Дочь меабитов. Сквозь огонь.

Интендант достал из наружного кармана сумки перчатки, маску и стетоскоп. А Би протянул бесконтактный термометр.

– Подносите, не касаясь, к открытому участку кожи…– начал объяснять он, но та кивнула.

– Я знаю, Сир, – она перебила его и сразу испуганно потупилась. – Извините.

– Ну и хорошо, что знаете. Тогда не будем терять времени.

Они пошли от койки к койке. Амир проводил осмотр, Би измеряла температуру. Все данные по каждой арестантке Интендант аккуратно записывал в блокнот. Женщины, несмотря на слабость и дурноту, с удивлением смотрели на молодого мужчину, будто с неба упавшего на остров.

Закончив, он тяжело вздохнул.

– Надо звать Лору. Вдвоем мы быстрее справимся с капельницами и инъекциями.

Габриэлла непонимающе посмотрела не него.

– У Лоры весь лазарет забит тяжелыми. Вы, наверное, видели. Если бы было что вводить, я и Сали, помогли бы вам, – она кивнула на девушку, которая настолько тихо стояла у противоположной стены, в полумраке, что Амир ее и не заметил. – Но только где же лекарства взять.

Интендант махнул рукой в сторону входа, где стоял его черный баул.

– В моей сумке есть все необходимое.

На следующие полтора часа они втроем превратились в бригаду неотложной помощи. Амир распределил назначения, выдал им препараты и сам также начал ходить между кроватями. Габриэлла ставила последнюю в ее списке капельницу. Услужливый конвой, притащил подставок даже больше, чем нужно. Смешно, что у Лоры столько штанг, два лагеря можно одновременно прокапать, а лекарств не было. «Боги! Совсем не видно вен». Пожилая арестантка, знакомая ей еще по бараку мамы Талли, тяжело дышала.

– Руми, прости, никак не попаду тебе в вену, – шепнула она ей.

– Вам помочь? – голос интенданта раздался совсем близко за спиной. Габриэлла от неожиданности вздрогнула.

– Не могу нащупать вену, – объяснила она.

Амир молча протянул ладонь, и она осторожно положила на нее катетер. У него дело пошло гораздо лучше, игла встала на место с первой попытки. Габриэлла обрадованно поправила подушку под головой арестантки. «Вот и все, Руми, скоро тебе станет легче, – прошептала она ей. – Поспи пока».

Амир бросил на нее взгляд. Женщина плавно пошла от кроватей в сторону двери, но почти уже на пороге привалилась к стене. Он успел подскочить к ней, удержал от падения и усадил прямо на пол.

– Заболеваете?

Габриэлла покачала головой:

– Я уже переболела, это остаточная слабость… Сейчас пройдет.

Дверь открылась – в проеме показалась Ли. Она удивленно уставилась на Би и присевшего рядом интенданта.

– Обед привезли, – пробормотала она.

Сали, которая снова стала полуневидимой, как закончила с пациентами, тихо заговорила:

– Сир, я могу помочь накормить тех, кого нужно. Би тоже надо покормить. Она вообще сутки не спит почти. А я только с утра пришла.

– Если честно, я бы и сам уже поел, – признался Амир. Женщины посмотрели на начальника. Смешливая Ли захихикала первой, Сали отвернулась смущенно. Би стянула маску и, слабо улыбаясь, спросила:

– Неужели будете есть то же, что и мы?

– У вас какая-то специальная еда?

320-я улыбнулась еще шире.

– Правильнее было бы сказать спецэффектная…

– Может быть специфическая?

– Да… – Габриэлла натянула маску обратно на лицо. «Надо меньше говорить, балда!» – отругала она мысленно сама себя.

Поднявшись с пола, Би наотрез отказалась есть, пока не будут накормлены болеющие женщины. Наконец и она примостилась на подоконнике, используя его в качестве импровизированного стола. Мутная похлебка с одинокими кусочками овощей и комок кукурузно-рисовой каши на второе уже остыли. Но есть надо было. У нее давно пропала всякая чувствительность к запахам местной кухни и брезгливое отношение к ее виду. Ела, как горькое лекарство принимала.

К окну, придерживая поднос с таким же обеденным набором, как у нее, подошел Амир.

– Можно я тут рядом пристроюсь? Последняя моя еда – это утренний кофе в порту Эквополиса.

Габриэлла кивнула, с любопытством наблюдая за интендантом. Он спокойно ел, не комментируя качество еды. Еще и болтал между делом.

– Глаза у вас совсем не каймиарские… Кто вы по национальности?

– Азнавурянка, сир, – она уставилась в тарелку, прячась от любопытства Амира.

– А, – протянул он и перевел тему. – Передайте пожалуйста хлеб.

Би сжала ложку до белых пальцев. Страх начал подниматься в ней душной волной, в глазах защипало. Последнюю фразу он произнес на меабитском. Она не ответила и не обернулась, просто оцепенела. Амир сам потянулся за ломтиком хлеба и как бы невзначай тронул ее за плечо.

– Извините, – уже на каймиарском, тихо сказал он. – Я не хотел вас напугать. Просто решил проверить интуицию. У вас, конечно, есть все основания скрывать свое происхождение … Но меня бояться не надо. Я не враг.

– Говорите на языке меабитов? – все также не поворачиваясь, набралась смелости спросить Би.

– Нет, просто знаю пару фраз. На фронте, уже в конце войны, я попал в госпиталь к меабитам. Вот там и выучил.

– Так вы военный… – не то спрашивая, не то констатируя факт, сказала она.

– Я офицер медицинской службы, – на этих словах Амир сложил пустые тарелки, давая понять, что разговор окончен. – Сейчас попрошу Лору прислать кого-нибудь вам на смену. А то сами под капельницу угодите.

Он направился к выходу и уже на пороге обернулся:

– 320-я, вы молодец! – он повел рукой в сторону больных. – Отличный уход.

Габриэлла смотрела в окно, как интендант почти бежит под снова зарядившим дождем в сторону медблока. «Надо быть осторожнее с ним, осторожнее»

***

Слова шефа вывели Амира из себя. Хуже, чем бюрократия, не может быть ничего. Пять минут назад он говорил с главой Лиги по поводу поставок медикаментов в лагерь, передал перечень всего необходимого. А в ответ получил сочувствующие: «Помогу чем смогу, но не раньше начала следующего квартала. Бюджет на этот спланирован от и до. Мы же не благотворительная организация, сам понимаешь. У нас меценатов нет…». Целых два месяца придется ждать. Это еще в лучшем случае. «Если получится, минимизируй потери. Но невозможного от тебя никто не требует». Интересно, а если у него тут пол лагеря вымрет, что тогда?!