Дочь генерала

— Непременно, сэр.

Честно скажу, мне не нравились замечания подобного рода от Кента и Фаулера, Наверное, Энн Кемпбелл стала для меня чем-то большим, нежели очередная потерпевшая. Скорее всего я отыщу ее убийцу, должен найтись человек, который выяснит, почему Энн сделала то, что сделала, и объяснит это Кенту, Фаулеру и всем остальным. Жизнь Энн Кемпбелл не нуждалась в оправдании и сетованиях — она нуждалась в разумном объяснении и, может быть, взывала к возмездию.

Полковник Фаулер проводил нас до двери, очевидно, сожалея, что он разговаривал по телефону и нас встретила миссис Фаулер. Мы обменялись рукопожатиями, и я спросил:

— Кстати, нам не удалось найти уэст-пойнтское кольцо капитана Кемпбелл. Она его носила?

— Не обращал внимания.

— На ее пальце мы заметили светлый ободок.

— Значит, носила.

— Знаете, полковник, если бы я был генералом, мне хотелось бы иметь вас своим адъютантом.

— Если бы вы были генералом, мистер Бреннер, я был бы нужен вам в качестве адъютанта. Всего доброго.

Зеленая дверь затворилась, мы пошли по дорожке к улице.

— Мы, кажется, на пороге открытия какого-то большого секрета Энн и ее папочки, — сказала Синтия. — Но дальше — стена.

— Да, но мы знаем, что секрет существует, и меня не обманет весь этот треп о воображаемой несправедливости и беспричинной ненависти.

— Меня тоже.

Я уселся в машину и сказал:

— У жены Фаулера странный вид. Ты не заметила?

— Заметила.

— И за ним самим надо следить.

— Обязательно.

Глава 22

— Завтрак или психология? — спросила Синтия.

— Психология. Закусим полковником Муром.

Напротив каждого дома на Бетани-Хилл у дороги стоят белые указатели с черными надписями. Ярдах в ста от дома полковника Фаулера мы увидела табличку, на которой было написано «Полковник и миссис Кент».

— Интересно, где будет жить Кент через месяц? — сказал я.

— Надеюсь, не в Левенуэрте, штат Канзас. Мне даже жаль его.

— Люди сами выбирают свою судьбу.

— Имей хоть немножко сострадания, Пол.

— Постараюсь. Судя по масштабам морального разложения, здесь скоро пойдет волна внезапных отставок, увольнений, переводов, может быть, разводов, зато — если повезет — никаких судилищ за поступки, недостойные офицера. В Левенуэрте потребуется целое крыло для возлюбленных Энн Кемпбелл. Представь картину: два десятка бывших военных томятся в своих одиночках...

— Ты, кажется, настроился на обличительную волну. Я тебя умоляю...

— Ты права, извини.

Мы выехали из Бетани-Хилл и влились в вереницу личных автомобилей, грузовиков с людьми и грузами, школьных автобусов, штабных машин. Повсюду виднелись группы марширующих солдат. Тысячи мужчин и женщин напоминали обычное население любого небольшого городка в восемь часов утра и все же неуловимо и глубоко от него отличались. Гарнизонная служба на территории Штатов в мирное время скучна, но когда идет война, то находиться в таком месте, как Форт-Хадли, лучше, чем на передовой, хотя и не намного.

— Некоторые плохо ориентируются во времени, — сказала Синтия. — Я чуть было не поверила в версию полковника Фаулера насчет последовательности событий, хотя в смысле времени он путался.

— Лично я думаю, что он сделал тот звонок гораздо раньше.

— Подумай, о чем ты говоришь, Пол!

— Говорю о том, что он уже знал, что Энн мертва. Он позвонил для того, чтобы создать впечатление, будто она жива и опаздывает к завтраку. Но он не предвидел, что мы попадем к ней в дом до указанного времени.

— Объяснение правдоподобное. Однако откуда Фаулер узнал, что Кемпбелл мертва?

— Тут возможны три версии. Ему кто-то сказал, он каким-то образом обнаружил ее тело и третья: он сам и убил.

— Он не убивал! — убежденно возразила Синтия.

— Тебе он, вижу, понравился.

— Да, понравился. Фаулер не похож на убийцу.

— Все мы убийцы.

— Это неправда!

— Хорошо-хорошо. Но если все-таки допустить это, ты догадываешься о его мотивах?

— Главный мотив — оградить генерала и вырвать с корнем заразу в части.

— Да, альтруистический мотив мог подвигнуть такого человека, как полковник Фаулер, на жуткий поступок. Но у него могли быть и более личные мотивы.

— Возможно. — Синтия свернула на дорогу, ведущую к Учебному центру.

— Если мы не уличим полковника Мура по его вьющимся волосам, Фаулер займет более высокое положение в моем списке подозреваемых. Тот злополучный звонок — достаточное основание. Я уже не говорю о том, какой испуганный вид был у миссис Фаулер.

— Как далеко мы зайдем с Муром?

— До порога.

— Ты думаешь, что еще не время расспросить его о волосах, пальчиках и шинах?

— Пока в этом нет необходимости. Мы хорошо поработали тут, и незачем делиться с ним нашим успехом. Пусть своими разговорами выкопает себе яму поглубже.

Синтия проехала мимо арки с надписью «Посторонним вход воспрещен». Охраны не было, но навстречу нам полз полицейский джип.

Мы остановились перед главным зданием Учебного центра, поблизости от вывески «Служебная парковка». Я заметил серый «форд-ферлейн», очевидно, принадлежавший Муру.

Мы вошли в здание. Из-за конторки поднялся сержант:

— Чем могу служить?

Я показал ему удостоверение.

— Проводите нас, пожалуйста, в кабинет полковника Мура.

— Я позвоню ему, шеф, — ответил сержант.

Не люблю эту неофициальную форму обращения к уорент-офицеру, и потому я слегка повысил голос:

— Вы плохо слышите, сержант? Проводите нас в его кабинет.

— Есть, сэр. Следуйте за мной.

Мы шли длинным гулким коридором вдоль стены цвета плесени. Пол не был даже устлан каменными плитами, а просто залит грязно-серым бетоном. Каждые пять ярдов попадалась распахнутая стальная дверь, ведущая в небольшое помещение, где за металлическими столами трудились лейтенанты и капитаны.

— Это тебе не Ницше, а что-то от Кафки.

Сержант глянул на меня, но промолчал.

— Когда прибыл полковник? — спросил я.

— Минут десять назад.

— Серый «форд-ферлейн» перед зданием — его?

— Так точно, сэр... Это по поводу убийства Кемпбелл?

— Уж конечно, не по поводу нарушения правил парковки.

— Понимаю, сэр.

— Где кабинет капитана Кемпбелл?

— Напротив кабинета полковника Мура. Там сейчас ничего нет.

Дверь с табличкой «Полковник Мур» оказалась в самом конце коридора.