Дочь лесника

– Но нас же искать будут!
– Алине явно никуда идти не хотелось.

– Кто нас искать будет?
– недобро усмехнулся Николай.
– Что я пропал, заявить некому. Вы с Серегой да Федор Михалыч шли со станции, так что вас, если и будут искать, то начнут с Москвы. Да и мы же не знаем, куда вообще нас забросило! Так что на реку по-любому выходить надо.

– А как выходить? Где тут река?
– недоуменно спросил Сергей. Эх, молодняк, молодняк!
– На дерево лезть и высматривать, что ли?
– тут же слегка реабилитировался он в моих глазах.

– Обойдемся, думаю, без этого, - я решил уберечь парня от необходимости лазить по деревьям.
– Вон, - я показал рукой в просвет между соснами, - в ту сторону местность заметно понижается. Это верный признак, что там или ручей или река. Туда и надо идти.

– Погодите, - Николай даже руки поднял, предостерегая нас от излишней поспешности, - успеем. Для начала давайте-ка проверим, что у нас с собой съестного, да одежду надо в порядок привести.

Глава 2

Со съестными припасами у нас оказалось, мягко говоря, не очень. Грубо говорить не стану - сами сейчас поймете, почему. Итак, в недрах алининой сумочки обнаружились три пакетика фисташек, двухсотграммовая коробочка персикового нектара да пачка 'орбита' без сахара. Офигительное богатство, блин! В сумке Сергея (хорошо хоть, не снял с плеча, пока фото делали) своего часа ждали две палки сырокопченой колбасы да ополовиненная полтораха 'фанты'. Уже лучше. У Николая никакой еды не нашлось вообще, зато у него оказались почти целая пачка сигарет, зажигалка и неплохой складной нож. Насчет сигарет, лучше бы их не было, я курить совсем недавно бросил, и запах табака меня все еще нервировал, а зажигалка и нож - ресурсы ценные. Про себя, любимого, упоминаю в последнюю очередь исключительно потому, что у меня не было ничего.

С одеждой дела обстояли едва ли не хуже. Здесь вне конкуренции оказался Николай со своими берцами, камуфляжными штанами и курткой. Мы с Сергеем и Алиной одеты были примерно одинаково, слава стилю 'унисекс' - джинсы да ветровки. По обуви у нас с молодыми тоже вышла ничья. Конечно, кроссовки, в каковые обулись молодые люди - обувь, в лесных условиях, мягко говоря, ненадежная, но и у меня лучше было ненамного - полуботинки, пусть и кожаные, обувь тоже не для леса. Зато рубашка под ветровкой у меня была нормальная, а не футболка, как у нашей молодежи.

Правда, в той же серегиной сумке имелся еще тонкий свитерок, надо полагать, для Алины, и складной зонт. В случае дождя мертвому припарка, конечно, но все-таки.

Николай заставил нас привести одежду в соответствие с требованиями леса, то есть откатать закатанные у меня и у Сергея рукава ветровок да застегнуться, а Алине еще и накинуть на голову капюшон. У молодых вызвало слабые попытки сопротивления требование завязать внизу джинсы, для чего пакет, в который была завернута колбаса, был разрезан на ленты, из которых Николай скрутил некое подобие шнурков, но напоминание о вполне вероятной встрече с клещами подействовало. Хорошо хоть, комаров было не так много, но куда ж без них, чтоб им...

Шли гуськом - Николай впереди, за ним Алина, Сергей и я замыкающим. Дорогу Николай, надо отдать ему должное, выбирал из расчета под возможности Алины, так что хоть и приходилось иной раз петли закладывать, зато идти было более-менее удобно. Лес, к нашему счастью, оказался хвойным, преимущественно сосновым, поэтому под светолюбивыми соснами оставалось место не только для елок, но и для мелкого подлеска, через который можно было идти, а не продираться. Где-то через полчаса мы неожиданно вышли на тропу - еле заметную, но все же куда более пригодную для ходьбы, чем это было без нее. Тропа, кстати, шла вроде бы как в нужном нам направлении - под вполне заметный уклон, так что наши шансы выйти к реке или ручью пожалуй что возросли. Еще минут двадцать левой-правой, левой-правой, и Николай объявил привал. Подкрепившись поделенными на четверых третью палки колбасы и пакетиком фисташек да глотнув по чуть-чуть оранжевой химической гадости, просто посидели молча и двинулись дальше.

Скорость эскадры, как совершенно справедливо говорят моряки, измеряется скоростью ее самого тихоходного корабля. В нашем случае скорость передвижения определялась возможностями Алины. Приноровившись к непривычно медленному для меня темпу ходьбы и безуспешно поразмышляв, каким это образом Николаю удается спиной чувствовать нужную скорость, я начал смотреть по сторонам, благо, было на что. Солнечные лучи пронизывали висевшие далеко вверху кроны высоченных сосен и яркими полосами упирались в землю. Рыжевато-бурые стволы, купаясь в солнечном свете, сияли мягким теплым отсветом. Ни с чем не сравнимая смесь ароматов хвои, смолы и озона делала воздух таким вкусным, что хотелось его есть, а не только вдыхать. И все это в абсолютной тишине, нарушаемой лишь тихим шлепаньем наших шагов по тропе. Даже с учетом загадочных и не самых приятных обстоятельств нашего тут появления, действовало все это умиротворяюще, напоминая о вечности жизни, ее красоте и прочих столь же возвышенных понятиях. Воздействие такое, похоже, испытали мы все, потому что даже на привалах сидели молча и задумчиво. Так и шли, еще несколько раз останавливались на отдых, без еды, но с питьем, пока не спустились, наконец, к ручью.

– Так, - Николай остановил движение нашей маленькой колонны, - 'фанта' осталась еще? Сергей вытащил бутылку, показав, что там еще немножко есть.

– Допивайте, - велел Николай, и пока Алина с Сергеем (я отказался) с видимым удовольствием выполняли его приказ, аккуратно зачерпнул руками воду из ручья, понюхал ее, прополоскал ею рот и выплюнул.

– Пить можно!
– обрадовался Николай, а Алина удивленно спросила:

– Вы что, дядя Коля?! Не кипяченую?

– А в чем ее кипятить?
– я попытался вернуть девушку на грешную землю.
– В бутылке пластиковой, что ли?

– Если очень надо, можно и так, - серьезно сказал Николай.
– Но не придется. Пить, говорю, можно. Чистая вода.

Похоже, дядя Коля, как называла его Алина, пользовался в Натальиных Дворах весьма заметным авторитетом, потому что больше ни она, ни Сергей не возражали. Ну и я не стал, потому как пить-то хотелось. Впрочем, много пить Николай нам не дал, по несколько глотков и все.

А потом наш командир сказал, что пора готовить ночлег. На вопрос Сергея насчет того, а не рано ли, Николай ответил, что в самый раз. Пока наберем дров для костра да лапника для лежанок, как раз и стемнеет. Что ж, я-то уже давно понял, что насчет жизни в лесу с Николаем лучше не спорить, а теперь, похоже, и молодняк пришел к тому же выводу.

Ясное дело, Николай как в воду глядел. Пока кучки лапника и хвороста не превратились в весьма изрядные горки, нам приходилось снова и снова собирать то и другое. Сергей даже нашел поваленную относительно небольшую сосенку, которую, предварительно посоветовавшись с Николаем на тему ее нужности, мы вдвоем и притащили к выбранному все тем же 'дядей Колей' месту ночевки. Прекратил Николай наши занятия собирательством уже в довольно-таки глубоких сумерках. Но вот гору лапника разобрали на одну двухместную и две одноместных лежанки, некоторое количество хвороста сложили шалашиком, Николай чиркнул зажигалкой и вскоре мы сидели вокруг костра.

– Дядя Коля, - с опаской спросила Алина, - а звери никакие тут не водятся? А то страшно...

– Звери-то?
– переспросил Николай, старательно работая ножом над превращением найденной нами с Сергеем сосенки в поленья, пригодные для костра. По мне, мартышкин труд, но у него почему-то получалось.
– Водятся, да. Белку, пока шли, я сам видел. А такие, чтобы бояться их... Вряд ли.

– Вы меня успокоить хотите?
– в голосе девушки сквозило недоверие.

– Да вот еще!
– оскорбился Николай.
– Лес светлый, с нахоженными тропами, мишку здесь не встретишь. Волкам летом есть что пожрать, тоже делать им тут нечего. Так что из опасного зверья только лося здесь и можно увидеть, так и тот без нужды не полезет. А уж сейчас-то, на огонь, вообще никто не выйдет. Уж хочу я тебя успокоить или нет, а все равно бояться тебе некого.