Дочь куртизанки

– Вы ждали нашей встречи более часа, лорд Эшдон. С кем теперь мне драться? Вы едва ли в лучшей форме.

– Уверяю, что даже не в лучшей своей форме я вполне готов к бою с вами, лорд Даттон, – ответил Эшдон, убирая со лба темные волосы боксерской перчаткой. – Ставлю пять фунтов, что вы будете в нокауте через пять минут.

– Вы знамениты как плохой спорщик, Эшдон, – презрительно улыбнулся Даттон в ответ. – Можете присовокупить еще одну неудачу к своему общему счету.

– Только если я удвою ставку. – Эшдон хрипло засмеялся. – Десять фунтов. Пять минут. Договорились?

– Договорились, – обрадовался Даттон.

Эшдон сделал первый увесистый удар в красивую челюсть Даттона, и было видно, что это доставило ему наслаждение. Что произошло между ними? Волочился ли Даттон за леди Каролиной? Руан ничего об этом не слышал.

– Полагаю, он отыгрывается за прошлую ночь, – приятным голосом произнес лорд Генри Блейксли.

Руан обернулся, услышав эти слова, кивнул в знак приветствия и спросил:

– Эшдон?

– А вы ничего не слышали? – удивился Блейксли. В голосе его прозвучали циничные нотки. – Леди Каролина, дочь леди Дэлби, дала ему пощечину прошлой ночью в гостиной своей матери.

Лорд Руан подумал над этим минуту.

– Возможно, ее спровоцировали.

Блейксли кивнул.

– Полагаю, это зависит от того, кого вы спрашиваете. Суть истории – в том, что леди Каролина вбила себе в голову идею стать «ночной бабочкой». Трудно представить, что обидного можно сказать ей после этого, если вы понимаете, что я имею в виду. Мне довелось быть свидетелем милой сцены, и, по моему мнению, все выглядело так, словно Эшдон предложил ей покровительство, а она отказалась. Весьма резко. А вы об этом не слышали?

Нет, Руан ничего не слышал.

Эшдону можно было только посочувствовать.

– Мне его нисколько не жаль, – сказала Каро Анни, когда они сели пить чай в белой гостиной. – Я чуть ли не набросилась на него, и ему оставалось только поймать меняла он не смог сделать даже этого.

– Он тебя не поймал?

– Не так, как ему следовало это сделать, – резко ответила Каро.

Анни кивнула и продолжила помешивать чай. Она провела большую часть дня у себя в комнате, размышляя о том, стоит ли принять предложение лорда Ставертона или отказать ему. Можно ли упускать такой шанс, когда надо лишь протянуть руки и поймать лорда Ставертона, если он все-таки желает этого?

От этих мыслей только голова разболелась. Она слышала, как говорила Каро, слышала ее слова, но не могла хорошенько понять их смысла. После встречи Каро с лордом Эшдоном ее мысли были заняты только им. Нет ничего хорошего в том, что девушка так поглощена мужчиной.

Анни же размышляла о том, как ей устроить свое будущее, а также о том, какова будет судьба Каро. Ей было совершенно ясно, что и ей самой, и Каро лучше всего и спокойнее будет в надежном замужестве. Это было вполне вероятно, и она решила сделать для этого все возможное и проследить, чтобы Каро сделала то же самое.

У куртизанки просто не было никакого будущего.

– Что говорит твоя мама? – спросила Анни, размышляя о куртизанках.

– О, она мурлычет от удовольствия, словно кошка, – ответила Каро. – Считает, что все идет совершенно очаровательно. И должна признать, что она предвидела реакцию Эшдона до последнего слова.

– Каро, ты же не собираешься стать куртизанкой? Ты серьезно настроена выйти замуж за лорда Эшдона? Лучше выйти замуж, чем стать куртизанкой.

Видимо, Анни сказала больше, чем хотела, потому что взгляд Каро вдруг преисполнился сожаления.

– Это о твоей матери, да? Почему я не догадалась сама, когда мы впервые встретились и сошлись, словно две лошадки, которые пахали на одном поле всю жизнь? Наши матери, наши жизни – они такие одинаковые.

– Одинаковые? – резко прервала ее Анни. – Ничего общего, Каро.

– Прости, Анни. Не хотела тебя расстроить, – повинилась Каро, наклонившись и взяв ее за руку. Руки Анни были холодны, как снег в январе, снова выдав гораздо больше, чем ей хотелось. – Не могу не думать, что мы одинаковые. Или это не так?

– Каро, – тихо произнесла Анни. – Твоя мама уникальна, и благодаря ей твоя жизнь стала совершенно особенной, по крайней мере для дочери куртизанки.

В глаза Каро Анни увидела вопрос, но смолчала. Если она собиралась рассказать эту историю – а все говорило о том, что она должна это сделать, – то следовало быть осторожной, потому что ее одолевали воспоминания слишком мрачные и спутанные. Она делала это неохотно и только ради дружбы. У Каро до сих пор оставались романтические представления о жизни куртизанок, и она хотела вырвать эти мысли из ее сознания, даже если придется вспомнить детство.

Анни встала, подошла к одному из фронтальных окон белой гостиной и посмотрела на улицу, но не увидела ничего, кроме картинок воспоминаний.

– Моя мама убежала из дома, чтобы выйти замуж, – заговорила она. – Но так и не вышла. Это обстоятельство стало началом и концом всех ее планов. Она не могла вернуться домой и не могла заставить его жениться на ней. Она не могла никому рассказать о своем позоре. Ей оставалось только найти способ выжить. И она нашла выход, возможно, единственный.

– Она была очень храброй, – осторожно произнесла Каро.

– Храброй? Думаю, что она была в отчаянии, – поправила Анни. – У нее не было ничего, кроме красоты. Но одной красоты недостаточно, Каро. Женщина не может выжить, полагаясь только на красоту, потому что красота недолговечна, а еще потому, что красота мало что значит без других качеств, усиливающих ее. У моей мамы была только красота.

– Ты на нее похожа?

– Да, – ответила Анни, повернувшись к Каро. – Я всегда так думала, но я совсем не знаю своего отца.

– О, Анни, – тихо произнесла Каро. – Разве он был не тот человек, за которого твоя мама хотела выйти замуж?

Анни отвернулась к окну.

– Нет, Каро. Я появилась гораздо позже. Маме пришлось пройти через руки многих мужчин. Некоторые из ее любовников оставались с ней больше года, но таких было немного. Она переходила от мужчины к мужчине, и ее красота ушла, как и ее мужчины. Она никогда не привлекала титулованных особ, ни разу не удалось ей удержать и богатого поклонника. Она плыла по течению, и я вынуждена была плыть по течению вместе с ней.

– Поэтому ты не желаешь плыть по течению теперь?