Дочь Эрлик-хана

Он ощупывал и простукивал дверь, пытаясь разобраться, как ее открыть, когда снаружи донесся какой-то звук. Американец отпрянул и насторожился. Вряд ли это были те, кто его сюда сбросил: они просто не успели бы придти так быстро. Скорее всего, кто-то внизу услышал шум падения и решил убедиться, что в камере лежит мертвое тело.

Потом дверь распахнулась, Гордона на мгновенье ослепил яркий свет, и человек, на которого он бросился, казался ему лишь размытым черным силуэтом. Когда в глазах перестали мелькать огненные пятна, американец увидел распростертого на полу жреца с гладко выбритой головой. Гордон выглянул в коридор — тесный, тускло освещенный масляными лампами, — но там больше никого не было.

Коридор шел наклонно вниз, и Гордон недолго ломал голову о том, что теперь следует делать. Он не собирался возвращаться на верхние этажи, чтобы встретиться со своими врагами, — по крайней мере, пока. Каждую секунду он ожидал, что из-за какого-нибудь поворота на него с криками бросится толпа. Однако можно было надеяться, что в гибели ненавистного Аль-Борака уже никто не сомневается. Жрец, которого он только что убил, оказался здесь не просто так. Ему поручили добить святотатца, если тот каким-то чудом не сломает себе шею при падении на каменный пол.

Коридор резко повернул направо. Здесь света не было, и Гордону пришлось вернуться и снять со стены одну из ламп. Уклон становился все круче. Скоро Гордону ничего не оставалось, как держаться за стену рукой. Стена была грубой и неровной, но пальцы не нащупывали ни швов, ни стыков. Этот туннель был прорублен в горе, у подножия которой стоял храм.

Вряд ли кто-нибудь из жителей Йолгана, за исключением самих жрецов, знал об этих туннелях. И Ясмина, конечно, тоже… При мысли о ней Гордон содрогнулся. Одному богу известно, где она сейчас, и он не сможет ей помочь, пока не выберется из этого крысиного подземелья.

Еще поворот направо — и туннель стал шире, спуск прекратился. Гордон стал двигаться осторожней, но прибавил шагу и поднял лампу над головой. Туннель заканчивался тупиком, но из грубой каменной стены торчал неуклюжий рычаг, а зоркие глаза Гордона заметили тонкую, как нить, щель стыка. Повернув рычаг, американец легко отодвинул каменную плиту и вошел в пещеру.

Он еще не знал, что некоторое время назад здесь была Ясмина. Но, как и она, Гордон увидел причудливую сеть кустарника, затянувшую вход, и яркие звезды, которые словно запутались в ней. Американец задул лампу, немного постоял, чтобы глаза привыкли к темноте, и шагнул наружу.

И тут же попятился. Кто-то, тяжело дыша, продирался сквозь кустарник. Да это же Йогок! Расстояние между ними было невелико. В следующий миг он уже прижимал жреца к земле, не давая вырваться. Монгол лишь коротко пискнул: крепкие пальцы Гордон сдавили ему горло.

— Где Ясмина?

Он явно перестарался: жрец попытался что-то сказать, но лишь захрипел. Ослабив хватку, Гордон повторил вопрос. Йогок обезумел от страха. Он не ожидал нападения и пока осознал лишь одно: запах, исходивший от человека, который его держал, был не таким, как у его соплеменников.

— Аль-Борак? — с трудом выдохнул он.

— А кто же еще? — раздраженно рявкнул Гордон и для острастки на секунду сжал горло жреца, так что Йогок конвульсивно дернулся. — Где Ясмина?

— Ее увели белые! — задыхаясь, пробормотал Йогок.

— Где они сейчас?

— Не знаю! Я ничего не знаю! Ой! Прошу тебя… я все расскажу!

В темноте глаза Йогока блеснули дикой злобой. Он снова попытался вырваться, но вновь ощутил железную хватку Гордона и задрожал мелкой дрожью.

— Мы отнесли Ясмину к пещере. В пещере прятались слуги белых, но они не стали ждать. Убежали, увели лошадей. Белые сказали: Йогок предал их, обманул. Белые сказали: это Йогок убил их слуг и их тоже убьет. Они лгут! Клянусь Эрликом! Я не знаю, где их слуги! Белые бросились на меня, но я убежал, а мой слуга остался и боролся с ними.

Гордон рывком поставил жреца на ноги, прислонил лицом к скале и связал Йогоку руки за спиной его же собственным поясом.

— Идем обратно, — мрачно сказал он. — И только пикни, змееныш, — я мигом отправлю твою душу куда следует. Веди меня к той пещере самым коротким путем, какой только знаешь.

— Не пойду! Эти псы убьют меня!

— Значит, ты хочешь, чтобы я тебя убил? — зловеще осведомился Гордон, и Йогок снова задрожал. Он уже понял, что сбежать не удастся.

Оставалось лишь выбирать из двух зол — не меньшее, но более отдаленное. Обреченно кивнув, монгол зашагал по склону. Они пересекли ручей, а затем повернули направо.

— Теперь понятно, где я оказался, — сказал Гордон. — А пещера — вон в том выступе, верно? — он выдержал паузу. — Если в тех соснах можно пройти, пойдем там.

Йогок поспешил повиноваться. Железная хватка Гордона и его широкая кривая сабля были достаточно вескими доводами в пользу такого решения. Предрассветная мгла уже начала редеть, когда они подошли к пещере. За кустами смутно темнел вход. Жрец охнул и начал оседать.

— Они ушли!

— А я и не ожидал, что меня будут дожидаться, — пробормотал Гордон. — Я пришел сюда, чтобы взять их след. Или ты думал, что они будут сидеть и ждать, пока твои люди прибегут и отрежут им головы? Меня беспокоит только одно: что эти выродки сделали с Ясминой.

— Слышишь?

Из пещеры донесся то ли вой, то ли стон. Йогок конвульсивно дернулся. Гордон швырнул жреца на землю и, распутав ему запястья, тотчас связал по-новому — по рукам и ногам.

— И чтоб ни звука! — сурово предупредил он и, обнажив саблю, стал осторожно пробираться к пещере.

У входа американец чуть помедлил и прислушался. Вой повторился снова — слабый, исполненный непритворной боли. Так стонет человек в предсмертной агонии.

Гордон ощупью двинулся во мрак и вскоре споткнулся обо что-то мягкое. Несомненно, это был человек. Он снова застонал, и Гордон, склонившись над ним, угодил рукой во что-то теплое и липкое. Человек был тяжело ранен и умирал. На нем была одежда европейца, а в одном из карманов Гордон нашел коробок и зажег спичку. Лицо умирающего уже покрылось мертвенной бледностью, глаза стекленели.

— Пемброк! — пробормотал Гордон.

Звук его голоса заставил англичанина вздрогнуть. Он попытался приподняться опираясь на локоть, но это усилие оказалось чрезмерным, и изо рта Пемброка хлынула кровь.

— Ормонд… — выдохнул раненый. — Ты вернулся? Будь ты проклят, я…

— Я не Ормонд, — отозвался американец. — Я Гордон, если ты такого помнишь. Я собирался тебя убить, но, кажется, кто-то освободил меня от этой обязанности. Где Ясмина?

— Он увел ее, — едва слышно произнес англичанин. — Ормонд, грязная скотина! В пещере никого не было, и мы поняли, что старый шакал Йогок нас предал. Мы хотели его убить, но этот дикарь верткий, как ящерица… а его дружок, будь он проклят, пырнул меня ножом. Ормонд забрал Ясмину и жреца и ушел. Он спятил, клянусь богом… Он собрался перейти горы пешком, со связанной девушкой, с этим шаманом в качестве проводника… А меня оставил тут умирать… Свинья, грязная свинья!