Дочь моего друга

— У меня? Ни хуя, — теперь настала моя очередь трясти головой. — Дом есть, вот бабло появилось. Недавно. То, что до этого было, спиздил Феликс. Все.

Неправда. Еще Арина была. Но ее больше у меня нет, а Алексей продолжал упорствовать.

— Не может быть. Чуйка у меня, Демид. Что-то есть. Только что?

— Я все-таки думаю, что дело в отце Феликса. Не скажешь, кто он?

Алексей достал телефон, несколько раз ткнул в экран и развернул ко мне.

— Слышал про такого?

— Слышал. Охуеть, — только и смог я выговорить.

— И все равно это не из-за него, — качнул головой Алексей, удалил надпись с экрана и спрятал телефон в карман.

Дальше мы набрались до отключки. На утро я как проспался, поручил своим собрать картотеку на наших заказчиков, прошлых и потенциальных. Если в будущем прилетит, то хотя бы буду знать, от кого.

Телефон пиликает сообщением. Достаю, читаю — почта. Оповещает, что мне пришла посылка.

Странно, я никаких посылок ни от кого не жду. Тем более, международных.

А главное, посылка самая простая, отправленная самым медлительным нашим оператором.

Захожу в приложение, чтобы отследить отправителя. И... охуеваю.

Посылка отправлена почти четыре месяца назад. В Штаты. Полтора месяца шла адресату. По адресу, который отмечен как несуществующий, поэтому пролежала на терминале месяц. Была отправлена обратно отправителю.

Имя отправителя — Демид Александрович Ольшанский. Я сам себе четыре месяца назад отправил посылку в Штаты и узнаю об этом только сейчас. Вот где высший пилотаж.

Самое хуевое, что я почти знаю. Почти уверен, что там. На такое способен только один человек.

Был.

И именно поэтому мне пиздец как не хочется эту посылку получать.

***

Я даже с размерами посылки угадал. Ровно такие, чтобы туда поместился сложенный вчетверо лист бумаги — договор на мое имя на аренду банковской ячейки. Единственное, не знаю, какой это будет город.

Мы с Глебом оставляли друг другу передачки в самых разных городах страны. Кто где в тот момент был, там и оставлял.

Забираю посылку в отделении почты, бросаю на переднее сиденье. Сажусь за руль и топлю за город, в ресторан, где мы любили с Покровским побухать и попиздеть о жизни.

Жму на газ, вид лежащей на сиденье коробки вызывает внутри целую бурю.

Что ты мне на этот раз приготовил, Глебчик? Какой еще привет с того света ты собираешься мне передать?

Не покидает ощущение, что друг сидит рядом и на все мои вопросы молча ухмыляется. Засранец...

В ресторане выбираю самый дальний столик на открытой террасе, прошу принести кофе и сажусь за стол. Коробку бросаю рядом.

Закуриваю сигарету, неторопливо выпускаю дым и смотрю на идеальный газон с идеально постриженным кустарником.

Хорошо не в тюрьме. Сука, так хорошо.

Официант приносит кофе, вдыхаю его густой с горчинкой аромат.

А не в могиле сто процентов еще лучше.

Что ж тебе не жилось, а? Глебчик, блядь. Что ж тебе не жилось на этом свете, что ты так захуевертил все не только вокруг себя, а и вокруг нас с Ариной?

Вдавливаю сигарету в пепельницу и отодвигаю.

Нет никаких «нас», прав Аверин. У одиночки и друзей быть не может, не то что семьи. Иначе однажды, в один прекрасный день все пойдет по пизде. И если мне мало полученного урока, то когда я снова дам слабину, кто меня назовет нормальным?

Вскрываю коробку ключом зажигания. На стол выпадает сложенный вчетверо лист бумаги и связка из двух ключей. Все как я и предполагал. Правда, я ждал еще какого-нибудь послания в виде письма. Или записки.

Переворачиваю коробку вверх дном и трясу. Да нет, ничего. Значит, привет ожидает меня в ячейке. Осталось выяснить, какого банка и в каком городе. Это вечная лотерея.

Город приятно удивляет. Ну хоть не в очередную задницу мира отправил меня лучший друг.

Допиваю кофе, деньги оставляю на столе. Складываю договор, ключи сую в карман. Коробка летит в урну, а я иду на парковку.

Аверин говорил прописные истины, я и сам это знал. Но как же, сука, заставить себя забыть, как это круто, когда есть с кем побухать и попиздеть о жизни? Когда хочется ехать домой, потому что там тебе бросятся на шею и скажут «Де-е-ем, ты приехал!»

Как перестать думать, что готов променять все бабло мира, только чтобы друг был жив, а моя девочка рядом?

Падаю за руль, с силой захлопываю дверцу.

А вот так, блядь. Взять и перестать.

Потому что нет больше никакой моей девочки. И друга нет. И чем быстрее я закрою эту дверь, тем легче будет всем.

***

В банк успеваю до закрытия. Несся по трассе, даже не глядя на спидометр. Охрана наверное в ахере, но я больше не питаю по их поводу лишних иллюзий. Неприкосновенность гарантируют совсем другие вещи, и это далеко не количество людей, ограничивающих доступ к телу.

Кому надо, тот достанет.

Меня проводят в хранилище, и когда остаюсь один на один с сейфом, испытываю что-то вроде фантомной боли. Всего каких-то четыре месяца назад Глеб был здесь и стоял перед этим железным шкафом так, как сейчас стою я.

В нашей с Покровским практике уже были сейфы, однажды он передавал мне вазу за херову сумму денег. Мы этой вазой дали взятку одной несговорчивой даме. Код я помню, это тоже наша с Глебом фишка.

Тяжелая дверца открывается на удивление легко и плавно. Я был готов, я догадывался, но даже на меня такое количество денег производит впечатление.

Сколько тут? Два миллиона? Три? Долларов, аккуратно запечатанных пачек по десять тысяч в каждой.

Протягиваю руку к пакету, стоящему вертикально у стенки. Это виски. Бутылка вискаря, который мы с Глебом предпочитали всем остальным. И наконец-то записка. Знакомым почерком на каком-то огрызке, который он неизвестно откуда оторвал.

«Ты был прав, Дема, я проебался. Прости если сможешь. Помоги Аринке. Деньги тебе и ей, поровну. Договор отдай ей, пусть вступит в наследство, проследи».

Разворачиваюсь и приваливаюсь спиной к стене. Запрокидываю голову вверх. Проебался он...

Я же сто раз сказал себе, что все, что проехали. А тут он с вискарем...

Когда к глазам возвращается резкость, заглядываю в сейф. Деньги я не возьму, значит придется искать Арину. Это справедливо, он ее отец, а наши с ней дела это совсем другие расклады. Глеб что-то писал про договор.