— Почему?

— Не знаю. Вроде бы неразумно — тут и железо, и чары, сквозь которые он пока не смог пробиться, и мы ему совсем не друзья… да и у Бекторо есть немалая сила, чтобы с ним сразиться и хотя бы устоять. Но он придёт сюда, к этой клетке, в которую нас загнал, и мы ему будем зачем-то нужны.

— Но почему ты в этом так уверен?

— Я же много лет в него просто вживался — ну, ещё до того, как всё это случилось… Я видел в нём огромную опасность. И неспроста он навестил наш дом… думаю, неспроста. И потом, когда был вморожен рядом с ним… от него что-то продолжало исходить, и я… да, именно вживался в него. Я стал очень хорошо понимать, чего он добивался раньше и чего хочет всё это время…

— Чего же?

— Мастер уже сказал. Стать единственным богом Ойкумены.

— Тогда… Тогда куда же денутся остальные боги?

— Кого-то он убьёт, от кого-то отвернутся люди, и боги постепенно станут простыми… не знаю, как сказать… наподобие леших, русалок, джиннов… Кто-то пойдёт к нему в услужение, кто-то попытается сопротивляться… Так уже было когда-то, когда Ойкумена была совсем маленькой. Греки это помнят.

— Но боги же могут объединиться…

— В том-то и беда, что их самомнение им этого не позволяет сделать. Они непрерывно враждуют друг с другом. Говорят, что Ахура Мазда и Ангра Маинью были братьями-близнецами и когда-то души друг в друге не чаяли… Я питал надежду, что Лютобог сумеет вразумить прочих богов, потому что имеет над ними всеми силу. Но ему, похоже, уже нет дела до мира людей…

— Ты говоришь ужасное.

— Происходит куда более ужасное… Впрочем, мы отвлеклись. Я хотел поделиться с тобой некоторыми соображениями. Смотри: первоначальный план Черномора был такой: привести туда, к нему, его дочь от Вальды. Не знаю, зачем, скорее всего, чтобы занять место Лютобога — и для этого он приложил немало усилий… Этого не получилось — пришла ты, моя дочь от Бекторо. И тогда он придумал новый план: он свёл здесь, в этом довольно-таки закрытом от волшебства месте Бекторо и тебя. И меня. Подозреваю, что все остальные попали сюда хоть и по его воле, но как наши спутники…

— Ещё Овтай и шаман, — напомнила Ягмара.

— Я не думаю, что они были как-то причастны к тому дитю, — сказал Акболат грустно. — Причастны только мы трое… хотя вы с Бекторо — только косвенно. В общем, я думаю, он решил каким-то образом заменить её вами обеими или нами тремя…

— И при этом, как ты говоришь, мы не знаем его целей… вернее, знаем конечную цель…

— Его конечная цель — власть над миром. А мы — средства для её достижения. Ключики. Одни из множества… Странно, что он оставил в живых Ния. Похоже, Снегурко помешал. Обычно он убивает своих детей. Использует и убивает.

— Ключики… — пробормотала Ягмара. — Полезная вещь. Что ж, могло быть хуже… хотя я не представляю, как.

— Всё, оставляю тебя думать, — сказал Акболат. — Поговори с Бекторо. Не избегай её.

— Я не избегаю, — удивилась Ягмара.

— Это тебе только кажется, — грустно сказал Акболат.

— Отец… а ты на ком из них на первой женился?

— На Вальде. На Бекторо через три с половиной года. А что?

— Не знаю, — сказала Ягмара. — Просто… в общем, нет, не знаю.

— Мы жили тогда вместе, — сказал Акболат. — Редко разлучались. Было очень хорошо. Пока… пока не пришёл Черномор. Он всё разрушил. И тогда пришлось… Остальное ты знаешь.

— Остальное знаю… — Ягмара вздохнула. — Конечно, я поговорю с ней. Но только… я никак не могу называть её «мамой». Наверное, поэтому и избегаю… хотя мне не кажется… но если ты так говоришь…

Бекторо поставила Овтая на ноги к полудню. Тучи и мрак не рассеивались, а в храм вообще никогда не попадал свет дня, поэтому время здесь всегда определяли по водяным часам, и в полдень один из служек бил в гонг.

Ягмара как раз стояла перед алтарём и разговаривала с Ахура Маздой. Ты знаешь, как я тебя люблю, молча говорила она, и как тебя любят остальные люди, и стараются изо всех сил жить для тебя, творя добро… Но вот новое зло вторгается в мир, и оказывается, что просто творя добро — ничего не изменить. И отец говорит страшные вещи, и я понимаю, что он прав — помощи от богов ждать не приходится. Но ведь надо же что-то делать… Помоги мне, пожалуйста, потому что я не понимаю, как жить дальше.

Послышались шаги, и в алтарный зал вошли Бекторо и поддерживаемый ею Овтай. Они подошли к алтарному камню, и Бекторо помогла Овтаю сесть на пол и прислониться к камню спиной. Он протяжно вздохнул и замер.

Бекторо посмотрела на Ягмару, кивнула:

— Пойдём, дочка. Оставим его одного.

Ягмара молча двинулась за ней.

Они оказались в маленькой каморке Бекторо, отведённой ей после землетрясения, устланной и увешанной коврами.

— Садись или ложись, как тебе удобно. Хочешь вина?

— Наверное, хочу, — сказала Ягмара, растягиваясь вдоль стены.

— Ничего не болит?

— Не-ет… — протянула Ягмара. — Даже наоборот… не знаю, как сказать…

Бекторо улыбнулась. Налила из высокого кувшина вина себе и Ягмаре, села, скрестив ноги.

— Думаю, отец уже поделился с тобой своими соображениями?

— По поводу намерений Черномора?

— Да. И я, конечно, с ним согласна. Но есть ещё несколько вещей, которые тебе нужно знать… и которые, возможно, ему знать пока ни к чему. То есть он, как человек крайне образованный, мог о них слышать, но раз пока сам не сказал — то и мы промолчим. У женщин должно быть больше тайн, чем у мужчин…

Ягмара пригубила вино. Оно пахло гранатом.

— Думаю, многое из того, что я скажу, тебе и так известно, но я всё равно начну сначала, чтобы не оставалось пустых мест… Известно, что в назапамятные времена волшебством владели все — ну, как сейчас владеют ремёслами. Потом из-за чего-то произошла великая битва, множество людей погибли, возведённые волшебством постройки разрушились, целые царства занесло песком или залило морями… После этого волшебство стало считаться очень опасным, и тех, кто неосторожно его применял, убивали. И так длилось веками. Только боги в те века могли владеть волшебством… Но полностью эти умения искоренить не смогли, потому что способность их применять передавалась от родителей к детям — и чаще по женской линии. Не знаю, почему так. Я думаю, ты уже давно поняла, что способности к владению волшебством у тебя есть?