Дочь моего врага. Цвет горечавки

— С любимым внуком я могу вести любые разговоры, если это ему на пользу, — Корнелия Ланфорд пожала плечами. — Мужская половина Лигейи от нее в полном восторге — дамочка просто обожает удовлетворять мужчин ртом. Причем ей неважно — из высшего сословия счастливец или он простой пекарь, кузнец или каменщик. Ее подруга, Фанесса Тимо, как-то поделилась, — пожилая магичка понизила голос, — что Евгения запирает в воспоминание каждый инструмент, который оприходовала, и ведет им строгий учет! Ее цель дойти до тысячи, а сейчас она на седьмой сотне… Впрочем, думаю, за время, что прошло с того разговора, баронесса, может, уже и перешла за тысячу. Ну, что ты так на меня смотришь? Я обязана знать обо всем, что творится в городе. Вот и моему внучку, смотрю, счастье привалило…

— Я не намерен обсуждать с тобой это! — неожиданно твердо заявил молодой человек.

— Твоё право, — чему-то усмехнулась Корнелия и без перехода добавила, — Но ту тему, которую я на самом деле хотела затронуть, ты, мой дорагоценный внучок, игнорировать не имеешь права!

Лорд-маг поначалу отвел глаза, но затем посмотрел на свою ставшую вмиг суровой бабку открыто и прямо.

— Ребенок! — голос старой магички напоминал карканье вороны, настолько она была возмущена. — Грудная девочка, которую ты привез из Арриксакса! Ты думал, я об этом не узнаю?

Аеск плеснул тентуры — особого ликера насыщенно-бордового цвета, плещущегося в графине, как расплавленный рубин, и отхлебнул. Он не оправдывался, не пытался объясниться…

Глупо было даже надеяться, что он сможет скрыть это от Корнелии. У нее везде глаза и уши.

— Это маленькая дочурка мага, в которого была влюблена Юталия? — радужная оболочка глаз старой Ланфорд напомнила ему серебристый цвет стали остро заточенного клинка.

— Да, это так. Новорожденная дочь человека, из-за которого моя сестра покончила с собой! Ребенок, которого он никогда больше не увидит.

Выпалив это, молодой человек залпом допил тентуру.

— Месть — удел слабых, мой мальчик, — покачала головой Корнелия. — Сильные умеют прощать. Но ты слишком юн, чтобы понять это… Что ты сделал с этим ребёнком? Мне страшно спрашивать! Бордель?

— Я думал об этом, но, знаешь, не хватило духу. Даже удивительно, ведь поначалу я хотел убить ее… — медленно отозвался Аеск. — Не смог. Двор чудес. Я отдал ее на Двор чудес! Дочь самого влиятельного мага Арриксакса вырастет грязной нищенкой, побирушкой, последним отребьем… Я оборвал все связи между ней и ее родителями и положил на нее Сокрытие. Как бы Брандон с Ашлин не пытались найти младенца, все пойдет прахом. Такова месть за загубленную жизнь моей любимой сестры и твоей внучки, бабушка. Скажи, что к тебе не приходили мысли отомстить за нее?

— У меня были такие мысли, — помолчав, сказала Корнелия Ланфорд. — Но я не могла придумать достаточно справделивой кары. Хорошо, что мой внук оказался достаточно изобретательным. Пусть будет по-твоему, Аеск. Я не стану вмешиваться.

Аеск поднял голову и его зеленые глаза торжествующе сверкнули.

Они еще некоторое время поговорили — о муже Евгении Миллард, которому и во сне не приснятся ее похождения и ее коллекция, и о Комитете Всех Богов, в который градоправитель хочет назначить Аеска, но эту тему больше не затрагивали.

Вскоре почтенная магичка удалилась к себе, велев верной служанке, чтоб ее не беспокоили. Оказавшись в покоях, Корнелия Ланфорд достала золотой медальон с изображением герба ее дома — два сокола и две змеи, сидящие друг напротив друга, а еще некий предмет, завернутый в мягкую ткань, накинула черный плащ с капюшоном и потайным ходом подобно тени выскользнула из особняка.

Путь ее лежал через весь город, из богатейшего района, где по соседству с домом ее внука располагалась резиденция ее мужа, градоначальника, в самый бедняцкий квартал Лигейи. Фешенебельные дома и роскошные виллы сменялись кирпичными домами попроще, а те — невзрачными ветхими халупами, над которыми возвышалась огромная покосившийся от времени башня.

Этот облезлый донжон — единственное, что осталось от шикарного поместья, бывшего тут много веков назад, являлся прибежищем убийц, воров, изгнанников, проституток, попрошаек…

Именно здесь обитал король отверженных — Безрукий Пьер вместе со своим двором, куда входил и его личный гарем. Когда-то он действительно был калекой, одним из самых беспомощных и жалких обитателей низов, но одна сильная магичка смогла вернуть ему руки, и Пьер стал тем, кем стал — королем преступного мира Лигейи, хоть старое прозвище и осталось за ним.

ПРОЛОГ. Окончание

Закутанная в плащ старая магичка, не выказывая малейшего испуга, легко поднималась по широким выщербленным ступеням башни. Нищие провожали ее пристальными взглядами, а некоторые позволяли себе свист и пошлые шуточки.

— Эй, бабуся, тоже подзаработать хочешь? — развязно ухмыляясь, какая-то лоретка преградила пожилой леди дорогу. — Седина в бороду, бес в…

Особенно выделив грязное слово, какое вряд ли употребляют даже портовые грузчики, девка звучно расхохоталась своей глупой и пошлой шутке, а Корнелия Ланфорд, стиснув зубы, бросила из-под капюшона:

— Скройся, дрянь, а не то по стенке размажу!

Проститутка не вняла, к тому же защищать ее честь и достоинство подрядился ее жених по кличке Слюна, но не успели оборванцы опомниться, как старая магичка вытянула вперёд белую узкую руку. Кожа на ладони сморщилась, и из нее вынырнула округло-треугольная головка гадюки. Стремительным броском цапнула шлюху за дешевое ожерелье, болтавшееся у нее на груди, и ясно было, что промахнулась тварь нарочно.

С девки вмиг слетел весь кураж. Бормоча: «Простите, магиня, не признала!», она, пятясь, утекла в угол. Тупое рыльце змеи скользнуло обратно в ладонь Корнелии Ланфорд, и после этого уже никто не смел даже смотреть на нее, лишь только все молча уступали дорогу.

Безрукого Пьера старая магичка нашла в добром здравии. Восседая на импровизированном троне, сооруженном из оградок, утащенных с заброшенных могил городского кладбища, король был занят делом. Самолично выращенными Корнелией руками Пьер лапал своих жен, которые сидели на специальных помостах, расположенных ниже его. Одна из них была совсем девочкой и страшно гордилась, когда король принимался, не глядя, мять ее молодые груди, торчащие из грязного кружевного платья, которое явно было ей ни по размеру, ни по положению.

«С трупа сняли» — углядела внутренним оком Корнелия и отвернулась.

Когда-то она помогла ему, но сейчас ей было не по себе. Несмотря на то, что король нищих скалился в дружелюбной усмешке, леди Ланфорд хорошо знала — в этом месте жди ножа в спину. В любой момент.

— Я пришла к тебе с просьбой, Пьер, — негромко начала Корнелия.

— С просьбой? — наигранно придурковатым тоном переспросил король нищих. — А я-то, чудак, думал, великая магиня проведать нас заявилась!

— Мне нужен младенец, которого отдал тебе мой внук, — не тратя времени на долгие приветствия, проговорила леди Ланфорд.