Дочь моего друга

То, что Глеб рассказывал ей о Фоксе, неумелая ложь, я сразу выкупил. И не только потому, что Аринка совсем не умеет врать. Просто друг у меня был со своими понятиями о чести и ни за что не стал бы поддерживать отношения с человеком, у которого потом все отжал.

Внутри клокочет ярость, стоит вспомнить, что я работал на собственного друга, который использовал меня втемную.

Почему? Что изменилось бы, узнай я, что он тоже один из заказчиков? Но он мало того, что не сказал, еще и переписал на меня отжатую компанию Феликса.

Зачем? Объяснение может быть только одно. Он меня подставил, перевел стрелки. Фирма пустая, я лично ее обанкротил, и приколотить туда мое имя можно было только с одной целью — использовать его как приманку. Красную тряпку для быка.

И если мое имя это красная тряпка, то кто тогда у нас бык? Ответ к сожалению лежит на поверхности. Почему к сожалению? Потому что если я прав, то это даже не пиздец.

Это конец. Мой. И Феликс это самое малое, что могло случиться.

Андрей сбрасывает и тут же перезванивает сам. От одного звука его голоса я понимаю, насколько все херово.

— Демид Александрович, я в отделении полиции. Мне дали позвонить, звоню вам, а не юристам, вы сами пришлите кого-то.

— В полиции? Почему в полиции, Андрей?

— Взяли. Только что. С приветом.

Если бы на меня упал дом, я охуел бы гораздо меньше.

— Наркота?

— Да.

— Блядь. Андрей. Ты ничего не трогал?

— Обижаете, Демид Александрович, — его голос звучит зло, но я понимаю, что это от бессилия.

— Извини, сейчас кого-то направлю.

Сбрасываю вызов, звоню юристам, похоже, у этих парней работы прибавится. Это не страшно, лишь бы не у местных патологоанатомов.

Адвокаты, конечно, его вытащат. Смывы с рук, срезы с ногтей покажут, что никаких следов запрещенных предметов там нет, и на пакете с наркотой отпечатков тоже нет. Но никто и не рассчитывал, что мой начальник безопасности сядет надолго, это больше удар, нацеленный на меня. Чтобы продемонстрировать мою уязвимость.

Где ж я тебе, сука, дорогу перешел? Отказался дальше работать?

Или... или Маркелов решил, что я был в связке с Глебом?

Я даже слепну ненадолго от догадки, которой меня осеняет. Именно через «Инвест холдинг» Глеб проводил откаты, на которые наебывал Маркелова.

Твою ж мать, Глеб!

Твою ж мать...

Телефон оживает истеричным рингтоном, в динамике звучит такой же истеричный зареванный голос секретарши.

— Демид Александрович, Уно в реанимации.

Я был бы шокирован, если бы мог. И охуел бы если бы мог. Но уже не могу.

— Что с ним?

— Его фура зацепила, он на байке своем ехал. Протащила несколько метров. Что же это делается, Демид Александрович? — девчонка рыдает в трубку, а я разворачиваю машину и еду в травматологию.

По пути снова связываюсь с юристами, потом с помощниками. Все уже в курсе, назначаю на вечер совещание и завершаю разговор. Если раньше и могли быть какие-то сомнения, то теперь я не сомневаюсь, что на меня объявлена охота.

Сначала Андрей, теперь Уно. Меня методично лишают сначала рук, потом глаз. И когда я думаю, что они сделают для того, чтобы вырвать сердце, внутри все леденеет.

Звоню домой, охранник докладывает, что Арина уже вернулась. Чуть отпускает.

В больнице встречаюсь с родителями Уно, передаю конверт. Прогнозы врачей звучат обнадеживающе, и я направляюсь в офис. Но на полпути разворачиваюсь и еду домой.

Я просто ее увижу. Посмотрю, поцелую и поеду на совещание, но сейчас мне позарез надо ее увидеть. Мне это нужно так же как дышать. Как я не заметил, что Арина стала частью моей кровеносной и дыхательной систем?

Бросаю автомобиль посреди двора, иду в дом.

— Малыш, ты где? — зову, но ее нигде не видно. Заглядываю в каждую комнату, пока не дохожу до кабинета.

Арина никогда сюда не заходит, если меня нет дома. А сейчас там горит свет.

Берусь за ручку, и внезапно внутренности сводит спазмом. Я уже знаю, что мне лучше не входить и не видеть, но я нажимаю на ручку и рывком открываю дверь.

Она стоит посередине кабинета у распахнутого сейфа, рядом включенный ноутбук.

Я все прочитал в ее глазах, она не умеет лгать.

Любого другого на ее месте уже бы убил, а ее не могу. Опускаю бессильно руки.

— Что ты делаешь, Арина?

И в огромных, на пол лица глазах читаю ответ.

Я. Тебя. Предаю...

Глава 33

Арина

Целую вечность еду к дому Демида.

Раньше я бы сказала, что еду домой, но дом, это когда свое, родное. Когда не обманывают, не используют. У нас с папой был дом. Сейчас он принадлежит другим людям, которые отняли у нас все. И помогал им в этом Демид.

Еще одну вечность паркую машину и вхожу в дом. Меня словно что-то не пускает, я не могу себя заставить переступить порог.

И следующую, последнюю вечность я преодолеваю расстояние от входной двери до кабинета Демида.

Открываю сейф и тупо смотрю на доверенность, выданную Глебом Покровским Демиду Ольшанскому. Я не заметила ее в прошлый раз, наверное потому что не искала. Или Демид ее уносил — у отца был большой бизнес, чтобы все на себя переписать надо немало документов оформить.

И наконец самое страшное. Мне кажется, что в прошлый раз, когда я брала документы, кобура с оружием лежала по-другому. Но я могу ошибаться, это то, что я меньше всего стала бы запоминать. И еще ее мог переложить Демид

Феликс сказал, чтобы я ни к чему не прикасалась, поэтому у меня на руках одноразовые перчатки. Они откуда-то взялись в моей сумочке, а откуда, я не знаю. Наверное, Феликс дал, а я сунула на автомате.

Осторожно достаю из сейфа кобуру, расстегиваю. Почти равнодушно смотрю на отцовский пистолет, лежащий в кобуре. Это из него по официальной версии следствия папа застрелился. А по новым показаниям, которые дал киллер, папа из него был убит.

Во время следствия орудие убийства внезапно исчезло из материалов дела. Вот теперь, судя по всему, нашлось. В сейфе у Демида.

Я помню его, папа не раз показывал. Он хотел, чтобы я научилась стрелять, мы даже ходили с ним в тир. У меня стрелять получалось плохо, папа еще ругался на пансион и воспитателей, что научили меня всякой хе... ерунде. А тому, что пригодится в жизни, не научили.

Я смеялась, он так смешно ворчал. Даже пообещала, что обязательно научусь.

Но только лошади мне все равно нравятся больше...