Дочь Гингемы (иллюстр. М. Мисуно)

Людушка устало сел на пол и вытер пот с распухшего от укусов лица.

– Ну что за ж-ж-жизнь такая? – всхлипнул он. – И с-с-сеъсть с-с-с-покойно никого теперь нельз-з-зя!

Постепенно Людушка успокоился и побрел в кладовую. Там он чуть-чуть перекусил: съел три больших кремовых торта, корзину пирожков, выпил ведро компота, и закусил его опустевшей корзиной. Больше есть не тянуло, хоть убей.

– Ну вот, и аппетит совсем потерял из-за этой злой-презлой Корины, – расстроился Людушка. – Один вред от этих волшебниц!

Что же делать, как ж-ж-жить дальше? Тьфу, я даже жужжать начал, словно комар! Докатился, нечего сказать…

Роняя крупные, словно яблоки, слезы, Людушка выбрался из подвала, и вяло поплелся к обеденному столу. Он собирался немного подкрепиться после трудного подъема по лестнице. Не глядя, людоед протянул руку, схватил со стола что-то большое и мягкое и сунул в рот.

– Ой-ой-ой! – вдруг заверещало это «что-то» у него в руке.

Людушка вытаращил от испуга глаза. Оказалось, что он держит какое-то странное создание, желтое в синюю полоску. Больше всего оно напоминало кувшин с цыплячьими ножками, паучьими ручками и длинным мохнатым хвостом.

– Это еще что такое? – удивился Людушка. – Такого зверюшку я вроде бы еще не кушал. Кто ты такой? Заяц, что ли? А почему полосатый?

Странный зверюшка забился у него в руке и что-то неразборчиво пропищал.

– Нет, ты не пищи, а скажи человеческим языком, что ты такое, – обеспокоился Людушка. – Меня папашка учил: «Сынок, можно есть все на свете, кроме рваных башмаков и ядовитых грибов». На рваный башмак, ты вроде не похож. Может, ты какой-нибудь ходячий ядовитый гриб, а? Отвечай!

Зверек стал показывать тонкими лапками на голову – мол, у меня и рта-то нет, как же отвечать?

Но Людушка оставался непреклонным.

– Ты мне голову не дури, гриб с хвостом! Будто не знаешь, что в Волшебной стране все звери умеют говорить. Если не ответишь, то значит, ты все-таки гриб. Тогда я тебя кушать не стану, а просто возьму да раздавлю ногой.

Странное полосатое создание забилось еще сильнее. Потом из его верхней части вдруг вытянулся трубочкой маленький рот, и Людушка услышал:

– Я… я не умею…. разговаривать!

– Это очень даже странно, – озадаченно почесал затылок Людушка. – Все умеют разговаривать, а ты не умеешь! Но и на гриб, если подумать, ты не больно-то похож… Может, ты какой-нибудь неправильный суслик? Как зовут твою маму, а?

– К-к-корина… – прошепелявил странный зверек.

Людушка даже икнул от неожиданности.

– Ну, и маму ты себе нашел! То-то ты такой уродец… И как же тебя зовут?

– Фи… фи…

– Что за «фи» такое? – нахмурился Людушка.

– Это имя у меня такое, длинное очень, – вздохнуло странное создание. – Не сердись, я ведь только учюсь говорить. Имя у меня длинное-предлинное, и не выговоришь… Фи… Фи… Финтифлюшка, вот!

– Ну и имечко! А папа у тебя есть?

– Нет, – горестно вздохнул уродец. – Мы и маму-то потеряли. Она уехала, а мы за ней побежали, и прибежали сюда. А дальше куда бежать, не знаем.

Людушка озадаченно хмыкнул.

– Вообще-то ваша мама Корина здесь была…

Уродец радостно взвизгнул и протянул к нему лапки.

– Тогда ты наш папа!.. – запищал он. – Папа!..

– Какой я тебе папа? – огрызнулся озадаченный Людушка.

– Папа, папа, папа! – радостно запищал Финтифлюшка. – Ребята, я нашел нашего папу! Мурчик, Красный Шарик, Бурчалка, все сюда!

Из-под стола выскочили множество таких странных созданий, что Людушка даже оторопел. Они стали радостно прыгать вокруг людоеда. Мурчик, мурлыча, ласково потерся головой о его ногу, ну словно котенок. А Красный Шарик от избытка чувств вдруг высоко подпрыгнул и ткнулся круглой головой прямо в живот Людушки. Тот от неожиданности ойкнул и сел на пол. Странные зверюшки сразу же взобрались ему на плечи и стали обнимать его и целовать.

– Так, – сказал Людушка. – Час от часу не легче! То комары на меня налетают и кусают, то теперь эти уродцы обнимают да целуют. Совсем озвереть можно от такой жизни!

Он хотел было проглотить Финтифлюшку, но запах от уродца шел, словно от куска мыла. И потом, странный зверек так преданно глядел на Людушку своими глазами-пуговками, что людоеду совсем расхотелось его есть.

– Ладно, оставайтесь здесь жить, – поразмыслив, разрешил людоед. – Все одно будет веселее! От вашей мамашки Корины я ничего хорошего не получил, одни только расстройства. Может, от вас будет польза?

– Будет, будет! – радостно заверещал Финтифлюшка, прыгая на его широком плече вместе с Мурчиком. – А что такое «польза», папа?

– Ну, например, станете мышей в кладовке гонять, – пояснил Людушка. – А то больно они разошлись, мышеловок на них не напасешься. И еще я буду вам читать свои стишки. Будете их слушать?

– Будем, будем! – кивнул Финтифлюшка. – Только у нас не у всех уши есть.

– Ну, это неважно. Были бы хорошие стишки, а уши, они и вырасти могут. У тебя же только что появился рот, верно? А уши – это дело наживное. Может, я бы и Жевунов не ел, если бы они мои стишки слушали да похваливали. А то они приходят в мой замок, слушают мои стишки, а потом критикуют. Тут хочешь не хочешь, а поневоле станешь людоедом!

– Нам обязательно понравятся твои стишки, папа, – кивнул Финтифлюшка. – Скажи, а когда мы увидимся с нашей мамой?

Мы по ней очень скучаем.

Людушка даже вздрогнул.

– Ну, уж нет, фигушки! – воскликнул он. – Никогда мы с Кориной больше не встретимся, честное-пречестное слово!

Но Людушка ошибся – он еще не раз встречался с Кориной. И не только с ней, но и с феей Элли, Страшилой, Железным Дровосеком и даже с самим великим колдуном Пакиром. А однажды Людушка даже стал королем Голубой страны. Ох, ну и дров же он тогда наломал…

Но это уже совсем другая история, и она будет рассказана в другой книжке о Волшебной стране.

Глава двенадцатая Бесконечная стена

Волк заметно приободрился, покинув логово людоеда. Он ненадолго сбегал в чащу и вскоре вернулся, облизываясь с довольным видом.

Друзья прошли по дороге из желтого кирпича несколько миль, пока не оказались у развилки. Налево, в редкий осинник, уходила проселочная дорога. Она была давно заброшенной и густо заросла травой.