Дочь друга. Ненужные чувства

— Так что дальше с отцом? Почему Орлов зло?

Берет оладушек, пережевывает, глядя при этом на меня. И ни одной эмоции. Непонятно, нравится ему или все же нет.

— Орлов не зло. Папа не знает, что я в криминалистику хочу. Если бы узнал — не пустил на журналиста даже.

— Дима — мужик умный. Согласен. Нечего тебе в криминалистике делать.

— И вы туда же?!

— Куда?

— К сексистам!

— Отец твой не сексист, Катя, он просто в дерьме этом варится, знает, что к чему. Ты думаешь, будешь интересные статейки, сидя в кресле, писать? И разоблачать бандитов из офиса? Криминалист, Катя, это с трупами лицом к лицу.

— И что?

— А то… Готовишь ты вкусно. Вот на повара бы шла.

Мне становится обидно. Стыд отходит на второй план. Я плюхаюсь на стул напротив и обреченно смотрю на поедающего мои оладьи Кирилла. Не сомневаюсь теперь, что он отцу позвонит и обо всем расскажет. Совместно отправят меня в кулинарный борщи варить. А там можно замуж и детей. И все. Жизнь закончилась, а я карьеру хочу, чтобы имя мое знали.

— Ну, чего раскисла? — хмыкает. — Молчать будешь? Даже не попытаешься отстоять?

— А вы послушаете?

— Не пойму, но послушаю. В тебе, Катя, потенциал, но Орлов, конечно… перекрутит и выплюнет.

Я поджимаю губы, потому что так и хочется броситься в бой и поспорить. У нас в университете многие Орлова считают чуть ли не богом. Борцом за правду. Смелым, независимым, бесстрашным. Половина парней хочет быть на него похожим, а девушки мечтают хоть раз его встретить. Я — не исключение. Поэтому и разочарована, что сегодня увидела лишь его помощника. И выгнали так… нелепо!

— И что делать будем?

— С чем?

— С тобой, с враньем, с папой. Ты живешь у взрослого мужика в столице.

— Когда вы думали, что папу убили, вас это не волновало.

— А теперь волнует, Катя. Уверен, он мне точно не спасибо скажет, когда узнает, что ты три недели жила со мной в одной квартире.

— Он не узнает. Он в командировке на месяц. Я к тому времени вернусь, и про стажировку ни слова. Никогда. Честно-честно…

— Вот не зря отец тебя сюда бы не пустил, не зря, — хмурится и смотрит… смотрит как-то странно.

Вроде бы и недовольно, но есть в его взгляде что-то еще, будто… заинтересованность.

— У тебя парень есть, Катя?

Парень? Зачем это?..

— Ясно, — тяжело вздыхает, и я вру снова.

Вот правду ведь говорят: где раз, там уже не остановиться.

— Есть. А что?

— Вот помни, что есть, а то тут разные… хм… парни бывают, Катя. Не лучший вариант.

— Думаете, я тут никого недостойна?

— Ты, Катя, слишком…

Он замолкает, задумчиво потирает подбородок.

— Видная. И наивная. Разведут тебя тут, если уши развесишь.

— Я не собираюсь! — с возмущением.

— Вот и славно.

Встает из-за стола, останавливается у выхода.

— А у тебя все сегодня? Стажировка кончилась?

— Да. Сокращенный день.

— Экспресс. Собирайся тогда, поедем.

— Куда? — настораживаюсь.

— К Лисе твоей. Чувствую, мудила этот ни черта не привезет. Ни куртку твою, ни деньги.

Глава 7

То, что Катеньку надо срочно куда-нибудь сбагрить, понимаю сразу, как залипаю на ее губах. В меру пухлых, больших и наверняка мягких. С желанием прикоснуться и опробовать их немедленно пришлось бороться, так что, пока Катя молча сидит рядом в такси, думаю о том, куда именно ее отправить. Знакомых у меня здесь немного. Таких, чтобы у них оставить Катю — вообще нет.

— А мы… зачем сюда? — спрашивает, растерянно глядя на здание больницы.

— Машину свою заберу. Не могу без колес.

Как только выходим из такси, веду Катю к паркингу и на ходу снимаю блокировку со своей малышки. Я купил ее три года назад. Увидел у знакомого, протестировал и выкупил, потому что ему как раз хотелось новую, а мне нужны были надежные колеса. Ничего надежнее этого громадного вездехода я пока еще не нашел. На таком хоть в степь, хоть в горы — везде проедет.

— Это… ваша?

Катя ошарашенно таращит глаза, и я снова залипаю. Не на чем-то конкретном, а в целом — на ней. На восторженности, на эмоциях, которые не стесняется демонстрировать, на улыбке. Я против нее взрослый мужик, а она — девочка совсем. Совершеннолетняя, охрененно сформированная, но…

Я вообще не сплю с теми, кому нет двадцати пяти. Из принципа и чтобы потом не было вопросов и разочарований.

— Такая большая, — аккуратно трогает капот. — И гладкая.

— Садись пока. Мне на пару минут.

Решение приходит за мгновение. У нас в лаборатории заведующей работает Светлана Никитична. Я к ней частенько обращаюсь за быстрыми результатами, если мне вдруг горит. А еще я оперировал ее сына. Провел, можно сказать, сложную и рискованную операцию, но парень не просто выжил, но еще и живет полной жизнью, видел его недавно с девушкой.

— Кирилл Савельевич, какими судьбами? — улыбается при виде меня и отвлекается от своих аппаратов.

— Дело у меня к вам, Никитична. Щепетильное.

Живет Никитична в большой, просторной трешке. Одна. Рома съехал от нее сразу по восстановлении после операции. Захотел жить отдельно от матери, самостоятельно. Квартирантов Никитична к себе не берет, потому что жутко не любит посторонних, но я очень надеюсь, что по моей просьбе возьмет к себе Катеньку.

В двух словах ей объясняю суть просьбы, описываю Катю как жутко ответственную и серьезную, хотя все, что успел узнать за полдня — она умеет попадать в неприятности и потрясно готовит оладьи.

— Не пойму, Кирилл. А к себе чего не возьмешь? У тебя вроде тоже не однушка.

— Я и взял, но вы поймите, она девочка молодая, а я мужчина взрослый. Негоже ей у меня жить — это раз, а два…

— Она тебе нравится, — заканчивает за меня. — С этого бы и начал. Привози сегодня в семь вечера свою хорошую девочку, возьму, куда деваться. И присмотрю, конечно, но ты учти, что я дома только по вечерам бываю.

— Она учится, тоже до самого вечера не будет дома.

— Привози, Кирилл. Познакомимся. И торт прихвати, какой я люблю, ты знаешь.